новости
27 апреля 2017
«Бились без паники и бравады»
Один день из четырех долгих лет войны: сегодня мы публикуем воспоминания нашего земляка Сергея Георгиевича Чистякова, майора-артиллериста.
Рыбинец Сергей Чистяков начал войну девятнадцатилетним лейтенантом, окончившим ленинградское артиллеристское училище в июне 1941 года. А День Победы встречал на 1-м Прибалтийском фронте – уже гвардии майором. К тому моменту молодой человек был неоднократно отмечен командованием за мужество и храбрость. Среди его боевых наград – три ордена, в том числе орден Александра Невского. Этим знаком отличия награждались командиры Красной Армии, проявившие в боях личную отвагу – те, кто обеспечил успешные действия своих частей умелым командованием.
Свой фронтовой путь Сергей Георгиевич описал в мемуарах, пребывая на заслуженном отдыхе. Один из эпизодов военных будней, записанный ветераном, нам в редакцию принесла его дочь Зинаида Сергеевна Березникова.
Итак, осень 1941 года. Сергей Чистяков служит командиром огневой батареи.
«Мы заняли новую позицию. Машины направили подальше в лес, изготовились к бою. Орудия и огневые расчеты завалили свежими березовыми ветками, замаскировали. Матвеев, командир огневого взвода, и Есин, командир второго – каждый в своих ровиках по центру, немного позади своих орудий. Мой ровик – немного позади них. Комиссар батареи, политрук Егоров, пошел проверить маскировку автомашин, кухни, осмотреть хозяйство батареи.
В ровике со мной – телефонисты, двое линейных связистов. Одного человека при обрыве связи, как показал опыт, посылать нельзя. В нашем тылу довольно активно действуют банды местных националистов. От их рук уже погибло немало связистов, погибли и командиры двух батарей вместе с разведчиками.
Вскоре показались танки противника. Пока их никто, кроме меня, не видит – на батарее одна стереотруба. Вот танки сходят с шоссе, разворачиваются в линию по обе стороны от трассы, не снижая скорости. По связи получаю приказ открыть огонь самостоятельно, но только с предельной близости. Все смотрим в бинокли – местность хорошо просматривается.
«Везу-везу», — послышался характерный прерывистый гул «Юнкерсов». В небе появились штрихи – будто журавлиный клин. Контуры самолетов вырастают быстро, отчетливо. Не заставил себя ждать и грохот авиационных бомб – бьют по батареям справа. С пехотой и танками связи нет. Явление обычное в первые месяцы войны. Каждый род войск действует самостоятельно, так как пока не хватает опыта.
Смотрю в стереотрубу: справа над лесом поднимаются огромные клубы дыма от взрывов бомб. Танки уже видны невооруженным глазом – они заканчивают форсировать гать. Матвеев и Есин ждут, вполоборота повернувшись ко мне.
— Ну что, командир, командуй, — вполголоса говорит комиссар.
— К бою! – и чувствую, как этой команды заждались на батарее. Вмиг разлетаются маскировочные сетки.
— По танкам! Снаряд осколочный! Первый – по головному! Второй – по четвертому! Четвертый – по хвостовому!
— Первое орудие готово! Второе – готово! Третье, четвертое – готово!
— Батарея – огонь!
Земля дрогнула! Батарея утонула в клубящем облаке дыма. Когда дым рассеялся, колонну мы не узнали. На месте наших мишеней – лишь воронки. В уцелевших танках танкисты убрали головы в люки, увидев, как огромные машины разлетались, блеснув в воздухе гусеницами, как браслетами.
— Батарея – огонь! Бить самостоятельно! – сложив руки рупором, кричу командирам взводов. Танковая атака противника была отбита. В этом бою мы уничтожили 19 танков, из них 8 тяжелых.
Шла осень сорок первого. Мы не бежали, как теперь многие представляют начало войны. Мы бились отважно, без паники и бравады. За этот бой командир написал моим родителям письмо с благодарностью за воспитание сына».
