Темы 7 сентября 2011 9:50

Голоса из «центра мира»

Гитарист Леонид Колесов — рыбинский латиноамериканец, 10 лет назад уехал в Эквадор в поисках синей птицы. И теперь на шести струнах гитары он привозит на родину ее звонкие песни: стало быть, поймал…

Афиши вкупе с вездесущим сарафанным радио молниеносно разнесли весть о том, что к нам едет Колесов. Для него, виртуоза-исполнителя и композитора, всякое посещение города детства — это не только встречи с друзьями и прогулки по любимым местам, но и непременно концерты. На излете лета он выступал перед рыбинской публикой трижды.

Мы договорились встретиться с Леонидом минут за двадцать до начала выступления в кафе «Фаэтон» (которому впору добавить богемную приставку «арт»). Здесь он был не один, а вместе с барочным ансамблем «Воздушные замки».

— В этом составе, с Володей Хробыстовым, мы еще «пятьсот лет назад» начинали делать всякие интересные вещи, первые шаги камерного музицирования в ансамбле «Консорт»… — делает историческую ссылку музыкант. На протяжении всего интервью в его адрес летят бесконечные приветы и тянутся ладони для рукопожатия.

Все билеты на «кафейный» концерт разошлись еще накануне. Так что для журналистов, в последний момент (классический случай) огорошивших своим визитом, организаторам пришлось специально привозить дополнительные стулья, за что отдельное спасибо.

Хотя стопроцентная «явка» была не всегда. Уже во время концерта как бы между прочим всплыла прелюбопытная история из прошлого гитариста. В середине восьмидесятых Леонид Колесов работал в Ярославской филармонии, играл до семидесяти (!) концертов в месяц. Тогда, претворяя в жизнь лозунг

«Искусство принадлежит народу», музыканты исколесили область вдоль и поперек. Как правило, культурные десанты направлялись в клубы и ДК заводов, фабрик, колхозов и ферм.

И вот в один из таких концертов в рабочий полдень Леонид играет музыку — увлеченно, вдохновенно, и вдруг слышит: тихонько дверь открывается и шепот: «Там сы-ы-ыр дают!..» К концу произведения поднимает глаза — а в зале никого уж и нет…

Сейчас это более походит на анекдот (смех и аплодисменты «фаэтоновской» публики!). Но примерно из такой страны уезжал, вернее — улетал гитарист навстречу прекрасному далеку, за моря-океаны, аж на самый экватор.

— В Кито, столице Эквадора, я работаю в Национальном театре Сукре в ансамбле из шести гитар. Культурная жизнь там достаточно активная, и музыку мы играем очень разнообразную: от оперного аккомпанемента до народной, латиноамериканской. Кроме ансамбля, выступаю с сольными программами, преподаю.

И хотя гитарная музыка большей частью держится на испанской, итальянской, латиноамериканской школах, ученики синьора Колесова играют и русские пьесы. Иванова-Крамского например, у дочери которого — выдающегося московского педагога Натальи Александровны Ивановой-Крамской — он сам когда-то набирался мастерства.

Да, образовательные концепции на двух полушариях Земли, может, и различные, а вот музыка универсальна, уверен гитарист, что и доказал вместе с «Воздушными замками». К слову, несмотря на все меридианы и параллели, разверзшиеся между музыкантами, сыгранность у них никуда не пропала, будто все это время они продолжали репетировать в ансамбле.

В тот вечер перед слушателями сменилась не одна страна и эпоха: исполненные изящества сочинения Генри Пёрселла и других барочных композиторов, старинные танцы бурре, ригодон…

А дальше музыка наших дней, но не порывающая связи с традицией: атональное посвящение «отцу романтического стиля» Никколо Паганини и три пьесы, посвященные Владимиру Хробыстову — всё плоды композиторских трудов Леонида Колесова. О незримой связи века нынешнего и минувшего, жизни и искусства он сказал так:

— Романтики и музыканты в период барокко слушали лес, ветер, птиц, животных, и эти звуки переносили в музыкальные гармонии своей эпохи. Диссонансов было много и в музыке классиков, но они всегда разрешались в консонансы. Сейчас, когда мы выходим на улицу, то слушаем шум машин, сигнализации, скрежет… Наше ухо привыкает к диссонансу, отсюда атональная музыка, мелодии с ритмическими скачками.

А вот связующую нить между Кито и Рыбинском Леонид нашел во Всемирной паутине. Через Интернет он следит за жизнью родного города, общается с друзьями. Но увидеть все изменения своими глазами — совсем другое дело.

— Улицу Академика Губкина сделали! Раньше можно было вдоль и поперек ходить в любое время суток, а теперь это чуть ли не главный проспект города, что здорово облегчило движение по центру, — радуется положительным сдвигам музыкант. — Видно, что инфраструктура развивается. Вот если бы параллельно город еще и культурно так же развивался, было бы очень хорошо. Концертные площадки остались те же, что были еще при Советском Союзе, а так все без изменений, за исключением инициативы отдельных людей, таких как Володя Хробыстов. На культуре нельзя зарабатывать, вернее, можно, но не так много, как на «купи-продай». Последнее гораздо легче, быстрее и без головной боли.

— В Эквадоре по-другому?

— Да нет. Везде в мире такая тенденция. Все говорят, что искусство (как и образование) — это важно, нужно, но все равно финансируется по остаточному принципу, потому что экономически не выгодно…

— Вы скучаете, наверное, по родным местам?.. — чуть не сказала «на чужбине», ожидая услышать ответ ностальгирующего эмигранта.

— Ностальгия, тоска по Родине? Это нервное заболевание. И я им не страдаю, — решительно обрывает Колесов. — Ведь куда бы ты ни приехал, болезнь не пройдет. Очень хороший пример — фильм «Окно в Париж», когда на Западе музыкант все жаловался, жаловался, а потом, снова очутившись в Питере, испугался. Ностальгия — это манера поведения некоторых людей, особенно русских, потому что русские очень любят жаловаться. Национальная черта, что ли, такая…

— А увлечение музыкой? Это тоже нервное заболевание?

— Нет, это профессия. Постоянно совершенствоваться, день за днем работать над собой, добиваться того, чтобы нравилось не только тебе, но и людям. Публика всегда права — на этом держится понятие профессиональной музыки.

… Вот такой секрет русско-эквадорского творчества: трудиться, трудиться и еще раз трудиться. И никакой тоски — ни в голосе, ни в голубых глазах, разве что мелькнет порой среди солнечных гитарных мелодий ее легкое и по-волжски синее крыло…