новости 12 мая 2015

Фронтовые дневники Константина Прокофьева

Проект «Лица Победы», соорганизатором которого стала наша газета, выходит за свои рамки. Помимо фотографий своих родственников-фронтовиков, нам в редакцию люди несли воспоминания о войне, рассказы, наградные листы, военные билеты, письма с фронта.

Наталья Крылова, внучка военного разведчика Константина Александровича Прокофьева, кроме фотографий своего дедушки, бережно хранит семейную реликвию – его фронтовую записную книжку. Маленький, величиной с ладонь, пожелтевший от времени, с истлевшими нитками переплета, испещренный мелким бисерным почерком, этот дневник – свидетель событий семидесятилетней давности. День за днем солдат заполнял эти страницы своими фронтовыми буднями, с ними делился горькими новостями о гибели товарищей, сюда прятал до поры до времени свои мечты, шутил, размышлял, делился самыми сокровенными мыслями, о которых молчал даже в письмах родным…
Родился Константин Прокофьев в деревне Бабкино Мологского района Ярославской области в 1921 году. До войны работал на торфопредприятии в Тихменево. Отсюда его и призвали на фронт.
Начинается дневник 28 октября 1941 года. «Сегодня день моего рождения. Получил повестку из райвоенкомата для призыва в армию…» С этой строчки началась для него война.
«1.11.1941. Вчера ночью простился с мамой. Благословила она меня – все, как следует в таких случаях».
До Галича Костромской области, где находился распределительный пункт, призывники шагали пешком десять дней.
«22.11.41. Нас погрузили в товарные вагоны и повезли куда-то. Кормят очень плохо. 3-4 сухаря в день и по 25 г сахару». Еще через пять дней новобранцев привезли в Гороховецкие лагеря Горьковской области. «Долго мерзли на улице, часов так 12, прежде чем нас разместили в землянки», — пишет Прокофьев в дневнике. А дальше – долгий, почти месяц, путь на Калининский фронт, под город Холм.
«4.1.42. Мы выехали на фронт. Одели нас хорошо. Кормят немножко лучше, чем в лагерях».
И немного дальше: «Проехали по тем местам, где был немец. Везде следы разрушения: разбиты машины, дома». «Шли по тем местам, где еще недавно шли бои. Валяются трупы убитых. Сейчас мы остановились в д. Полуяново, с питанием за эти дни совсем не годно».
В начале войны немцы превосходили нас и по уровню подготовки, и по осмыслению боевых действий. Этот факт отмечает в своих записях и наш земляк. «15.02.42. Это всетаки не война, а самое настоящее истребление русского народа. Каждый день посылают пехоту на штурм Холма маленькими подразделениями, когда и большой силой его не скоро возьмешь. Результат самый плачевный: Холм — немецкий, а наша пехота вся на поле боя осталась. И это каждый день».
Переносить это было ужасно тяжело. «21.02.42. Все стали бледные, нервные и раздражительные. Это все от недоедания». И чуть дальше читаем: «Опять меняем ОП (огневую позицию). Опять рыли землянку. Двое суток спали на морозе. Кормят плохо. Всех дряхлых лошадей приели».
Однако русский солдат не унывал, не впадал в отчаяние. Дух закалялся в испытаниях и трудностях военной жизни.
«25 и 26.02. Замечательные эти 2 дня! Хлеба получили мы граммов по 600-700. Все не по 200-400. Если бы так давали, то жить бы можно было».
Сорок второй год готовил для молодого солдата новые испытания.
«1.04.42. Перед нами деревня Гущино, занятая немцами. Немец каждый день прочесывает опушку леса пулеметным и орудийным огнем. Стреляет разрывными и трассирующими пулями. Иногда лежишь на земле и думаешь: когда же закончится эта адская музыка…»
«2.04. Сегодня приехало в пехоту пополнение. Все местные ребята, молодые, 1924 года рождения. Гулять бы им сейчас да гулять». «3.04. Утро началось адским минометноорудийным огнем. Еле уцелели. Из пехоты, которые вчера прибыли, одного убило миной и четырех ранило». «5.04.42. Сегодня большой русский весенний праздник Пасха. Эх, домой бы сейчас! Ведь какникак, а богу я верую. День сегодня солнечный, хороший. На душе както радостно. Я стал осматривать свой карабин. Он весь заржавел. Чтобы прочистить его, я выстрелил четыре раза. Тут-то и началось.
В ответ немец послал нам 19 мин. Одна взорвалась в четырех метрах от меня. Повалило большую ель, и меня деревом накрыло. Слава богу, жив остался».
А в одном из боев, когда наши отступали, за бойцом гнался немецкий танк, гранат у Константина не было. Ему удалось скрыться в противотанковой траншее. Фашисты стали ездить взад-вперед по ней – хотели раздавить. Только когда солдата засыпало землей, танк уехал. Можно сказать, чудом спасся.
«4.05.44. До этого дня все было спокойно, а сегодня словно нарочно рядом с нашим наблюдательным пунктом немец переполз на нашу сторону и протянул телефонную связь и расположился в метрах 40-50. Мы открыли по нему огонь. Я стрелял сидя на корточках из-за дерева. Вдруг почувствовал, как через левую ногу продернут прут, и в правую тоже ударило …»
Константин Александрович восстанавливался в госпитале восемь месяцев. Однажды на эшелон с ранеными налетели немцы.
«15.05. Вчера ночью нас эвакуировали, погрузили в вагоны и повезли. Ночь ехали благополучно. Но днем — полное безобразие. Прилетел немецкий самолет и давай обстреливать наш состав. У нас в вагоне одного еще дополнительно ранило в ногу разрывной пулей, а после обстрела начал бомбить. Да хорошо, наши ястребки два подлетели, а то бы весь состав разбомбил».
По выздоровлении Константин Прокофьев был направлен в Куйбышевское артиллерийское училище, прошел курс подготовки и сержантом вновь вернулся на фронт, где воевал в составе 6-й гвардейской мотострелковой бригады в должности помощника комвзвода разведки. Он был участником сражений на Курской дуге, в боях под Киевом, в Бессарабии, Трансильвании. Участвовал в освобождении Румынии, Венгрии, Чехословакии, Австрии.
Об интересном факте биографии своего деда рассказала нам Наталья Крылова. Однажды к Дню Победы в газете «Правда» был напечатан снимок освобождения Румынии. На этой фотографии Константин Александрович узнал себя, их машину забросали цветами местные жители. Он написал письмо в редакцию, и ему выслали увеличенную копию фотографии, которая до сих пор хранится у родственников.
Жизнь на фронте – череда трагедий, смерть, страдания, к которым невозможно привыкнуть, как бы ни говорили. Свои мучительные размышления Константин Прокофьев доверяет своему дневнику: «Я – погибший человек. Жив останусь – специальность свою уже забыл. Я теперь умею только и делать что перебегать, переползать, стрелять, убивать, корректировать, а если убьют – то все равно. Я довольно немцев поколотил. Хватит с меня. Не одна немка плачет. Жизнь моя испорчена и покалечена».
Но унывать было некогда. Бои в Европе шли жестокие, немцы ни за что не хотели оставлять эти земли, цеплялись за каждую пядь как могли.
«10.01.44. Немец нас теснит. Мы крепко огрызаемся. За каждый метр драка», — вспоминает сержант в своих дневниках. Но даже временное затишье не радует солдат, а, напротив, раздражает. Солдаты рвутся в бой – приближать победу, мстить врагу.
«14.02.44. Один день похож на другой. Как это скучно. Скорей бы на фронт! Там жизнь и смерть рядом, и все напряжено до винтика, до последней молекулы». Но события на фронте развиваются стремительно, поэтому долго солдату скучать не приходится.
«14.03. Едем на 3-й Украинский. Будем наступать около озера Балатон».
«5.04. Сильное огневое сопротивление – не ходим, а ползаем. Верно, узел сопротивления. Да оно и понятно: это начало Вены, ее окраина».
Позже, в 1946 году, фронтовик в стихах символически переосмыслил эти события.
Главная Венская площадь.
Всадник со стягом на ней.
Верно, в Россию стремился
Со связкой цепей.
Да, стремился, но сам в эти цепи и попал…
В Вене наш земляк вновь получил ранение и контузию. Вылечился, догнал свою часть в Чехословакии. Дошел до Праги, где и встретил Победу. 9 мая 1945 года — самая яркая страничка фронтовой книжки Константина Прокофьева. Мелкий убористый почерк уступает место большим и, кажется, пляшущим буквам:
«9 мая. МИР. ВЕЛИКИЙ ДЕНЬ.
В 4 часа – подъем по тревоге. Кругом стрельба – говорят, прорвались немцы близко. Я вышел, посмотрел – и опять спать. Потом будят: «Ты чего спишь? Мир же!»
Но на этом война для него не закончилась. Его часть была переброшена в Монголию – японцы не желали складывать оружие. Домой Константин Прокофьев вернулся только в 1946 году, после разгрома Квантунской армии.
За время войны он был награжден медалями «За отвагу», «За боевые заслуги», «За взятие Вены», «За освобождение Праги», «За победу над Германией», «За победу над Японией». В мирное время Константин Александрович работал на моторостроительном заводе в литейном цехе плавильщиком, затем бригадиром и старшим мастером, откуда и ушел на пенсию. В 1984 году, не дожив две недели до Дня Победы, он умер от болезней, которые получил на войне. Но его родные и близкие бережно хранят память о своем герое. А теперь о его подвиге, о его каждодневном фронтовом пути узнают его земляки.