Мнение 31 августа 2011 12:02

Александр Петров: «Моя мультипликация — самурайский путь, но другого пути нет»

Аниматор о «запахе» искусства, реальных прототипах героев и о том, что вместо «Моей любви» мог быть другой фильм

25 августа Рыбинск посетил аниматор с большой буквы — Александр Петров, художник, режиссер, автор фильмов, созданных в уникальной технике «ожившей живописи».

Встречи с поклонниками творчества состоялись в киноклубе «Современник» и на выставке в музее-заповеднике, посвященной его последней картине «Моя любовь».

Анимационный фильм «Моя любовь» про гимназиста Антона и его первое большое крылатое чувство снят по автобиографическому роману Ивана Шмелева. Его видели если не все, то многие. Но вот заглянуть на «кухню» оскароносного мультипликатора вряд ли кому удавалось.

А ведь наблюдать за чудом рождения образов, сцен интересно не меньше, чем смотреть сам фильм. В этом смогли убедиться гости выставки. Кто-то дольше задерживался возле картин на стекле, каждая из которых без преувеличения — произведение искусства.

Для одной секунды на экране таких кадров требуется двенадцать, поэтому и работа над фильмом заняла почти четыре года. Другие подолгу не отходили от станка аниматора, на котором все и создается, третьи изучали ряды раскадровки, карандашные эскизы, разработку типажей.

Но самое главное — была возможность пообщаться с самим Александром Петровым. Его интеллигентность и чувство юмора, как показалось, немного не из нашего времени, а откуда-то из эпохи русской классики. Из мира чистых и светлых ценностей, как и его искусство.

— Александр Константинович, как родилась идея такой выставки?
— Выставка родилась, можно сказать, из сора. Из идеи приоткрыть завесу, как делается анимационное кино. Раньше я всегда выбрасывал все работы, по первым картинам мало что сохранилось. Методология создания фильма построена на том, что каждая новая сцена выступает могильщиком предыдущей, поскольку рисуешь на одном стекле. Несколько самурайский путь, но другого нет.

На самом деле я не хотел бы гордиться тем, как много времени и сил вложено в это кино. Это правда, большой труд, но важно, чтобы он не был заметен зрителям. Мой учитель говорил, что искусство не должно пахнуть потом. Фильм призван нести наслаждение искусством, красотой, гармонией. Рабочий процесс приятный на самом деле, хоть долгий и мучительный. Я не предполагал, что он займет почти четыре года.

После фильма «Старик и море» я был абсолютно уверен, что сделаю картину быстрее и в одиночку, и не предполагал, что буду работать над ним почти четыре года с целой командой. В Рыбинске живут мои ученики, мои коллеги Лена и Игорь Писаренко, Юля Кузнецова, Света Шухаева. Они пришли в студию, ничего не понимая в кино, а сейчас стали настоящими профессионалами. Мы «размножаемся»!

— Как получилось, что вы решили экранизировать именно «Историю любовную» Шмелева?
— Честно говоря, этот материал случайный. Роман Шмелева меня удивил, поразил, восхитил. Пока я читал его, уже решал, что буду делать картину, хотя до этого хотел сделать совершенно иного жанра фильм, по русскому фольклору — может быть, быличку или былинную историю…

— Чем же роман так зацепил?
— У Шмелева совершенно удивительный язык. Яркий, образный, теплый и «вкусный» русский язык стимулировал меня к созданию собственных живописных и кинообразов. Для меня очень важна хорошая литература, я стараюсь выбирать материал, который на протяжении долгого периода оставался бы актуальным.

— В своей работе вы шли вслед за текстом или роман был отправной точкой для собственной истории?
— Невозможно и не нужно делать слепую иллюстрацию к тексту. Литература — это некий каркас, причем фабула имеет огромное значение, и я стараюсь ее не нарушать. Также сохраняю героев, их имена, облик, атмосферу. Единственно, позволяю себе перемонтировать какие-то события и добавляю новые визуальные истории. Это, как правило, сны, мечтания, болезненный бред… Здесь, конечно, много личного, какие-то воспоминания вытаскиваешь из своего детства, юности, потому что они ближе, роднее, понятнее, а значит, правдивее. Если образы точно найдены, то заменяют огромное количество страниц текста. Этим приемом я пользуюсь уже давно, и пока он меня не подводил, может, потому что не пытаюсь изобрести свой мир, а воплощаю то, что нахожу в Достоевском, Хемингуэе или в данном случае у Шмелева.

— Герои в ваших фильмах, их пластика очень реалистичны. Где вы находите свои типажи?
— Типажи — это одна из моих больших проблем. Сначала я фантазировал, рисовал характеры, но потом подумал: может, проще найти какого-то реального человека или киногероя, у которых можно позаимствовать детали в облике и поведении? Как правило, в качестве моделей выступают хорошо знакомые люди, близкие. Так, мой сын стал прототипом героев в трех фильмах, оператор Сергей Решетников выступил моделью для фильма «Сон смешного человека». В «Моей любви» долго искали модель для горничной Паши, а она оказалась совсем близко — ею стала жена сына. А главный герой, Антон, появился вообще через полгода после того, как начали снимать. Это длительный путь угадывания, не сразу находится нужное лицо. Я долго приглядываюсь, бывает, меняю моделей. Героиней фильма, Серафимой, мне виделась актриса Татьяна Друбич. Но я не мог пригласить ее в качестве модели, поскольку по возрасту она не подходила. Я решил просто нарезать кадры из ее фильмов. Но оказалось, что все не так просто: она разная во всех фильмах, да и материал получился скудный, несмотря на то, что у нее много главных ролей. Вот и в моем фильме она неодинаковая, героиня с «плавающим» обличьем.

— Каков был бюджет фильма?
— Порядка полутора миллионов долларов, но я не уверен, что прав. У продюсеров своя бухгалтерия. Это дорогая картина относительно фильмов моих коллег, которые работают в традиционной технике. Именно из-за «ручной работы» и вытекающей долготы подготовки здесь даже не золотые, а платиновые фазы.

— Русская анимация сегодня переживает не лучшие времена, это ни для кого не секрет. Как вы боретесь с трудностями?
— К трудностям мы привычные, и к маленьким бюджетам тоже. Счастье, когда твою работу понимают и оценивают зрители и когда продюсеры могут добыть на твое искусство нужные средства. Бывает, и не добывают. Ну что, отказываться, что ли? Жизнь идет, нужно работать, и мы работаем — кто на коленке, кто в больших студиях. У нас замечательная база — советская школа анимации, к которой я себя тоже отношу. То, что в мультипликацию приходят молодые, с другими интересами и критериями, это тоже правильно. Пусть они создают свои ценности. И может, их фильмы будут иметь спрос у зрителей.

— Ваши планы на будущее.
— У меня грандиозные планы! Сейчас работаю над новым фильмом. Но над чем именно, я обычно не говорю.

— Какая из работ самая любимая?
— Я говорю всегда: «Русалка». До этого я работал в Москве, Свердловске, Ереване… У меня была мечта сделать фильм в Ярославле, и первой картиной стала «Русалка». С нее и началась вся моя история. Приехать в родной город и ничего не делать — не об этом я мечтал. Я хотел вернуться в Ярославль и профессионально заниматься анимацией. И слава Богу, все удалось.