Темы 14 ноября 2016 13:30

Эвакуация — путь к спасению

Эвакуация военных лет: тысячи рыбинцев срывались с насиженных мест, целыми семьями отправлялись на восток – в Уфу, куда из Рыбинска перевезли целый авиационный завод, и в Свердловск — на баржах и поездах.

В дороге люди голодали и мерзли в теплушках, нередко отставали от эшелонов с близкими. Их страшила неизвестность: что будет дальше, куда мы приедем, что нас ждет на новом месте?

Своими детскими воспоминаниями об эвакуации поделился с рыбинцами ветеран лыжного спорта Константин Травников, инженер-конструктор завода «Раскат». Сегодня мы публикуем его воспоминания о переезде большой семьи Травниковых из Рыбинска в Свердловскую область.

В страшный для России сорок первый год маленькому Косте исполнилось пять лет. Он рос в большой семье: родители, старшие дети – подростки Таисия и Виталий — и новорожденный Валера. Травниковы жили в центре города, в доме, на месте которого сегодня расположился первый корпус РГАТУ.

Глава семьи Константин Иванович всю войну служил в звании лейтенанта на центральном военном складе № 88 (так называемой «базе» в Мариевке). Склад подчинялся 425-му артиллерийскому полку со штабом в Туле.

«По долгу службы отцу приходилось постоянно выезжать, часто задерживаться на дежурстве. Все заботы о детях лежали на плечах мамы – Александры Ивановны, — вспоминал детство Константин Константинович. — 22 июня по радио прозвучало страшное слово «война», лица родителей сразу стали серьезными и суровыми. Неизвестность дальнейшей жизни угнетала каждого из нас.

В один из сентябрьских дней отца и еще одного из офицеров склада, Сарыкова, вызвали в тульский штаб полка. Папа попрощался с нами, как в последний раз, и уехал, а через несколько дней вернулся – уже один. На войну его не отправили из-за четверых несовершеннолетних детей. Его сослуживец вскоре погиб».

Тем временем ситуация на фронте становилась все более напряженной: немцы подходили к Москве. Рыбинск, стоявший в особых планах Гитлера как город, производящий авиационные двигатели, начали бомбить.

Снаряды попали в копаевскую нефтебазу, рыбинские улицы заволокло черным дымом с хлопьями сажи. Красавицу Волгу затянуло маслянистыми потоками нефти. В Рыбинске началась эвакуация, горожане срывались с места практически в никуда, забирая с собой лишь самое необходимое, со слезами оставляя налаженный быт.

«Семьи военнослужащих были оповещены о дате эвакуации. Напряжение нарастало с каждым днем. Разговоры взрослых о том, что в дорогу разрешено брать лишь минимум, велись в каждом доме, — писал в воспоминаниях Константин Травников. — Но отец каким-то образом умудрился разобрать и упаковать шифоньер и письменный стол, чтобы взять их с собой.

По его словам, эшелон для эвакуации в несколько десятков вагонов был сформирован в кратчайшие сроки. В первых вагонах размещалось военное имущество под охраной, в конец состава прицепили три вагона – в каждом по десять семей. Эти временные дома на колесах обогревались буржуйками. На первое время семьи обеспечили водой, медикаментами и керосиновыми лампами, выдали провиант – нам досталась манная крупа, хлеб и целый баран».

«Мы выехали из Рыбинска 23 ноября, а через несколько дней грянули сильные морозы, выпало много снега. Паровозы на станциях, вагоны – все кругом покрылось сосульками и инеем», — вспоминал Константин Травников.

В первый же день поезд с рыбинцами чуть было не попал под сильную бомбежку по пути к Ярославлю. Немецкие самолеты произвели воздушный налет на станцию Ваулово. Машинисту пришлось остановить состав на перегоне между Чебаково и Ваулово и подать его назад до Чебаково. Поезд простоял там до ночи, под покровом темноты снова тронулся в путь и благополучно доехал до Ярославля, где снова долго стоял.

«Мы ехали в сторону Урала целый месяц, по ночам проезжая через большие города без единого огонька – в кромешной тьме стояли Галич, Буй, Пермь, — читаем мы дальше в воспоминаниях ветерана спорта. — Первым городом с уличным освещением стал Киров. В пути нам, а особенно грудным детям, постоянно требовалась вода. Приходилось набирать на стоянках снег в ведра и растапливать его на печке. Мыться было негде, из-за грязи и тесноты в вагонах появились вши. Мать уничтожала их, прожаривая одежду утюгом, нагретым на буржуйке».

Кроме бомбежек, люди очень боялись отстать от поезда – это случалось нередко, эшелоны тогда отправлялись от станции без предупреждения. Рыбинский эшелон каждый раз останавливался на крайних от станции путях, остальные были забиты военными составами. Чтобы набрать воды, людям приходилось подлезать под вагоны с ведрами и чайниками, а потом, торопясь и обжигаясь, возвращаться обратно.

«Однажды отец не успел к отправлению и увидел лишь хвост удаляющегося состава. Только спустя десять дней он догнал рыбинский эшелон – наш паровоз тянул медленно, пропуская санитарные поезда с ранеными и обмороженными солдатами, которых после декабрьского контрнаступления Красной армии было особенно много.

Я тоже чуть не отстал от поезда, когда на одной из остановок вышел подышать на улицу. Поезд медленно тронулся, я в панике побежал за ним, пытаясь ухватиться за высокую подножку, расположенную на уровне моих глаз. Мои тщетные попытки взобраться увидел из соседнего вагона лейтенант Воеводский, он выскочил из поезда и подсадил меня в тамбур», — писал Константин Константинович.

Рыбинский состав добрался до Свердловска, конечного пункта эвакуации, только в конце декабря. Но там людей не приняли: свободного места не нашлось. Поезд ехал еще сто километров за Свердловск – в город Камышлов. Рыбинцев разместили в разных населенных пунктах, Травниковы попали в деревню Бараба, там они поселились в пустом деревенском доме.

Зима была удивительно снежная, это отмечали даже старожилы. Чтобы передвигаться, приходилось прокапывать тропинки среди высоких сугробов. С провизией было туго – мать ходила в полевую кухню для эвакуированных за щами, преодолевая пешком несколько километров.

Запомнились Константину Константиновичу большие — по два килограмма – буханки хлеба, которые принес отец в мешке на плече. «В Барабе мы прожили до начала февраля 1942 года. Потом опять были сборы всех эвакуированных семей, снова погрузка в эшелон и дорога домой, в Рыбинск».

Так закончилась история непростого путешествия одной рыбинской семьи. После войны все наладилось, повзрослели дети. Костя вырос и стал лыжником-марафонцем, известным на всю область бегуном на стокилометровые дистанции.

Он защищал честь родного города на предшественнике Деминского лыжного марафона – Russialoppet и на других соревнованиях, в том числе и международных. К сожалению, в прошлом году Константина Константиновича не стало. Но воспоминания о нем хранят дети, дочь Марина рассказывает историю его спортивных побед рыбинцам и гостям города на экскурсиях в Музее советской эпохи.