новости
3 июля 2014
Летние сезоны с «Воздушными замками»
Лето — замечательное время для музыки, чтобы её слушать и играть. Но почему-то в конце весны — начале лета принято закрывать сезон, чтобы открыть новый только осенью. Чем же лето хуже других времен года? — решили музыканты рыбинского ансамбля «Воздушные замки» и подготовили серию концертов в новом формате. Об особенностях летней программы, о зрителях в слезах, стоическом характере музыкантов и каково это — четверть века выходить на сцену, рассказывает руководитель ансамбля Владимир Хробыстов.
-Как вам пришла мысль — заставить лето зазвучать? И чем «Воздушные замки» порадуют своих слушателей в ближайшее время?
— Нас пригласили устраивать камерные вечера в Гостевом доме на улице Луначарского, 40. В небольшом зале создана изысканная обстановка, соответствующая стилю и уровню играемой нами музыки, там хорошая акустика, достойные условия для музыкантов и аудитории. Никакой толкучки, духоты или холода, посторонних предметов, звуков, запахов, мешающих воспринимать музыку.
Летний сезон состоит из трёх программ. В июне уже прошла «Ночь Вивальди». Мы впервые сыграли Концерт
«Il Gran Mogol», связанный с индийской тематикой.
Вторая программа запланирована на 11 июля. Она называется «Французские изыски». Мы исполним произведения удивительных авторов. Жак Оттетер — один из самых ярких композиторов эпохи Людовика XIV. Его музыка пронзительно мелодична и красива, даже, пожалуй, более чем популярные в нашей стране мелодии французского кино или старых добрых шансонье, но почти неизвестна. Другой очень сильный и тоже малоизвестный автор — Жозеф Боден де Буамортье. Это, кстати, первый в истории европейской музыки композитор, оказавшийся способным зарабатывать на жизнь сочинением и исполнением музыки без помощи покровителей и меценатов. Ещё будет музыка Робера де Визе, великого поэта лютни и гитары, и других авторов. А в августе мы хотим сыграть программу «Ночь Моцарта», если успеем сделать. Вообще все нормальные люди, играющие сольные и ансамблевые концерты, делают по 1-2 программы в сезон. А нам этого мало.
— В текущем году концертной работе вашего ансамбля в Рыбинске 25 лет. Срок внушительный!
— Ну да, 11 и 12 декабря 1989 года мы впервые дерзнули появиться перед рыбинской аудиторией в старом здании Рыбинского музея-заповедника под названием «Манускрипт». Очень скоро он переименовался в «Рыбинский Консорт». Почти все музыканты того состава давно живут в других странах.
Оба первых концерта я помню в деталях: каждое произведение, темпы и характеры каждой части, собственные ощущения, удачи и промахи, лица людей в зале. Мне даже иногда снится, что мы снова играем концерт в старом музее, и это очень приятные сны. Потом мы участвовали в открытии нового музея, давали там концерты, на разных приёмах музицировали. Так что в декабре отметим 25-летие наших концертов в Рыбинске. Помпезных торжеств закатывать не будем, это не в наших правилах и традициях, но постараемся сделать что-нибудь приятное для хороших людей.
А знаете, что ансамблей, подобных нашему, проживших четверть века, в российских нестоличных, нефилармонических городах больше нет? Вот нет и всё. Я раньше думал, что мы не одни такие ненормальные. Только недавно осознал, что всё-таки одни…
— Время идет, и сейчас у вас изменился и инструментальный состав, и репертуар. Можно об этом чуть подробнее?
— Мы используем теперь несколько разновидностей флейт эпохи барокко. Кроме того, в некоторых программах я играю на японской флейте хотику — разновидности сякухати, на ирландском тин-уисле, на флейте Пана, старинных русских (да и не только русских) глиняных окаринах, древнеамериканских кене и кеначо и других. Эти инструменты звучат в образовательных концертах, которых мы за прошедший учебный год сыграли больше десятка, и в записях. А основной инструмент у меня сейчас — это барочная траверс-флейта.
Закономерно, что изменился и характер звучания ансамбля, претерпел перемены и расширился репертуар. Мы некоторым образом продвинулись за последнее время в изучении исполнительской стилистики барокко и раннего классицизма. Она значительно отличается от того, что распространено в музыке, создаваемой ныне для больших концертных залов.
— Интересный, даже не будет преувеличением сказать — уникальный пласт в репертуаре «Воздушных замков» — музыка русских усадеб. Как музыкальная старина находит дорогу к современному слушателю?
— Наш соратник в деле реанимации забытой русской музыки конца 18 — начала 19 веков московский исследователь Аскольд Смирнов нашёл в ярославских архивах новые документы с нотацией музыки балов, приёмов, салонов. В начале этого года, на рождественских концертах в Рыбинске и Ростове Великом, мы сыграли десять произведений неизвестного российского автора, писавшего музыку для провинциальных дворян и просвещённых купцов. Я готовлю к исполнению ряд новых открытий. Мы планируем сыграть их в начале 2015 года. Это уникальные находки, они только в нашем репертуаре. Там есть первый русский вальс!
— А как написанное композиторами двести и более лет назад воспринимает публика 21 века?
— Сегодняшние слушатели принимают старинную русскую музыку с большим интересом.
Вот маленькая история. Одна женщина, сидевшая на вечере Вивальди в первом ряду, как казалось, не очень хорошо себя чувствовала. Музыканты весь концерт играли с ощущением сострадания к ней — думали, что у неё астма. А потом эта самая слушательница написала, что музыка вызвала у неё взрыв слёз очищения, катарсиса. Вообще на хороших концертах люди часто плачут.
— Кто сейчас играет в «Воздушных замках»?
— Мы по-прежнему вместе: скрипачка Людмила Елисеева, клавесинистка Татьяна Буткина и я. Мои коллеги — удивительные люди. Один наш учитель говорил, что единственной уважительной причиной, по которой музыкант может не прийти на концерт, является смерть, и притом только собственная. Так нас воспитывали. Если у тебя что-то произошло, никто этого не должен заподозрить. Не раз нам приходилось выходить на сцену, когда не все в порядке, порой больными… Однажды одна из моих коллег сломала ногу. Наложив гипс, приехала и сыграла концерт. Прекрасно сыграла! Накануне июньских концертов в Рыбинске сын Татьяны Буткиной попал в тяжёлую аварию. Из Углича его перевезли в Ярославль. Сколько у Тани было переживаний, переездов из города в город, договорённостей об операциях, добычи медикаментов, организации ухода! Но никто на концертах не заметил, что у неё было какое-то беспокойство. Хороший музыкант — это не «растение мимоза», боящееся каждого дуновения. Тонкость, обострённое чувствование сочетается с огромной силой, выносливостью. Музыка — это попытка достижения совершенства, это не такое простое дело. Оно закаляет волю.
— Вы не рассказали, что в вашем полку прибыло, и теперь с вами играет гитаристка.
— С апреля в нашем составе выступает гитаристка Екатерина Куприянова. До музыкального училища и вуза Катя прошла полный курс музыкальной школы под руководством нашего бывшего коллеги по ансамблю Леонида Колесова, давно переехавшего в Эквадор. Так что в этом смысле у нас преемственность. Катя — потрясающе красивый и талантливый человек, очень глубокий и виртуозный музыкант. А вообще, мне бы хотелось, чтобы наше дело продолжалось. Интересно делать музыку вместе с молодыми коллегами. Хотя хороших исполнителей найти непросто. Быть настоящим музыкантом — это дар сродни мессианству, наверное. Как поэт — больше, чем поэт, так же и музыкант — больше, чем просто человек, умеющий играть.
