новости
2 апреля 2014 17:11
Андрей Арсеньев: «Как я ждал наших, рыбинских!»
Еще в ноябре 2013-го рыбинец Андрей Арсеньев, специалист по лыжным трассам, технический делегат Международной федерации лыжного спорта (FIS), главный судья многих лыжных соревнований, готовился к работе ассистентом главного судьи на лыжных гонках сочинской Олимпиады. И не подозревал, что уже 5 декабря приедет в Сочи… руководителем лыжных соревнований и войдет в состав оргкомитета Олимпиады-2014. Сегодня мы беседуем о его олимпийской вахте.
— Андрей Иванович, это была срочная кадровая рокировка?
— Да, свой пост оставил Георгий Кадыков, президент Российской ассоциации марафонов, который проработал в оргкомитете четыре года. Для меня предложение оказалось неожиданным, решиться было трудно: слишком высокая и ответственная должность. А эта вахта сразу на четыре месяца… Но я поехал и не жалею, потому что работа оказалась очень интересной, хотя и трудной. Я многому научился в Сочи.
— Вы провели шесть этапов Кубка мира, несколько марафонов, много раз работали за границей. Что удивило, что, наоборот, разочаровало в организации одного из самых ярких и популярных видов олимпийской программы?
— Что меня удивило? Огромная численность оргкомитета. Много менеджеров высокого уровня, с хорошим английским, с хорошим управленческим образованием, с большим опытом работы в оргкомитете, которые поездили по миру, многие были на Олимпиаде в Ванкувере, в Лондоне. Очень хорошо налажены коммуникации — вот твое рабочее место, компьютер, учетная запись, контактные листы, которые позволяют найти любого работника различного уровня. Но при этом сама структура очень сложная — решать вопросы трудно, любые корректировки принятых решений отнимали массу времени.
— Только с такими трудностями пришлось столкнуться?
— По планам функция «Спорт», к которой я принадлежал, должна была прийти на готовый объект и начать проводить соревнования. Но на тот момент готового объекта не было, строительство затягивалось. Мы составили список самых необходимых сооружений для соревнований. Трасса, стадион, все, что связано с телетрансляцией, с работой телевидения и прессы. Трассы прошли процедуру гомологации и соответствовали необходимым требованиям. Но здесь нужны были не только соревновательные трассы, но и технологические, которые позволяют доставлять в любую точку оборудование, рекламные материалы, эвакуировать пострадавших. Когда решение о строительстве трасс принималось, этого не учли, технологическую трассу не построили, а менять что-то в сложнейшем горном рельефе было уже невозможно. Поэтому мне пришлось составлять жесткие графики, разводить это всё по времени и использовать полосу на основной трассе для передвижения техники и оборудования. Благо ширина позволяла.
«Лаура» — это закрытая территория горнолыжного курорта. И когда решили его использовать для биатлонных и лыжных соревнований, биатлонный комплекс был конструктивно сделан как постоянное сооружение — здание, коммуникации, сети. А лыжный стадион — трибуны, здание управления, зона спортсменов — временные сооружения, собранные из модулей без фундамента, иногда прямо на снегу, и при капризах погоды все это начинало «гулять». Возникали перебои с энергообеспечением, водоснабжением… Много было временных сооружений палаточного типа, которые должны отапливаться изнутри, иначе снег их раздавит. В общем, тревог было немало.
— Вы сказали, работало много менеджеров…
— Знаете, мало найти достаточное число людей с хорошим образованием, английским, манерами и опытом заграничных поездок. Нужны люди, через руки которых все эти соревнования прошли, то есть, образно говоря, чернорабочие соревнований. Когда появились спецы из Рыбинска и со всей России, которых я хорошо знаю, наступил какой-то переломный момент, и я понял, что с этими людьми мы вытянем все, что угодно. Когда работают именно специалисты, все можно сделать гораздо быстрее и гораздо меньшими средствами.
— А не страшно было за снег с такой-то мартовской жарой?
— Были опасения насчет погоды. Соревнования показали, что погода очень сложная — то мороз, то оттепель, то туман кромешный, в плену которого оказался биатлон. А вот лыжникам просто повезло.
Когда было резкое потепление, приходилось посыпать трассы солью, чтобы сохранить твердую поверхность… Механизмы не сработали, так что разбрасывали вручную — как сеятели в поле с тридцатью ведрами, на потенциально опасных местах, которые больше прогреваются: южные склоны, повороты. Два дня, когда проходила женская эстафета, трасса великолепно продержалась.
Были очень большие опасения, что не хватит снега на Паралимпиаду, потому что температуры поднимались до +15, снег убывал очень быстро. Но прошел знаменитый сочинский горный снегопад, когда за ночь выпало 80 см снега, и проблема решилась сама собой.
— Наверное, вы не раз вспомнили первый Дёминский этап Кубка мира?
— Точно. До Олимпиады недели две вся моя команда организаторов спала по 4 часа в сутки. Я связывался с нашей делегацией, с судейским корпусом и предупреждал — ребята, легкой жизни не будет. Они приехали и сразу включились в работу. Люди, которые просто умеют проводить соревнования — главные судьи, главные секретари, это прекрасные специалисты в своем деле, и многие лучше меня все знают.
Когда приехали иностранцы — жюри, райс-директор, технические делегаты, я ожидал, что будет разгром, не все было готово. Они восприняли ситуацию достаточно спокойно, потому что так бывает везде — организаторы всегда не успевают что-то доделать. Обычно замыслы огромные — сделать лучше всех, а исполнение отстает, и это типично для любых Олимпиад. Так что во время Олимпиады я уже спал спокойно, был нормальный рабочий день, и я четко знал, что нужно делать. В целом впечатление от Игр в Сочи прекрасное. Мы получили высокую оценку.
— Многие заметили, что телевизионная картинка с лыжных гонок была ярче, интереснее.
— Да, все было красивее, чем в биатлоне. У нашего телевизионного координатора Стаффони Фарма идея заключалась в том, чтобы интересно показывать гонки не только для профессионалов, но и просто для неискушенного зрителя, и это удалось. Было красиво, интересно, неожиданно, и то, как спортсмены падали — помните, тот злополучный поворот… Очень сложный рельеф, который уже нельзя изменить. Но для ТВ и зрителей именно здесь был весь драматизм борьбы, напряжение, интрига. Спортсмены? Нет, они не жалуются никогда. Что бы ни происходило, трасса для всех одна. Они опытные бойцы и прекрасно понимают, что надо было предвидеть падение, заранее занимать более выгодную позицию. Тот же Сергей Устюгов шел на стопроцентную медаль, возможно, золотую, но ему не повезло — упал. А если бы сразу вышел в лидеры, падения бы не было, уверен. А Саша Легков за 2 км до финиша в дуатлоне сломал палку — тоже медаль потеряли! Но на последней гонке там же сломал лыжу Дарио Колонья, и каким ярким получился российский подиум!
— А как олимпийские объекты превращались в паралимпийские?
— Когда Олимпиада завершилась, снова настал тяжёлый транзишн-период, потому что после основных соревнований организаторы расслабились. Паралимпийские трассы были очень сложные. Другая конфигурация, другие требования. Есть категория сидячих лыжников и биатлонистов, для которых должен быть мягкий рельеф, и найти его очень трудно. Плюс график соревнований составлен так, что в один день стартовали спортсмены в нескольких категориях: «сидя», «стоя» и т.д. У каждой категории — своя трасса, которых здесь было 14! И в отличие от Олимпиады в один день стартовали и мужчины, и женщины. Поэтому порой возникала путаница. В последний день произошел инцидент: из-за сбоев с разметкой в женской биатлонной гонке в категории «стоя» лишь японская спортсменка пошла на правильный круг 2,5 км, остальные ушли на мужскую трассу, где круг 3 км. Когда это обнаружилось, все «разрулили», но возникла угроза аннулирования результатов гонки. И тогда мы попросили японку в последний круг пробежать три километра, чтобы трасса по кругам для всех спортсменов оказалась одинаковой. Японцы, правда, подали протест на неправильную разметку, и до сих пор этот вопрос решается в арбитраже. Я бы предпочел меньше трасс, причем не делал бы разные круги — по 2,5 и 3 км, а использовал для дистанции разное число кругов для мужчин и женщин.
Сложностей добавила замена олимпийской символики на паралимпийскую. Паралимпийский комитет очень жестко реагировал — не дай бог где-то останутся кольца — в рекламе, в костюмах…
— Как отработала в Сочи рыбинская команда?
— Наша команда была самой большой — 13 человек. Рыбинск здорово отработал в Сочи, еще бы — такого опыта проведения международных соревнований в России больше нет ни у кого. Главный секретарь лыжных соревнований Татьяна Боровицкая, начальник лыжных трасс Александр Павлов, директор стадиона Дмитрий Баранов, Николай Цепилов, Мария Сомкова, спорткоординатор, которая занималась персоналом и волонтёрами. Анна Лозовская отвечала за работу прессы и на лыжах, и в биатлоне. И другие… Как я их ждал!
Когда я — главный судья в «Дёмино», то вижу общую картину и знаю все, что нужно, и могу общую задачу разложить на более мелкие составляющие. И за каждую составляющую у нас отвечает конкретный человек, грамотный и знающий, и не было незакрытых проблем, все решаемо. В сочинском оргкомитете, созданном сразу после ванкуверской Олимпиады, я не видел картину целиком — она была и слишком велика, и искусственно усложнена, поэтому было сложнее.
Кстати, с нами рядом работали и представители корейского оргкомитета — по программе «шедоу-визит» (по-английски — «тень»). Они действительно, как тени, ходили за нами и смотрели, как мы работаем, совершенно не мешая. Много вопросов задавали, так что мы передавали опыт корейцам. Они очень ограничены в пространстве, поэтому у них возникнут проблемы с трассами и с сервисными площадями. Им будет трудно провести Олимпиаду.
Погода была предсказуемой в плане подготовки трассы, это облегчило работу, трудных ситуаций не было. Но до приезда нашего Александра Павлова трассы готовились собственными силами. Там есть вся техника, ратраки, но местные водители не очень хорошо понимают специфику лыжного спорта. Поначалу качество трасс было неважное, особенно в плане геометрии — волны, вход в повороты неправильный. Когда приехал Саша, а с ним еще три водителя из Москвы и Сыктывкара, вот тут все встало на свои места. Они все сделали на высшем уровне — это профессионалы! Также и Дмитрий Баранов, начальник лыжного стадиона, с которым мы очень давно работаем. У нас своя технология «расставить» стадион, отработанная в «Дёмино».
— Та-ак, что это за дёминская технология?
— При расстановке стадиона самое страшное — делать-делать, а потом понять, что где-то на какую-то зону уже не хватает места. А времени все переставлять уже нет, а это срыв соревнований. Поэтому мы стадион строили сначала на бумаге. Не получалось — в корзину, рисовали заново по ночам. А днем по готовому рисунку создавался стадион — с линейкой и рулеткой, с лазерным дальномером все переносили на место. Эту технологию мы отработали в Рыбинске, начиная с первого этапа Кубка мира, когда я сам был начальником стадиона.
Мы ставили задачу — не соорудить что-то сверхъестественное, а сделать все, что нужно, в срок и с большим коэффициентом надёжности — вот что самое ценное в соревнованиях высокого уровня. Служб, сервисов на стадионе очень много, и любой маленький срыв подобен снежной лавине. Здесь Дмитрий справился прекрасно, не было ни единой осечки. И так отработали все наши, они меня очень сильно разгрузили и морально, и физически. Скажу сразу — и быт, и питание для наших специалистов — «чернорабочих» Олимпиады — были не столь замечательные. Но все вынесли, отработали достаточно хорошо и обрели огромный олимпийский опыт.
— Удавалось ли побыть на Олимпиаде просто зрителем? Какие впечатления? Это ваша первая Олимпиада?
— Просто зрителем не довелось, но у меня рабочее место было в нескольких метрах от финишной зоны. Я доставал камеру и снимал видео. А вообще соревнования шли очень плотно, после финиша сразу готовились следующие. Совещания капитанов команд, транспортировка спортсменов на допинг и т.д. Любая нестыковка — скандал. Но сейчас я думаю — надо же, мне представилась такая возможность — работать на нашей Олимпиаде! Это было здорово! Очень яркое событие.
У меня были приглашения на все церемонии — открытия, закрытия. Но посмотрел только генеральную репетицию открытия Игр и побывал на открытии Паралимпиады. Сидел в 15 метрах от Владимира Путина в той же ложе.
На другие не пошел — они очень поздно заканчивались, хотел выспаться перед соревнованиями.
Нет, на других Олимпиадах не работал. В Ванкувере был за два года до Игр как специалист по лыжным трассам. Побывал на чемпионатах мира, на многих этапах, работал ассистентом технического делегата. В Холменколлен и Валь ди Фиемме я ездил с оргкомитетом.
— После Олимпиады мы все с надеждой ожидаем известий о возвращении российского этапа Кубка мира в «Дёмино». Что для этого нужно? И есть ли у ЦЛС «Дёмино» конкуренты?
— После Олимпиады провести этап Кубка мира для нас будет значительно проще. Здесь и правила более понятны, и мы всех прекрасно знаем — руководство международной федерации лыжных гонок, секретариат, судейство. Я мечтаю, чтобы Кубок вернулся в Рыбинск. В первую очередь нужна финансовая поддержка, и в этом большая роль региона, губернатора, областной власти.
Конкуренты есть. Сыктывкар? Их не рассматриваю, у них нет хороших трасс, и быстро их не сделать. А вот Тюмень — да. Там все на высоком уровне с технической стороны, инфраструктура даже современней, чем наша. Более высокий уровень финансовой поддержки. Но, во-первых, там нет хороших специалистов. А во-вторых, не в их пользу двухчасовая разница во времени, это важно для телетрансляции соревнований. В этом у нас преимущество. Руководство международной федерации уже выразило готовность вернуть Кубок в Рыбинск. Им нравится у нас работать. Но, повторяю, все зависит от решения региональных властей о финансовой поддержке этапа Кубка мира, который для области, для ее имиджа значит очень много. В свое время этап Кубка мира огромными усилиями пришел в «Дёмино», мы научились проводить его и хорошо, и сравнительно недорого, и если сейчас потеряем — потом возрождать будет крайне трудно. Так что инвестиции в «Дёмино» — это лучшие инвестиции, тем более что после Олимпиады интерес к спорту усилился.
Марина Морозова
