За колючей проволокой

Надежда Максимова

Есть ли жизнь на зоне? Исследуем ИК-2

Охранные вышки, тоскливо нависшие над высоким забором с колючей проволокой, – последний рубеж, отделяющий волю и неволю. Сразу за ним из почерневших труб клубится густой дым, словно сигналя о том, что и там, за колючкой, идет жизнь. Да, колония – это другой мир. Но совсем не такой страшный, каким его себе многие представляют.

Рыбинская ИК-2, созданная в июне 1953-го, – самая большая в регионе. По периметру с «егозой» – 2,5 километра. Вместе с колонией-поселением и исправительным центром она рассчитана на полторы тысячи человек. Но по факту населения сейчас меньше.

Чтобы пройти через шлюз на территорию ИК, необходимо предъявить паспорт, сотрудникам – удостоверение. Телефоны, наушники, симки и флешки проносить нельзя. На КПП обязательно проверят сканером. Мелочь или ключи в карманах предательски пищат. Проверяют всех без исключения, даже начальство. Ничего из запрещенного не должно попасть в «тот» мир.

Лязганье тяжелых железных дверей – и мы на зоне.

Нескучные будни

В колонии строгого режима контингент, как и сроки лишения свободы, пестрый – от 18-летних юношей до зрелых мужчин. В Рыбинск их привозят со всей ярославщины и соседних областей. Здесь отбывают наказание «первоходки», осужденные за тяжкие и особо тяжкие преступления – сбыт наркотиков, кражи, мошенничества, убийства и изнасилования. На ком-то – по две-три статьи.

Впервые попасть в колонию – серьезный стресс. Поэтому новичков сначала помещают в карантин, где с ними работают психологи и другие специалисты.

Огромная территория делится на два сектора. Справа – промышленная зона, слева – жилая с общежитиями, столовой, медсанчастью, клубом и храмом. Обе отделены заборами, калитками, решетками.

Здесь нет «неба в клеточку». Режим хотя и строгий, но отличается от тюремного. Колония напоминает типичный режимный объект, где люди живут, работают, но до определенного срока не могут его покинуть. Правда, срок этот у некоторых затянулся на 20 с лишним лет.

Дни, будто срисованные один с другого под копирку, здесь складываются в месяцы и годы. Но скучными их назвать трудно.

Подъем в 6 утра, умывание, уборка постелей, и вот толпы в робах сливаются в одно черное пятно и выходят на плац на поименную перекличку. После завтрака все отправляются на свои рабочие места в промзону. Осужденные получают зарплату, но на руки деньги им не выдают – перечисляют на лицевой счет. Заработанное можно потратить на покупку продуктов в местном магазине, отправить родным или выплатить потерпевшей стороне по решению суда.

У кого нет навыков, учатся – в колонии есть и школа, и профессиональное училище, и только потом получают работу.

Ученье — свет

Михаил Петров радушно распахивает двери, над которыми крупными буквами выведено «Добро пожаловать». Теперь он – директор ПТУ, а еще несколько лет назад руководил колонией, знает здесь все от и до.

— Электросварщики, швеи, слесари-инструментальщики, растениеводы и даже свиноводы – готовим по тем специальностям, которые привязаны к производству в колонии, всего их 10, — объясняет он. – Но и на свободе новая профессия поможет быстрее найти себя, адаптироваться в обществе.

Все осужденные должны выйти на волю с образованием. Поэтому в первую очередь обучают тех, кто освобождается в течение года. За год диплом государственного образца получают 200 человек.

10 утра. Занятия в самом разгаре. Ученики пишут конспекты и работают в мастерских. Самый многочисленный класс – электрики.

— Раньше я только лампочку мог вкрутить и розетку поменять, теперь без проблем и проводку сделаю, и в счетчик провода заведу. Пригодится, мне еще свой дом нужно в эксплуатацию вводить, — говорит один из осужденных, отбывающий наказание за убийство. Половина срока у него уже позади, впереди еще столько же, но за хорошее поведение он надеется на снисхождение.

В швейном классе не такой ажиотаж, но преподаватель Юлия Жогина учениками гордится, говорит, способные. Почти половина выходят с повышенным разрядом. За три года учитель успела привыкнуть к контингенту и трудностей в общении не испытывает.

— А мы вот уже лучок посадили на перо, а тут перчик, баклажаны, — показывает на подоконник мастер производственного обучения группы растениеводов Анжела Якшина. – Ученики у меня благодарные, занимаются с желанием. Когда рассада подрастет – высадим ее в теплицу. В год выпускаем две группы специалистов.

В колонии есть и приусадебное хозяйство, и свиноводческий комплекс. Даже хлеб осужденные пекут сами.

Сварщики после семи месяцев обучения уже готовят дипломные работы. Профессия востребованная, но получить ее могут только те, у кого есть базовые знания.

— Вот брусья для занятий спортом сварили, беседку – все сами. Кстати, знаете, зачем нам вон те противотанковые ежи? – директор ПТУ бросает взгляд на крестообразные железяки между заборами. – В далеком 1978 году один чудной тракторист решил пойти на таран, бежать хотел. А в 89-м, когда здесь проходила ЛЭП, предприимчивые товарищи уехали за забор на роликах прямо по проводам.

По словам замначальника ИК-2 Максима Асафова, попыток к бегству не было давно. Шансы вырваться на свободу невелики – несколько рядов заборов преграждают путь на волю. Да и смысл бежать? Разумнее вести себя примерно, не нарушать дисциплину и выйти по УДО или переселиться в колонию-поселение.

Рабочая сила

Неподалеку от производственных корпусов свободно передвигаются мужчины в одинаковой форме – штаны и рубахи с серыми полосками, поверх – фуфайки. На груди – нашивка с указанием имени, статьи, начала и конца срока и фото размером с пятирублевую монету. У тех, кто здесь давно, оно выцветшее.

Держать руки в карманах нельзя. Иначе получишь замечание. Разрешено носить на шее цепочки, на руках – часы. Все вежливо здороваются с начальством.

В швейном цехе шумно. Машинки здесь строчат круглые сутки. Бригады работают в две смены. Сейчас осужденные шьют три образца продукции – плащ-диагональ и плащ туриста по заказу Ярославской швейной фабрики и жилеты для одного из сетевых магазинов. До этого производили зимние костюмы, фуфайки, постельное белье. На таких заказах колония зарабатывает до полумиллиона рублей в месяц.

Андрей Уковенко на швейном участке уже второй год, устроился сразу после училища. Прибыл в ИК-2 из Москвы. Сидит за наркотики. Впереди у него – еще 6 долгих лет срока.

— Когда работаешь, время идет заметно быстрее. Вообще все лучше, чем я себе представлял. Жить можно, — говорит осужденный.

Ювелирная работа – у сотрудников сувенирного цеха. Здесь делают магниты, статуэтки, сувенирные тарелки. Сначала отливают из специальной смолы в формах, а затем вручную расписывают. Сотни миниатюрных кремлевских башенок, тульских пряников и царь-колоколов скоро отправятся к заказчику, а потом и к туристам. Свой срок мотает здесь и любимец бригады кот Тайсон. По закону держать животных осужденным не возбраняется.

Также массово, как и смоляные фигурки, отправки ждут деревянные контейнеры возле цеха деревообработки. А на кабельный завод отправилась фура с деревянными барабанами. Сварщики тоже на все руки – изготавливают остановочные комплексы, мусорные контейнеры и газонные ограждения.

— У многих в заключении открывается талант – к рисованию, музыке, спорту, — говорит Максим Асафов. – К тому, до чего на воле, возможно, дело бы и не дошло.

В поиске себя

Самые активные – завсегдатаи клуба. Мы уже в жилом секторе. Возле стен клуба, разрисованных граффити, оставшихся еще с конкурса 2018 года, гостей встречает крепко сложенный заведующий Степан Васильев. В колонии он уже 10 лет, впереди еще 4 с половиной года. Он не только отвечает за культурную жизнь учреждения, КВНы, конкурсы, но и продвигает в массы силовые виды спорта. Сам выполнил норматив мастера спорта по жимовому двоеборью и армейскому жиму, получил золотой значок ГТО. Здесь любая здоровая инициатива только приветствуется.

— В 2016 году мы начали проводить соревнования по силовым видам спорта, — говорит он. — Через год уже организовали областные, сами выезжаем и к нам приезжают. В судьях у нас часто знаменитые спортсмены. У нас 8 мастеров спорта, 20 – КМС, более 30 – перворазрядники. Продвигаем еще лыжи. В этом году планировали гонки, но погода подвела.

В этом году в клубе открылся кружок йоги. Преподаватель – москвич Антон Шамсутдинов. Высокий подтянутый паренек лет 25. Сидит с 19. По распространенной «народной» 228-й статье. По молодости взяли при попытке сбыта 2 граммов амфетамина. Получил десятку. Срок истекает через пять лет. Недавно Антон побывал в двухнедельном отпуске, дома повидался с родными. Такая мера поощрения стала возможна с прошлого года. А пока в колонии он учит ровно дышать и пластично двигаться тех, кто с йогой не был знаком раньше.

— Я сам изучил ее здесь, — рассказывает осужденный. — Для нее нужно минимум ресурсов, а результат виден уже после первой тренировки. Настроение улучшается, земная суета уходит на второй план. Конечно, у многих есть барьеры, стереотипы, зажимы. Но работаем над этим. В группе занимаются от 6 до 8 человек.

Творческих людей в колонии полно. Тут есть и своя музыкальная группа «Точка отсчета», и звукозаписывающая студия, и ежемесячная газета «Вестник колонии», и даже кабельное телевидение.

Владислав Теренев, автор тех самых живописных граффити, по натуре экспериментатор. Правда, на воле он создавал запрещенные наркотические вещества и взрывчатку, а за колючей проволокой записывает удивительную музыку, монтирует видеоролики для местного ТВ, которое рассказывает о жизни колонии. Половину из 5 лет он уже отбыл.

Библиотекарь Сергей Еремин еще в начале непростого пути. Из 17 с половиной лет, назначенных за убийство на почве алкоголя, он отсидел только полтора. Сейчас заведует литературным сектором. Говорит, спросом пользуются фантастика и религиозные издания. Сам Сергей родом из Ростова Великого, но 15 лет отдал Арбату и уличной музыке. Прекрасно владеет гитарой, сочиняет и исполняет песни.

Илья Оборин, осужденный на 8 лет за сбыт наркотиков, нашел себя в редакторской деятельности. Главный редактор «Вестника колонии», признанного лучшей газетой среди исправительных учреждений области, ведет свою колонку, наставляет осужденных на путь исправления и берет интервью у начальства. Его коллега Павел Пивоваров, получивший 9 лет лишения свободы, филолог по образованию, вносит корректировки. Раньше газету писали вручную, оформляли карандашами, красками, склеивали листы А4. А полтора года назад появилась своя мини-типография.

— Здесь есть все возможности, чтобы развиться, — говорит Павел. – Даже высшее образование можно получить дистанционно, 14 человек сейчас учатся. Было бы желание.

Многие в колонии приходят к Богу. В местном храме всегда можно застать молящихся. Здесь каждый месяц венчаются по 3-4 пары. Пять лет назад осужденный за убийство житель Некоузского района Сергей Жирнов впервые взял в руки кисть, чтобы написать икону. А в конце 2016-го одержал первую победу в российском конкурсе. В прошлом году его признали лучшим иконописцем. Веру в Бога Сергей называет фундаментом тех изменений, которые с ним происходят.

Быт

Скоро время обеда. По двору проезжает лошадь с повозкой. В белых мешках – буханки свежеиспеченного хлеба. Извозчик отворачивает лицо от фотокамеры, не все хотят афишировать свое пребывание здесь.

Из железных бидонов доносится запах щей. Совсем не противный, домашний, как в детском садике. Отряды, всего их 11, организованно собираются в столовую. К слову, отряды смешанные – в них соседствуют осужденные по разным статьям. Черные фигуры мнутся в ожидании сигнала.

В общежитиях, каждое из которых рассчитано на сто человек, пусто. Вдоль узкого коридора несколько помещений – санитарное с душем, небольшой класс со скамейками для бесед, комната приема пищи. Здесь у каждого своя полочка для посуды, как у малышей, яркая и разноцветная.

— Разрешены только пластиковые тарелки, чашки и алюминиевые ложки. Можно приобрести пластиковые ножи в магазине, — рассказывает замначальника колонии.

Прямо – спальня. От стены до стены она тесно заставлена двухъярусными кроватями, на них – бирки, аналогичные тем, что нашиты на форме осужденных. Возле каждой – деревянный табурет и тумбочка.

Спящих днем здесь не увидишь. Отдыхать разрешено только тем, кто работал в ночную смену или болен. Остальным лежать без дела нельзя.

Режиму подчиняются не все. Но с бунтарями разговор особый – драчунов и хулиганов переселяют в отдельный корпус со строгими условиями пребывания. Сейчас там, в помещениях камерного типа, живут 20 нарушителей. Срок наказания для них – 15 суток. В течение этого времени запрещены свидания и телефонные разговоры с родными.

Остальные могут периодически звонить по специальным карточкам, которые им выдают, и только по тем номерам, которые указаны в личном деле.

…Каждый день из заключения выходят 2-3 человека, для которых колония стала вторым домом. Они точно знают, что жизнь за решеткой не заканчивается. Просто течет по-другому.

Комментарии Отправляя комментарий, я даю согласие на обработку персональных данных. Новости по теме