Рыбинск — прифронтовой город

Администратор

Вспоминает очевидец событий Даниил Иванович Хмелев, ветеран — участник Великой Отечественной войны.

 

Как все начиналось 

В воскресенье, 22 июня 1941 года, в 4 часа утра фашистская Германия без объявления войны, внезапно, напала на Советский Союз. По разработанному ранее плану «Барбаросса» гитлеровские войска начали планомерный захват территории СССР.

На картах фашистов были обозначены города Ярославль и Рыбинск, подлежащие оккупации. Поэтому неслучайно в первые же месяцы войны они подвергались страшным бомбардировкам, уничтожению промышленных объектов, жилых домов и населения. Мне 5 мая 1941 года исполнилось 16 лет.

Все дальше и дальше уходит время начала войны. И с каждым днем все меньше и меньше остается живых участников Великой Отечественной. Ведь сегодня самому молодому из них — 85 лет, так как последний призывной возраст военных лет проводился осенью 1944 года, и были это ребята 1927 года рождения…

…А между тем в небе над Рыбинском уже кружили первые немецкие самолеты-разведчики, так называемые «рамы», которые летали на большой высоте, недосягаемые для зенитных снарядов. Зенитчики, конечно же, стреляли по самолетам, осколки падали на землю, сыпались, как град, стуча по крышам домов и тротуарам.

В июле-августе 1941 года в городе везде были оборудованы бомбоубежища, а во дворах жилых домов уличкомы требовали сделать индивидуальные укрытия в виде траншеи, глубиной 1,5 метра, шириной 60 см с деревянным настилом сверху. Такое устройство было и во дворе моего дома. Началась иная жизнь будней военного лихолетия.

В городе ввели хлебные карточки: 400 г в сутки получал иждивенец, 600 г служащий, 800 г рабочий человек. Я сам получал хлеб по карточкам на семью, бегая в полуподвальный магазин на пл. Баранова в районе завода № 26 им. Павлова (сейчас ул. Димитрова). Большая очередь стояла на улице, а внутрь впускали по два человека.

В центре города между тем открылся изысканный продовольственный магазин «Торгсин» (торговый синдикат), где можно было приобрести все за золото. Мать за колечко купила много еды. Я был в этом магазине, где продавали рыбу, мясо, колбасы, шоколад, икру, конфеты, крупы, муку и другие продукты.

В Рыбинске был организован госпиталь для раненых участников Великой Отечественной войны на базе бывшей школы им. Луначарского. Раненых было много, а умерших хоронили на мемориальном участке городского кладбища.

Дети из Ленинграда

По радио постоянно передавали сводки Совинформбюро одна другой тяжелее. Особенно угрожающим положение было под Москвой, где фашисты подошли вплотную к столице, а под Ленинградом немцы полностью окружили город и началась его девятисотдневная блокада. В сентябре 1941 года фашистские стервятники во время бомбежек сожгли Бадаевские продовольственные склады, и в Ленинграде начался голод.

Стали срочно эвакуировать женщин и детей. Эвакопоезда шли по всем направлениям нашей огромной страны. Некоторые из них останавливались на вокзале железнодорожной станции Рыбинск. Там детей из вагонов пересаживали в грузовики, которые подъезжали к Кольцовским баням.

Здесь сопровождающие разрешали нам — ребятам постарше — помогать им. Когда открыли задний борт грузовика, то я увидел лежащих на брезенте худых и бледных, измождённых от голода с безучастным взглядом полуживых детей 8-12 лет. Мы волоком стаскивали их по одному, брали за ноги и плечи и вдвоем несли в предбанник.

Там на цементном полу были разостланы белые простыни, на которые мы бережно укладывали детей. Женщины раздевали их и несли в следующий моечный зал, где было тепло. Там их тоже размещали на полу, покрытом простынями, и мыли. Так продолжалось несколько дней. Кольцовские бани стали центром событий и жизни всего города.

Конечно же, наши войска делали неоднократные попытки прорвать блокаду Ленинграда, но пять раз эти попытки терпели неудачу. Только
18 января 1943 года состоялся первый удачный прорыв блокады Ленинграда, когда Ленинградский и Волховский фронты прорвали кольцо окружения и соединились в районе рабочих посёлков № 1 и № 5 и освободили город Шлиссельбург.

Это была операция под названием «Искра», которая считается первым сталинским ударом из десяти существующих. Был праздничный салют, а 17 февраля 1943 года, то есть через две недели, была построена железная дорога, и в осажденный Ленинград на Финляндский вокзал с Большой земли прибыл первый поезд с продовольствием. С этого момента люди перестали умирать от голода. Полностью блокада Ленинграда была ликвидирована 27 января 1944 года.

Трудовой фронт

В Рыбинске — прифронтовом городе — обстановка накалялась. Немецкие войска со стороны Ленинграда планировали прорваться и оккупировать город. Время военное бежало, летело, все вокруг быстро менялось. В октябре 1941 года решением уличкома в лице его председателя Туманцевой Марии по месту моего жительства: ул. Короленко, дом 4 — меня мобилизовали на трудовой фронт с вручением повестки.

Были сборы недолги: вещмешок с хлебом да картошкой — и я в составе группы рыбинцев из 100 человек поездом поехал до станции Кобостово, что в 25 км от города. Там, на правом берегу реки Волги рядом с железнодорожным мостом через реку, и предстояло нашим войскам встретиться с фашистами. Здесь четко просматривалась линия будущего фронта.

Мы приехали, чтобы построить оборонительные сооружения вдоль правого берега Волги в виде противотанковых рвов, чтобы не дать противнику прорвать линию фронта.

Разместились в домах колхозников по 10-15 человек, спали на нарах, сколоченных из досок. Колхоз выделял картошку, капусту, морковь, немного мяса, варили в общем котле и ели один раз вечером после работы. Орудия труда — лопата, лом, топор.

Но поскольку зима выдалась ранняя и лютая, то в 6 часов утра на место работы шли дежурные, они разводили костры и отогревали землю, а потом ломом и лопатой мы рыли глубокие рвы. Через месяц нас обещали заменить другой группой людей, но смена не приехала. Так мы и работали два месяца подряд. В конце декабря женщины стали роптать, и трое из них с нашей улицы сговорились уйти домой пешком. Я попросился к ним в компанию, они разрешили.

27 декабря 1941 года мы вчетвером рано утром вышли со станции Кобостово и 25 км шли до Рыбинска. Пришли поздним вечером чуть живые.

Много лет спустя, в 1950-1980-годы, мне доводилось ездить в Ленинград по этой железной дороге. Проезжая Кобостово, из окна вагона был четко виден бывший противотанковый глубокий ров, а лет через десять — просто канава, а через тридцать лет — борозда. Думаю, что и сегодня сохранились следы рубцов и шрамов военных лет на той земле.

Было бы правильно, если поисковики нашли то место и вдоль правого берега реки Волги выложили надпись: «В 1941 году здесь проходила линия обороны прифронтового города Рыбинска», чтобы она хорошо просматривалась и читалась со всех судов, в том числе туристических, идущих по реке. Это история. Она не имеет срока давности. Ее нельзя забыть!

А в городе тем временем царило большое оживление, у людей укрепилась вера в нашу победу, так как в эти дни шла успешная операция по разгрому немецко-­фашистских войск под Москвой. Красная армия нанесла поражение войскам группы армий «Центр» и отбросила их от столицы на 150-250 км. Был развеян миф о непобедимости фашистской армии.

В последующие месяцы в городском кинотеатре «Центральный» и в детском кинотеатре «Артек», где цена билетов была 10 копеек, постоянно крутили киножурнал на эту тему. И стар и млад смотрели по несколько раз и ликовали. Стояли огромные очереди за билетами. Был настоящий праздник горожан. Люди торжествовали!

Бомбежки Рыбинска 

Фашисты между тем, захватив город Калинин, который был на расстоянии 200 км от Рыбинска, начали страшные бомбежки города, так как самолеты оттуда летели всего 10-15 минут. Одна из таких жутких бомбежек была в ночь с 3 на 4 февраля 1942 года. Вдруг среди ночи грохнуло так, что мой дом весь задрожал, а в одной из комнат от сотрясения вырвало потолочную балку.

Я сообразил, что это где­-то совсем рядом и побежал к месту взрыва. Оказалось, что бомба упала в жилой сектор на ул. Радищева, что в двухстах метрах от моего дома. Там в одном из домов в семье Родионовых все выбежали в бомбоубежище, а их сын и мой друг Владимир, что-то задержался, и осколок бомбы, пробив стену, попал ему в живот. Когда я прибежал к месту событий, то Владимир лежал на земле во дворе и умирал.

Это был очень способный и талантливый мальчишка 1926 года рождения. Увлекался искусством, сценой, играл в спектаклях.
Его мать после похорон подарила мне фотографию Володи на память, а в октябре вся семья Родионовых эвакуировалась в Уфу вместе с сотнями других рыбинцев, работавших на оборонных предприятиях. Эвакуация велась по Волге на баржах.

Люди в назначенный день приезжали на Волжскую набережную с вещами и мебелью, везли кто что мог. Строгая комиссия, однако, пропускала на баржу каждого человека с ограниченным весом багажа. В результате на берегу остались сотни столов, стульев, буфетов и очень много другой домашней утвари: картины, книги, журналы, чемоданы, велосипеды, коляски и т.п. Все это долгое время оставалось на берегу бесхозным.

В том месте, где сейчас стоит памятник поэту Льву Ошанину, по всей набережной гулял тревожный, зловещий ветер прифронтового Рыбинска.

А через год, 17 февраля 1943 года, я был призван в Красную армию и служил долгих 7 лет. После демобилизации я стал навещать могилку погибшего друга.

И до сих пор теперь уже из города Ярославля мы с внучкой и зятем, а иногда и с правнучкой, ежегодно ездим в Рыбинск почтить память Владимира Родионова и обустроить место его захоронения.

В центре города, между зданием пожарной части с каланчой и сквером, на одной из лучших площадей в самой широкой ее части был установлен немецкий самолет, сбитый в небе над Рыбинском. Это было в сентябре 1942 года. Люди шли туда, чтобы увидеть сбитый самолет, и толпы народа целыми днями гудели вокруг поверженного врага. Бегал и я туда много раз и все видел собственными глазами. К тому времени фашистские стервятники постоянными бомбежками причиняли много горя и страданий рыбинцам.

После войны 

Шел первый послевоенный очень тяжелый 1946 год. Кругом разруха, неразбериха, тяжелое положение с продовольствием. И в это время в декабре вдруг впервые за время службы мне дают краткосрочный отпуск на месяц с поездкой домой.  На корме палубы нашего корабля «БО-262», где я тогда служил, стояла деревянная двухсотлитровая бочка с каспийской селедкой — «залом» для личного состава. Подходи, бери и кушай когда и сколько хочешь.

А тут по случаю моего отпуска командир корабля капитан третьего ранга Аристов Николай Павлович сказал: «Бери с собой сколько увезешь!». Он все понимал. Хороший был командир и прекрасный человек. Ну я и набил селедкой полный вещевой мешок.

С билетами было плохо, их просто не было, все проданы в кассах предварительной продажи. Как же быть?! Мы придумали свой способ. Провожать меня на вокзал пошли четыре моряка с изготовленным заранее ключом от дверей вагона поезда. В дверях, где была посадка — милиция, военный патруль, муха не пролетит. А мои товарищи вошли в вагон с другой стороны, открыли окно и за две минуты до отхода поезда через окно взяли вещи и втащили меня.

Начался шум, гам, прибежали проводники. Я предъявил отпускной, воинское требование на билеты, а поезд­-то уже едет. Тут один из проводников сказал: «Ну ладно, через 200-300 км на очередной станции купим вам билет». Так и сделали, а я его угостил селедочкой!

Пока ехали до Москвы, из окон поезда была видна на полях неубранная военная техника, снаряжение. В Рыбинск добрался на пятый день. На привокзальной площади нанял мужчину с санками, погрузили вещи и приехали к родному дому. Помню, как тот мужчина через окна крикнул: «Лариса! Сын приехал!» Что тут было! Не описать!

Но об одном событии все же необходимо рассказать подробнее. Дня через три мы с мамой поехали на базу № 80 отоваривать мой продовольственный аттестат на целый месяц по морской норме, захватив с собой санки. Нам выдали столько всего, что еле­-еле довезли: мясо, рыба, масло сливочное и подсолнечное, тушенка, крупы, мука и другие продукты. Люди такого не видели годами, поэтому слезы у матери текли всю дорогу.

Время шло. Бывая в разных районах Щербакова, мне приходилось видеть сгоревшие еще во время войны дома при бомбежках. Особенно запомнился один двухэтажный деревянный дом на Пилотской площади, где глубокая воронка от бомбы была еще не засыпана, а дом зловеще глядел разбитыми окнами и обгоревшим строением.

Время было смутное. Поговаривали, что в городе орудует «Черная кошка», следы которой просматриваются в известном кинофильме «Место встречи изменить нельзя». Вспомните по кинофильму — деньги тогда совсем ничего не стоили. На рынке буханка хлеба стоила 500 рублей, стакан махорки — 30 рублей, 1 кг сахарного песка — 1300-1500 рублей, а в обороте были купюры довоенного выпуска. Гитлеровцы во время войны, подрывая нашу экономику, печатали фальшивые ассигнации и миллионными тиражами забрасывали их в наш тыл.

Замена денег на новые — денежная реформа — была еще впереди. Все трудности восстановления и развития нашей разрушенной страны тоже. Только что закончился Нюрнбергский процесс, а премьер­министр Англии Уинстон Черчилль выступил в Фултоне с провокационной речью.

Началась холодная война. Ну а мне надлежало вернуться к месту назначения — в Баку для дальнейшего прохождения военной службы в Военно­морском флоте на Каспийской Краснознаменной флотилии.

20 января 1947 года, предварительно выправив билеты по воинскому требованию, за 4 дня до окончания отпуска я выехал со станции Щербакова, чтобы вернуться в него снова лишь после демобилизации в феврале 1950 года…

Печатается в сокращении

Комментарии Отправляя комментарий, я даю согласие на обработку персональных данных. Новости по теме