новости
5 июля 2017 13:33
39-й ММКФ: Нечаянные радости
Завершившийся Московский международный кинофестиваль прошел несколько наспех – всю программу умудрились уместить в одну неделю. Что, безусловно, сказалось на зрительских возможностях и амбициях. Охватить гигантскую махину фестивальных показов, включавшую в себя свыше 400 фильмов из 64 стран мира, не упустив при этом что-то ценное, казалось делом безнадежным и заранее обреченным на провал, но обязательным к исполнению.
Традиция, зародившаяся на ММКФ и выражающаяся в несколько пренебрежительном отношении зрителей и прессы к основному конкурсу, отчетливо прослеживалась и в этом году. По-прежнему повышенным вниманием пользовались показы, перекочевавшие из программ престижных европейских фестивалей-конкурентов. В этом году в рамках ММКФ можно было увидеть и новую картину финского «пролетарского метафизика» Аки Каурисмяки «По ту сторону надежды», премированную на последнем Берлинском кинофестивале, и изумительную «Женщину, которая ушла» Лава Диаса, получившую главный приз в Венеции (к слову, фильм идет всего 3 часа 46 минут, по сравнению с прошлогодней восьмичасовой «Колыбельной скорбной тайны» этого же режиссера – почти короткометражка). Россыпью были представлены фильмы из конкурса минувшего Каннского кинофестиваля, в большинстве своем посвященные жизнеописаниям великих личностей: издевательский и для многих синефилов кощунственный «Молодой Годар» Мишеля Хазанавичуса с Луи Гаррелем в роли флагмана французской «новой волны»; скучнейший в своем хрестоматийном академизме «Роден» Жака Дуайона; житие Жанны д’Арк, оформленное Брюно Дюмоном в стиле деревенской рок-оперы в фильме «Жанетта».
Из внеконкурсных программ в первую очередь стоит отметить имеющую несколько провокационное название «Эйфорию окраины» кинокритика Андрея Плахова. Программа состояла из девяти картин, объединенных своей принадлежностью к странам Восточной Европы, имевшей общий опыт проживания в условиях коммунистического строя и исполняющей по отношению к Европе Западной роль своеобразной провинции. Среди фильмов, показанных в рамках «Эйфории», были и творения признанных мэтров польского кинематографа: «Послеобразы» – последний фильм умершего в прошлом году Анджея Вайды и «След зверя» Агнешки Холланд, и новый фильм венгерки Ильдико Эньеди «О теле и душе», и целая обойма вездесущего румынского кино, и нагоняющего его кино болгарского.
Одной из представленных в программе картин оказалась замечательная сербская работа «Реквием по госпоже Ю.» режиссера Бояна Вулетича, которую следует выделить по ряду причин. Во-первых, одним из продюсеров выступил Александр Роднянский, имеющий четкий нюх на талантливых режиссеров. Во-вторых, это полотно, выполненное в форме мрачного трагифарса, посвященное безжалостности времени, разрушенным надеждам и растерянности перед внезапно случившимся, оказалось крайне актуальным. Фильм повествует о женщине средних лет, безработной матери двоих детей, живущей в крохотной квартирке с убогим бытом, впавшей в депрессию после смерти мужа и готовящуюся покончить жизнь самоубийством. И именно с этого начинается самое интересное, потому что сначала она должна вернуть соседям одолженный стул, записаться на прием в поликлинику, чтобы выписать у участкового врача лекарства, предназначенные для отравления, высидеть очередь в окружении таких же оставшихся на обочине жизни пенсионеров и безработных, выяснить, что ее медицинский полис просрочен, отправиться в социальную службу, вновь высидеть очередь для того, чтобы быть перенаправленной на место последней работы, пройтись по пустым коридорам заброшенного завода и встретить бывших коллег, поселившихся, словно призраки, в покинутых кабинетах и продолжающих ходить на службу, где давно не платят зарплату. Знакомый каждому кафкианский бюрократический адок, снятый на фоне серых пейзажей спальных районов, проникнутый странным юмором и в итоге оборачивающийся социальной притчей не про смерть, а про жизнь, которую надо жить вопреки всему.
Особое звучание «Реквием по госпоже Ю.» приобретает благодаря любопытной перекличке с конкурсной картиной «Карп отмороженный» Владимира Котта (одной из трех русских картин, присутствовавших в конкурсе). Тема, затронутая в фильме, не нова, в памяти всплывают и литературные предшественники вроде «Телеграммы» Паустовского и кинематографические – в виде недавнего «Тони Эрдмана» Марен Аде, да и «Афони» Георгия Данелии, например. Трагическое разобщение детей и родителей, взаимное непонимание, печальным образом возможное только между самыми близкими людьми. Ключевым сюжетным двигателем «Карпа отмороженного» опять становится тщательная подготовка к смерти, вновь выполненная в трагикомических тонах, и вновь в кругах чиновничьей преисподней. Елена Михайловна, героиня Марины Нееловой – бывшая учительница, живущая в маленьком поселке. Сына Олега (Евгений Миронов), работающего где-то в большом городе каким-то начальником, она не видела уже несколько лет. Поставленный ей диагноз означает, что смерть может прийти в любой момент. Пытаясь избавить далекого сына от беспокойства, Елена Михайловна решает самостоятельно организовать свои похороны, закупив продукты для поминок, купив гроб, место на кладбище, оформив фиктивные документы о смерти под безжалостный удар печатью: «Теперь вы для государства ноль!». Перед главной героиней пройдет хороводом великолепный актерский ансамбль: Алиса Фрейндлих в роли подруги, поддавшейся на уговоры и пытающейся задушить Елену Михайловну подушкой, Сергей Пускепалис в роли работника морга, инфернальный Александр Баширов в роли гробовщика. Как и в случае с «Госпожой Ю.», получилась жизнеутверждающая, в сущности, картина, народная комедия, действие которой происходит среди могил, гробов, венков и холодильников морга.
Совершенно иной по звучанию оказалась конкурсная картина, также посвященная взаимоотношениям родителей и детей – «Звездачи», игровой дебют финского документалиста Висы Койсо-Канттилы. Этакий северный «Амаркорд», действие которого происходит в финляндской провинции 70-х годов прошлого века, с докатившимися до нее волнами сексуальной революции. Подростки лет 12-13, порнографические журналы тайком, первые сигареты, первая совместно выпитая бутылка вина и первые разочарования в родителях. Благодаря отцу главного героя торжествует реновация – сносят дома бабушки и дедушки, чтобы воздвигнуть на их месте современные жилые комплексы. Взрослые лицемерны, эгоистичны, а весь фильм проникнут наивным религиозным символизмом: супружеская измена монтажно стыкуется с иллюстрациями из детской Библии, изображающими грехопадение и изгнание из рая; визуализацию Содома – свингерскую вечеринку родителей, подростки, беря на себя функции Бога, в буквальном смысле пытаются придать огню, бросая в окно керосиновую лампу. Впрочем, учитывая, что на пресс-конференции в качестве художественных ориентиров режиссер фильма назвал кинематограф Андрея Звягинцева, подобные христианские аллюзии не кажутся удивительными.
Однако 39-й Московский международный кинофестиваль войдет в историю благодаря премьере фильма «Мешок без дна» Рустама Хамдамова – прозеванного гения и «проклятого поэта» мирового кино. Путь к полноценному полнометражному фильму у Хамдамова был долог. Вначале была невозможная для советской действительности картина «Нечаянные радости», безжалостно закрытая цензурной машиной и переваренная Никитой Михалковым в «Рабу любви», затем «Анна Карамазофф» с Жанной Моро в главной роли, почти тридцать лет запертая в сейфе умершего продюсера и гуляющая по сети в виде чудовищного качества копии, затем малоудачные часовые «Вокальные параллели» с Ренатой Литвиновой. И вот, наконец, «Мешок без дна». Фильм, снимавшийся Хамдамовым пять лет, за время съемок успел несколько раз поменять название, именуясь то «Рубины. Убийство», то «Яхонты». На деле Хамдамов оказался нашим отечественным Гаем Мэддином, умело стилизуя рассказ Акутагавы под изысканную картину эпохи немого кино. Светлана Немоляева в роли фрейлины времен Александра II рассказывает Великому князю вереницу сказок про мистическое убийство царевича, совершенное в лесной чаще и представленное в трех противоречащих друг другу версиях. На экране будут и богатыри, и люди-грибы, и сказочные разбойники, и царевна в неорусском кокошнике, и лесная ведьма, пьющая детскую мочу, и затянутые в корсеты камердинеры. Причудливый калейдоскоп образов, вышедший из Эйзенштейна, Птушко, Роу, Параджанова и других теней забытых предков. Удивительная картина, не рассчитанная, впрочем, на широкого зрителя.
Победителем же кинофестиваля был объявлен заурядный, но не лишенный благих намерений китайский фильм «Хохлатый ибис». Это почти документальная картина, посвященная грядущей экологической катастрофе в отдельно взятом регионе Китая. Главный герой, знаменитый пекинский журналист, приезжает на свою малую родину, где обнаружена «краснокнижная» птица – хохлатый ибис. Журналистская шумиха грозит закрытием местному цементному заводу, отравляющему окружающую среду, но дающему возможность заработка населению. Стоит отметить, что эта лента также войдет в историю хотя бы как первая картина из Китая, сумевшая получить главный приз на ММКФ.
Станислав Луговой
