новости
9 января 2014 15:54
Так создавались машины…
Почетный гражданин города Рыбинска. Награжден Знаком отличия «За заслуги перед Рыбинским муниципальным округом». Заслуженный машиностроитель РФ. Почетный машиностроитель РФ. Заслуженный работник АО «Раскат». Кандидат технических наук. В течение 22 лет генеральный директор завода дорожных машин, впоследствии — ЗАО «РАСКАТ». С 1976 — 2006 гг. — председатель ГЭК РГАТА. 31 декабря Вячеславу Ивановичу Окуневу исполнилось 80 лет.
— Вячеслав Иванович, вы помните, как вас назначали генеральным директором?
— До сих пор вспоминаю директора завода Ивана Ивановича Моисеева, под руководством которого был создан каток ДУ-480, первый в области получивший «Знак качества». Я работал в конструкторском отделе, когда он вызвал меня и сказал: «Чтобы ты лучше узнал производственный процесс, хочу на три года назначить тебя на должность заместителя начальника производства завода».
Через три года я попросился назад, в конструкторский. А он говорит: «Нет, нужно, чтобы ты умел работать с людьми. На следующей неделе будет отчетно-выборное профсоюзное собрание, и мы выберем тебя председателем комитета профсоюза завода».
— Он целенаправленно готовил вас в директора завода…
— Я не пошел на собрание, потому что отсутствующего не могли выбрать на эту должность, а утром прихожу на завод и мне говорят: «Поздравляем. Ты председатель завкома».
Надо сказать, что работа в этой должности, общение с людьми очень помогло мне. Я научился вникать в проблемы работников, помогать им. А потом меня назначили главным конструктором. Тогда на предприятии работало более 20 конструкторов, которые разрабатывали оригинальные детали для разных катков. Я разделил их на группы, и каждая группа начала заниматься одним узлом, который стали использовать на машинах всех 10 моделей, которые тогда выпускал завод. Таким образом мы внедрили модульный принцип компоновки катков, впоследствии он лег в основу моей диссертации.
Но новый директор Вадим Николаевич Федосов опять вызвал меня: «Будешь главным инженером». — «Да я только начал работать главным конструктором, у меня столько мыслей!» — «Главному инженеру тоже мысли нужны». Так я стал главным инженером. А когда прошел обучение в институте повышения квалификации, министерство строительного, дорожного и коммунального машиностроения рекомендовало меня на должность генерального директора завода в отрасли.
Тогда руководителей предприятий назначали горкомы и райкомы, и когда встал вопрос о назначении меня на должность директора завода дорожных машин, партийные функционеры не утвердили мою кандидатуру.
— Почему?
— Выступая на совещаниях горкома и райкома, я всегда честно говорил то, что думаю, и им это не нравилось. Однако меня вызвали на коллегию министерства, вручили приказ о назначении и сказали: «Пошли их всех. Не они теперь командуют». Это был 1984 год.
— Под вашим руководством на предприятии создали 20 новых моделей катков — от 1,5 до 20 тонн.
— Помог модульный принцип, о котором я уже говорил, когда 90% унифицированных узлов использовались на нескольких машинах. Дорожники работают с различными грунтами, им нужно много разных катков.
— Кроме катков, в производство внедрили рыбинскую экологическую машину (РЭМ). Как она создавалась?
— Машины для уплотнения свалок раньше покупали за границей за очень большие деньги. В начале 90-х пермский НИИ, который занимался проблемами утилизации отходов, предложил на основе одного из наших катков разработать уплотнительную машину.
Я обрадовался возможности выпускать не сезонную технику. Ведь спрос на катки появляется весной и летом, а осенью и зимой мы всегда работали на задел: брали кредиты, забивали склады готовыми изделиями, потом продавали их и рассчитывались с банками.
Я попросил коллег устроить мне встречу с директором самой большой свалки в России, которая находилась за МКАДом в Москве. Там увидел мощную махину финского производства и понял, какой должна быть уплотнительная машина. Представляете, какой запах на свалке? А в ее кабине кондиционер, воздух чистый, свежий. Наш РЭМ получился не хуже.
Так создавались машины. Мы участвовали в международных выставках. Получали почетные грамоты и дипломы. Однажды СоюзДорНИИ устроил испытания катков «Раската», а также германских и шведских производителей. По их результатам составили протокол, в котором записали, что наша техника по ряду показателей, в т.ч. по коэффициенту уплотнения, превосходит европейские аналоги.
— К тому же она дешевле. Но российские предприятия душит не Европа, а Китай. Что, по вашему мнению, можно сделать для защиты отечественных производителей? Может, нужны решения на государственном уровне?
— На государственном уровне сейчас уже ничего не решить, потому что у нас рыночная экономика. Каждый делает то, что может и что хочет. Покупает у того, у кого хочет. За три года перестройки, когда из-за отсутствия средств в стране не строили и не ремонтировали дороги, в России перестали существовать около 500 дорожных управлений.
— Возможно, сейчас, когда создали дорожный фонд, ситуация улучшится?
— Сегодня потребности гораздо больше, чем может выделить дорожный фонд.
— Будучи директором, вы отразили две попытки рейдерского захвата, после чего завод вступил в Независимую ассоциацию машиностроителей. Не прогадали?
— Вначале все шло хорошо, завод наращивал производство, осваивал новую технику, но кризисный 2008-й поверг предприятие в состояние, о котором мне тяжело говорить: объемы уменьшились, сократили многих работников. В мою бытность на заводе сокращений практически не было…
— Вы и «социалку» держали дольше других предприятий…
— Главы города говорили: мы не можем взять ни ЖКХ, ни пионерский лагерь, ни детский сад, потому что вы сами хорошо справляетесь. У нас тогда был большой рынок сбыта продукции. А с началом перестройки, когда военные заводы начали сокращать производство, нам представилась возможность, отобрав лучшие кадры, уволенные с других предприятий, создать ряд новых служб, например службу по внедрению и обслуживанию станков с ЧПУ и компьютерной техники.
В 1993-1994 годах обновили практически все оборудование, за счет чего в перспективе и выжили. Что бы мы смогли сделать на старых станках, когда в страну хлынули машины европейских производителей и перед нами встала задача выпускать конкурентоспособную технику?
— Что нужно «РАСКАТу», чтобы подняться?
— Вливание денежных средств, профессиональные кадры и внедрение новых технологий.
В последние годы я побывал на многих зарубежных заводах, увидел, как там организовано производство, какие они применяют технологии. Из Советского Союза меня не выпускали…
— Потому что вы партию критиковали?
— Мой отец был репрессирован в 1937 году… С детства я мечтал стать летчиком и, окончив речное училище, по направлению военкомата поступил в летную школу в Каменке Пензенской области. Через два года в училище приехала комиссия, и меня перевели в солдаты, а потом вообще отчислили по состоянию здоровья. Друзья намекнули, что все это неспроста.
Я решил поинтересоваться у матери, где мой отец (она ничего о нем не рассказывала, а в анкетах я писал, что отец с семьей не живет). Оказывается, после смерти Сталина его выпустили из тюрьмы, но в Рыбинске жить не разрешили, поэтому он поселился в станице Ставропольского края. Я ему звоню, а он плачет: «Ничем тебе, сынок, помочь не могу».
Тогда я вернулся в Рыбинск и пошел устраиваться на 20-й завод, потому что там делали двигатели для самолетов. Но и туда меня не взяли. Сокурсники из речного училища позвали на Дормашину, где и устроился мастером в паросиловой цех. А через два месяца меня перевели в конструкторский отдел.
Вот так я в 1956 году вошел в проходную, а в 2006-м вышел из нее.
— 50 лет вы проработали на заводе, больше 22 лет руководили предприятием. Какая у вас пенсия и чем вы занимаетесь на заслуженном отдыхе? У вас есть дача?
— Пенсия — 17 тысяч рублей. Живем мы в 3-комнатной квартире обыкновенного панельного дома, который построил завод. В заводском садоводстве у нас 4,5 сотки земли, еще 15 соток и дача в Покрове. Там я помогаю жене ухаживать за клубникой, с помощью белорусского электро-плуга обрабатываю участок.
Беседовала Ирина Коновалова
