Патологическая анатомия – это не про смерть

Александра Белова

Врачей-патологоанатомов принято опасаться, хотя они, наряду с другими медиками, борются за жизни людей. Только делают это по-своему – вооружившись мощными микроскопами.

Завотделением патанатомии горбольницы №1 Ольга Старченко рассказывает о работе и развенчивает мифы.

— Ольга Аполлоновна, о работе врачей-патологоанатомов люди предпочитают не думать – слишком деликатная и пугающая тема. Давайте проясним, чем вы занимаетесь, какие исследования проводите, для чего они нужны?

— Я считаю патологическую анатомию одним из самых интересных разделов медицины. В первую очередь врачи и лаборанты занимаются исследованиями операционного и биопсийного материала.

Операционный материал – это то, что онкологи, хирурги, гинекологи удаляют в ходе операций. Биопсийный получают в результате диагностических исследований тканей, когда врачу необходимо уточнить диагноз. Наше отделение – единственное в Рыбинске, поэтому весь материал, который хирурги удаляют в больницах, привозят для исследования именно сюда.

Мы изучаем кусочки тканей человеческого организма (желудка, кишечника, бронхов, молочной железы, мочевого пузыря, простаты), по которым делаем заключение о болезни. Это может быть опухолевый процесс, предрак, ранний рак. Даже воспаление может быть опасным, если вызвано специфическими возбудителями, например туберкулезом или грибковой инфекцией.

Каждое утро в отделении начинается стандартно – врачи определяют материалы для исследований, лаборанты изготавливают из них парафиновые блоки и срезы толщиной в несколько микрон, которые затем окрашивают реактивами. Стекла со срезами врачи изучают под микроскопом.

Изготовление стекол – сложная работа. Обычно лаборант тратит на это четыре рабочих дня. Но иногда необходим срочный ответ.

Когда врач во время операции сомневается, есть ли злокачественная опухоль у пациента, он присылает к нам небольшой кусочек ткани для быстрого cito-исследования, а сам в операционной ждет нашего заключения, от которого зависит объем операции. В таких случаях стекла готовят за 20 минут – кусочек ткани на специальном оборудовании замораживают до -17…-20 градусов, затем делают срезы и оперативно изучают полученный материал.

В любом кусочке ткани мы обязаны искать признаки ракового процесса. Это называется «онкологическая настороженность», потому что даже в банальном аппендиксе довольно часто специалисты находят признаки злокачественной опухоли.

Неотъемлемой частью нашей работы является проведение патологоанатомических вскрытий. Для рядовых граждан это деликатная и пугающая тема, но мы всегда говорим – в морге смерти уже нет.

Работа патологоанатома в секционной – помещении, где проводится вскрытие – заключается в установлении причин смерти, уточнении механизма развития заболевания и оценки качества лечебного процесса. Эти сведения заносятся в протокол, где дается оценка работе врача-клинициста, своевременность установления диагноза, правильность диагностики и лечения.

На основании данных патологоанатомических вскрытий строится вся медицинская статистика причин смерти больных. Эта информация нужна и родственникам умершего человека.

В настоящее время доказана наследственная предрасположенность к развитию определенных заболеваний, в том числе и ряда онкологических. Поэтому очень важно знать, чем болели родственники.

— Для такой работы нужна немалая смелость. Как врачи приходят в патологическую анатомию?

— Обычно будущие врачи начинают изучать патологическую анатомию на 2-3 курсе университета. Некоторые из них понимают, что, выбрав профильную специализацию, будут знать и помнить всю патологию, смогут понять и объяснить любую болезнь.

Кроме того, сотрудники кафедры патологической анатомии обычно энциклопедически образованные люди, общение с которыми доставляет истинное удовольствие, их знания  и интересы не ограничиваются медициной. Конечно, хочется быть похожим на таких специалистов!

Патологоанатом – это врач, который учится всю свою жизнь, книги и научные журналы с нами постоянно, а «ценность» патологоанатома прямо пропорциональна количеству лет за микроскопом.

В отделении сейчас трудятся пятеро врачей. Работа сложная – со стеклами и документами, по вечерам, в выходные, а иногда и в отпуске.

— Пандемия коронавируса наложила отпечаток на вашу работу?

— Конечно. В начале пандемии в большинстве стран Европы и Америки из-за риска заражения патологоанатомов были запрещены вскрытия умерших от COVID-19. Возможно, поэтому механизм развития болезни и принципы лечения долго не были ясны. Это послужило одной из причин большего числа смертей.

Только после комплексной оценки данных клинических наблюдений и патологоанатомических исследований стало более-менее понятно, что происходит в организме человека при этой инфекции.

Если в «доковидные» времена 80% работы нашего отделения занимали лабораторные исследования оперированных органов, то после увеличения количества  патологоанатомических исследований умерших от COVID-19 объемы лабораторных и аутопсийных исследований сравнялись.

— Специалисты всегда правы в своих заключениях? Бывает ли так, что диагноз лечащего врача не совпадает с выводами патологоанатомов?

— Профессия патологоанатома очень ответственная. При исследовании операционного материала нельзя сделать ошибку, пропустить онкологическое заболевание, какую-то специфическую инфекцию с особенным лечением.

В медицине развита коллегиальность, поэтому если врачи-патологоанатомы сомневаются в правильности диагноза, они всегда могут воспользоваться консультацией сотрудников кафедры патологической анатомии Ярославской медицинской академии, своих коллег из других лечебных учреждений области. У нас есть возможность отправлять материал на консультацию в медицинские центры в Москву и Санкт-Петербург.

Конечно, бывают запутанные случаи заболеваний, но чаще всего ошибки случаются в случаях запущенной онкологии – когда умирает пациент с множественными метастазами, определить, что явилось основной опухолью, невозможно.

— Какое современное оборудование вы применяете в работе? Как с развитием медицинских технологий изменилась сфера патологической анатомии?

— В настоящее время в нашем отделении есть главное – хорошие микроскопы для исследований. Конечно, хотелось, чтобы в нашем распоряжении появилось больше современных  автоматизированных систем, тогда бы срок изготовления гистологических препаратов  сократился до пары дней.

Также нужны современные методы исследования опухолей – ИГХ, для проведения этих анализов приходится отсылать материал в Ярославль и Санкт-Петербург.

При этом нашему отделению есть чем похвастаться. Мы первыми в области  начали применять телемедицину для консультаций – отправляем по интернету снимки препаратов опухолей и в кратчайшие сроки получаем ответы от коллег.

Комментарии Отправляя комментарий, я даю согласие на обработку персональных данных. Новости по теме