новости 2 февраля 2017

Окольцованные страхом

27 января Рыбинск вместе со всей страной отметил День полного освобождения Ленинграда от фашистской блокады. Наш город стал вторым домом для сотен блокадников. Только в 1942 году сюда было доставлено 1057 человек из окруженного фашистами города – взрослых и детей. При виде них местные жители плакали – несчастные, особенно ребятишки, были до крайности истощены, просто кожа и кости.

«Мы бежали и кричали: «Победа!»

Чай с пирогами и неспешные разговоры – в такой по-домашнему уютной атмосфере в ОКЦ прошла традиционная встреча рыбинских блокадников. Сейчас в Рыбинске проживают 111 ветеранов. На памятное мероприятие пришли далеко не все. Годы идут, и многие не смогли участвовать в нем по состоянию здоровья. Однако на протяжении десятилетий жители блокадного Ленинграда, как могут, поддерживают друг друга. О стойкости и взаимовыручке ветеранов, переживших голод и страх смерти, говорили гости торжественного мероприятия. Замглавы администрации по общим вопросам Наталья Гордиенко отметила:

«О событиях, участниками которых вы стали, достоверно и прочувствованно не расскажет ни одна книга, ни один фильм. О том, как было тяжело, знаете только вы. Вам выпала доля стать примером для тех, с кем вы вместе идете по жизни, для поколений, не знавшим ужасов войны. Ваша стойкость, бодрость духа вызывают уважение и почтение», — отметила она. От имени главы города она передала активистам общественной организации жителей блокадного Ленинграда «Память» Зое Старожиловой и Гертруде Шухаловой памятные подарки.

Без тяжелых воспоминаний в этот день не обошлось. Слушая песни о войне, о детях, росших в ту страшную пору, некоторые ветераны украдкой утирали слезы. Нельзя было не сопереживать их рассказам о военном детстве.

Зоя Григорьевна Старожилова родом из Колпино, что в двадцати километрах от Ленинграда. Женщина вспоминала, как в начале 1942 года она, совсем еще маленькая девочка, вместе со старшей сестрой ходила на поле и собирала кочерыжки и гнилую картошку. Однажды девочки встретили солдата, который ел хлеб. Старшую сестру он угостил, а когда маленькая Зоя тоже попросила кусочек, сказал: «Не дам, а то вы объедитесь и умрете».

В детскую память прочно врезался страх перед немецкими авиа-налетами. «Помню, во время одной такой бомбежки мою мать ранило в живот осколком снаряда. В другой раз взрывной волной нас с сестрой затянуло в воронку, оставленную разорвавшейся бомбой. Сестра выкарабкалась, стала меня искать, но напрасно. Она позвала на помощь соседей. Один мужчина принес вилы, разгреб песок и землю и вытащил меня за подол», — вспоминает Зоя Григорьевна.

После смерти матери девочку отдали в детский сад. Она до сих пор помнит, как во время бомбежек каждый день с другими малышами бегала по лестнице в укрытие. Потом Зою отправили в эвакуацию по «Дороге жизни» – Ладожскому озеру. Детская память сохранила этот путь, наполненный и надеждой, и страхом: «В пути была долгая заминка. Потом выяснилось, что шедший впереди пароход с детьми и взрослыми из Колпино попал под бомбежку. Все, кто там был, погибли».

Позже эвакуированных ребят отправили в Большесельский район. В пути при каждой остановке воспитатели рвали огромные букеты цветов и приносили детям, чтобы порадовать и подбодрить. В их временном пристанище, расположенном в бывшей церкви, было невесело: вместо постели – сено на полу, из еды – вареная морковь и свекла. Молоко давали только больным. Смекнув, сообразительные дети начинали кашлять, притворяясь простуженными.

Многие товарищи Зои не пережили голода и холода, здоровье тех, кто уцелел, было сильно подорвано. «Чирьи и прочие болячки на наших телах не заживали неделями, мы ходили, обмотанные с ног до головы бинтами и тряпками. Сил не было, но когда воспитатели сказали, что война кончилась, мы содрали с себя повязки и побежали по деревне с криками: «Победа!!!» — вспоминает ветеран. Ее послевоенная жизнь в Рыбинске не была простой, но в ней было самое главное – надежда, уверенность, что каждый новый день будет мирным.

«После ранения не говорила пять лет…»

Свидетелем страшных событий блокады стала и Викторина Николаевна Кондрашова. В начале войны она вместе с семьей переехала в Ленинград. Жили они у сестры матери, которая ушла на фронт добровольцем.

Четырехлетняя Викторина и ее старшая сестра все дни проводили в одиночестве. Родители работали, а они старались согреться и не думать о голоде. «В квартире стояла печка, в которой мы постоянно жгли книги. Есть было нечего. Помню, моя старшая сестра ежедневно выстаивала в очереди за хлебом по три часа, но маленькие кусочки, которые она приносила, не могли насытить. Люди вокруг были настолько истощены, что на улицах, в очередях, просто падали замертво. Даже ночью мы не могли забыться – спали с деревянными палками, которыми оборонялись от крыс, шмыгавших тут и там», — рассказывает женщина.

Голод и холод, недостаток медикаментов и лекарств, электроэнергии, неработающий водопровод, вставший транспорт… Грань между жизнью и смертью в окольцованном фашистами городе была катастрофически тонка. Только от голода по официальным данным умерло 641 тысяча ленинградцев (по подсчетам историков – не менее 800 тысяч человек). От бомбежек и обстрелов погибло около 17 тысяч жителей, ранено около 34 тысяч, фашисты выпустили по городу 150 тысяч тяжелых артиллеристских снарядов…

«Во время бомбежки меня сильно ранило, после чего я несколько лет не могла говорить. Потом речь потихоньку восстановилась», — продолжает женщина.

Говорят, детская память устроена так, что самые страшные моменты жизни милосердно стираются из нее. Но Викторина Николаевна до сих пор помнит, как однажды мать строго настрого запретила ей и сестре выходить из квартиры:

«Говорила: «Если уж умрете, то, по крайней мере, я буду знать, где вы находитесь». Поэтому мы даже в бомбоубежище не бегали во время налетов. Думаю, что у матери был и другой повод поступить так. Обезумевшие от голода люди становились опасными, особенно для беззащитных детей. Некоторые не гнушались делать страшные вещи. В нашем доме жил один такой мужчина. Не понятно было, сколько ему лет – лица не было видно из-за косматой неопрятной бороды. Помню только его безумные глаза. Даже маленькая, я осознавала, что он мог схватить меня и… Это было так страшно…»

Несмотря на все пережитое, женщина не привыкла жаловаться на судьбу. После эвакуации в Рыбинск жизнь стала налаживаться, пошла своим чередом. Викторина закончила авиационный техникум, работала в КБ «Луч». Она благодарна судьбе за то, что выжила в блокадном Ленинграде. Те страшные годы научили ее стойко переносить невзгоды — любые жизненные неурядицы мирного времени не идут ни в какое сравнение с ужасами, выпавшими на долю тех, кто пережил войну.