Нормально, Павел! Отлично, Константин!

Администратор

Рассказываем о летчике Константине Кононенко

28 лет в небе, 16 тысяч часов налетал на военных и гражданских самолетах. Трижды его крылатые машины были подбиты в воздухе над Японским морем, и трижды он остался жив! В августе ему будет 96, а врачи говорят  -­ сердце крепкое, хоть в космос. Только вот «шасси» подводит. Эх, вот бы крылья выросли за спиной у Константина Кононенко, чтобы жить еще и не думать о старости.

Хочу летать!

Передо мной письмо, датированное 1983 годом. Герой Советского Союза, легендарный военный летчик Павел Ермилов пишет в родной Рыбинск: «Здравствуй, дорогой учитель и друг Константин Степанович! Получив от тебя письмо, был безмерно рад, наши всякие связи оборвались в 1938 году, и я, признаться, не надеялся на их восстановление»…

Еще мальчишкой Костя Кононенко, старший сын в большой рабочей семье, стал авиатором – занимался в авиамодельном кружке и мечтал о небе. После семилетки пошел в ремесленное учиться на токаря, как он сам говорит, из­-за пуда муки – в голодные те времена давали ученикам такой паек каждый месяц, а мама дома пекла свой хлеб.

А когда в 1933­м открылся Рыбинский аэроклуб, он сам стал учить таких же, как он когда-­то, мальчишек строить модели самолетов и ставить их на крыло. Его учениками были  будущий чемпион мира по авиамодельному спорту Виталий Ехтенков и  Вадим Аникин, для которых молодой инструктор был большим авторитетом.

Сбывалась и его мечта – в аэроклубе освоил планер, да так успешно, что его послали в высшую школу планеризма в Коктебель, которую закончил с отличием. Прошел и летную подготовку на самолете.

Скоро талантливый парень, на редкость упорный, с особой внутренней дисциплиной, стал летчиком­-инструктором Рыбинского аэроклуба.  В 1938­ в его группу пришел 16-летний Павел Ермилов: «Хочу летать!» Вместе с инструктором он впервые поднялся в небо на самолете У-­2 (после войны его назвали По-­2 в честь конструктора Поликарпова) и открыл счет своим летным часам.

Осенью, когда летчику­-инструктору Константину Кононенко исполнился 21 год, его призвали на охрану восточных границ – на остров Русский.  Япония, Германия, Италия заключили тройственный союз, в воздухе витал запах войны. Японцы вели себя нагло, совершая провокационные вылазки в район наших городов.

Его ученик Паша Ермилов, получив летную подготовку в аэроклубе, в 1940­м тоже был призван в Красную армию и направлен в Балашовскую военно­-авиационную школу летчиков. А потом грянула война, застав  учителя и ученика в разных концах континента.

 Павел Ермилов на летающем танке

«В школе были готовы к выпуску на самолетах СБ  (АНТ­40 — скоростной фронтовой бомбардировщик – авт.), но полностью программу на них закончить не удалось, мешали частые бомбежки немцев, летавших из­под Сталинграда. Нас эвакуировали в Алтайский край, в Славгород, там я и закончил школу в 1943 году, но уже на самолете Ил­2» ­ пишет Павел своему инструктору Константину Кононенко.

Легендарный Ил­2 ­ одна из наиболее известных составляющих Победы наряду с «Катюшей» и Т­34. Наши фронтовики называли его летающий танк, самолет-­солдат, горбатый, Илюша, а немцы нарекли Черной смертью и железным Густавом.

В августе 1943 года Павел Ермилов прибыл в 766­й штурмовой авиационный полк, 211­ю штурмовую авиационную дивизию. Это 3­я воздушная армия, 1­й Прибалтийский фронт. Буквально пару предложений написал о своем боевом пути учителю легендарный  летчик. А вот что читаю в летописи Рыбинского аэроклуба:

«Всего за год рядовой летчик совершил 104 боевых вылета. В результате штурмовых и бомбардировочных ударов уничтожил 20 танков, 115 автомашин с грузом и живой силой,
1 самолет, 2 паровоза, свыше 30 вагонов, 60 артиллерийских орудий, более 500 гитлеровцев, взорвал 2 склада с боеприпасами.

Имея отличную штурманскую подготовку и технику пилотирования, был назначен заместителем командира эскадрильи и водил группы по 6­12 самолетов на штурмовку живой силы, техники и укреплений врага. В декабре 1943 года Ермилов повел шестерку Ил-­2 на бомбежку колонны танков и автомашин противника на дороге Городок – Вышедки.

Преодолев зенитный заградительный огонь, самолеты успешно атаковали цель, но при выходе из атаки прямым попаданием снаряда самолет ведущего был подбит. Павел стал отставать от товарищей. Два штурмовика его стали прикрывать, но Павел приказал: «Следуйте на аэродром! Дойду один!» Только скрылись штурмовики, как внезапно появились два ФВ­190.

Ермилов принял бой и отразил все атаки фашистских истребителей. До своего аэродрома дотянуть не удалось всего 25 км, и Павел был вынужден посадить самолет на территорию, занятую врагом.

Трое суток измученные без сна и отдыха Ермилов и воздушный стрелок пробирались болотом, лесом, проселочными дорогами через линию фронта. Но даже в этих неимоверно трудных условиях, каждую минуту рискуя жизнью, Павел оставался истребителем на земле ­ на пути к своим он перерезал 11 линий связи противника!

Возвратившись в полк, Ермилов уже на другой день поднялся в воздух во главе группы штурмовиков и отправился на штурм вражеской колонны.

23 февраля 1945 года Указом Президиума Верховного Совета СССР Павлу Александровичу Ермилову было присвоено звание Героя Советского Союза».

Среди его наград ­ орден Ленина, 3 ордена Красного Знамени, орден Александра Невского, два ордена Отечественной войны 1 степени, орден Отечественной войны 2 степени, Красной Звезды, медали.

В 1952 году герой войны окончил Высшие летно-­тактические курсы, а в 1959­ подполковник Ермилов ушел в запас и поселился в городе Елгава Латвийской ССР, где закончилась для него война.  Из Латвии и написал он письмо  в родной город Константину Кононенко.

 Трижды горел в самолете

Почти месяц поезд мчал сорок новобранцев на Дальний Восток. Из них в летную часть отобрали шесть самых продвинутых летчиков.  Стоит ли сомневаться, что в боевой шестерке оказался  и рядовой из Рыбинска Константин Кононенко. Между тем на  восточных границах страны две мощные армии – советская и японская – уже прощупывали  боеспособность противника, начав с локального военного конфликта у озера Хасан.

В 1939 году напряжённость на границе усилилась, а  вслед за событиями на Халхин-­Голе уже в 1940­м  Германия, Италия и Япония подписывают тройственный пакт о политическом  и военно­-экономическом  союзе.  Германия, готовясь к войне с СССР,  толкала союзника на военный конфликт с Советским союзом… Новое японское правительство заявило о намерениях расширить японскую империю «вплоть до Байкала».

«Покой нам только снится» ­ эти слова вполне подошли бы к службе Константина Кононенко и его боевых  товарищей. Сначала летали на истребителях­-бипланах И­15, которые в воздухе все же уступали японским машинам.

А когда на дальневосточную границу были переброшены новые советские модернизированные истребители И­16 и «Чайка», которые впервые в мире применили боевые неуправляемые ракеты «воздух-воздух», позднее использованные для создания систем залпового огня, наши эскадрильи уже господствовали в воздухе.

Поражение на Халхин­-Голе серьезно остудило военное рвение Японии, которая так и не посмела напасть на СССР в 1941­м, решив, что будет ждать захвата Гитлером Москвы. Но до августа 1945 года самолеты японцев постоянно вторгались  в воздушное пространство СССР, и с ними приходилось вступать в бой.

Сколько их было у боевого летчика Константина Кононенко, теперь уж и не счесть, хотя его главной задачей являлась  авиационная разведка с аэрофотосъемкой  военных сил противника. На триста километров уходил его самолет над Японским морем,  летчики фотографировали японские суда, военные объекты на суше.  Японцы трижды подбивали его самолет над морем, но каждый раз ему удавалось  дотянуть горящую машину до суши и покинуть ее под спасительным куполом парашюта.

«Видел берег, думаю – успею-­не успею, и на мое счастье успел, в лесу приземлился. В воду попадёшь – через два часа не жилец», ­ вспоминает ветеран.

В третий раз, неудачно приземлившись, Константин серьезно повредил позвоночник. После двух месяцев, проведенных в госпитале, вновь вернулся в родной разведполк, но был вынужден поменять  истребитель на бомбардировщика.

«Двухмоторная машина  работала на касторке – масла хорошего не было.  Стоянка ­ на одном конце аэродрома, взлет ­ на другом, пока рулишь ­ такая копоть идет, ничего не видно…  Зато сразу отличали техника с американского  и нашего самолета: тот в галстучке ходил, чистенький, только пыль сдувал с самолета ­ они на касторке не летали… А наш все время, как шахтер», ­ вспоминает Константин Степанович.

Когда заходит речь о самолетах, летчик «теплеет» голосом. Летали не только на «ишачках», но и на «Яках», на американских «Бостонах», а позже и на истребителях Р­63 ­ «Кингкобра».  «Мотор сзади, а вал от мотора под сиденьем. Пушки были – 37 мм, как бабахнешь из нее, кажется, и самолет останавливается», ­ рассказывает летчик.

Много раз Константин  Кононенко писал рапорт  начальству о переводе на фронт в Европу, где шла война. Но каждый  раз получал отказ – вы, мол, здесь нужней.  В годы  войны    на  Дальнем   Востоке  находились на боевом дежурстве в разные периоды от 3 до 4 тысяч боевых самолетов…

Помнит рыбинский летчик, как отпраздновали 9 мая ­ День Победы, а в августе командир части собирает летный состав: в 8 часов полку вылетать, а нам ­ персонально ­ выдвинуться в море и ждать сигнала, подойти и сфотографировать боевые действия.

Тогда уже развернулась молниеносная советско­я-понская война.  Американцы сбросили на Японию две атомные бомбы («А мы об этом даже не знали!» – признается Кононенко), советские войска перешли в широкомасштабное наступление на восточном фронте. Япония капитулировала и сдавала оружие.

Среди многих наград Кононенко – орден красной звезды – за успешное выполнение боевых заданий. Остальные, как говорит, «летные».  «Когда война закончилась, командир части приказал – езжай домой и без жены не возвращайся! Я так и сделал – приехал домой, женился на второй же день, невеста Галина Шатульская ждала меня все эти годы и уехала со мной на Дальний Восток. Там и родился первый из трех сыновей.

В 47­м году вернулись в Рыбинск. Устроился мастером в цех, и вдруг через месяц вызывают в отдел кадров – на аэродром требуется летчик. Вместе со мной приехали пять человек на испытания. Начальник 27­го летно-испытательного цеха майор Лебедев сам с нами летал на По­2, в облака загонял, на курс виражей. Потом всех отправили обратно, а меня оставили летать.

На Як­12 летал с генеральным директором моторостроительного завода Павлом Деруновым, возили и большое начальство из Москвы. Работал во время уборочной в колхозах, возил  много разных грузов.  Летал до 1968 года, потом по здоровью меня перевели диспетчером, руководителем полетов, а потом совсем ушел на пенсию».

 Его паспорту никто не верит

«Сколько­-сколько, ­ говорят, ­ 96? Не может быть! Вы ­ моложе! Спросите, почему так долго живу? Много бываю на свежем воздухе. Не злоупотребляю водкой, не курю. Во время войны курил. Ночной  полет, сидишь в кабине и, чтобы не уснуть, не прозевать ракеты, куришь.  Когда демобилизовался,  тоже курил, а когда умер Сталин – как отрезало.

Мы вместе перебираем старые фотографии, на которых судьба военного летчика, первые годы Рыбинского аэроклуба, за его судьбу Константин Степанович переживает. Разве можно представить себе авиационный Рыбинск без своего аэроклуба! Скольким летчикам он еще даст путевку в небо…

Марина Морозова

Комментарии Отправляя комментарий, я даю согласие на обработку персональных данных. Новости по теме