Темы 11 июля 2012 13:14

О чём думает директор?

Николай Крундышев, гендиректор ОАО «Рыбинский завод приборостроения».

Директор промышленного предприятия, руководитель производства, организатор коллектива, где работают более тысячи человек. Стереотипное мышление подсказывает, что персонаж этот, загруженный задачами и окруженный проблемами, вряд ли склонен рассуждать о материях, которые напрямую не затрагивают его драгоценный бизнес.

Дело — прежде всего. Дело становится смыслом его существования. Дело поглощает все его время и заставляет принимать жизнь по факту. Вот, например, зачем задаваться вопросом, почему случилось так, а не иначе? Проще принять результат, даже если он тебя не устраивает, и идти дальше, сокрушая преграды и ломая барьеры.

Семимильными шагами — к исполнению финансового плана предприятия. Что еще нужно директору для самоидентификации в милом его сердцу бизнес-сообществе города, области, страны?

Оказывается, нужно. И много всего. По крайней мере, Николай Крундышев, гендиректор ОАО «Рыбинский завод приборостроения», задает себе вопросы. И ищет на них ответы. И даже предлагает стране решения. Другое дело, что решения эти страна принимает не всегда. И даже чаще не принимает. Но Крундышев все равно думает и предлагает.

Итак, о чем думает директор?

Об образовании и творчестве

— Молодые люди не хотят идти работать на завод, где надо трудиться с восьми утра до пяти вечера, а то и до десяти. И получать за это 25 тысяч рублей. Проще ведь: в соседнем ларьке купил, в своем перепродал и заработал те же деньги, а то и больше. Это потребительство. Нельзя, конечно, абсолютизировать, но, тем не менее, это фактически и есть спекуляция. Потому что без создания прибавочной стоимости, дополнительного объема услуг для человека он получает свои 30 процентов наценки на товары практически ни за что. На мой взгляд, ни за что. Может, это последствие моего воспитания, но я в этом уверен. Таких торговых наценок, как делают у нас, ни в одной западной стране существовать не может. Раньше говорили: цены высокие, потому что нет конкуренции. Сейчас этой конкуренции сколько хотите. Но почему-то снижения стоимости товаров не происходит. Никто не предлагает качественный продукт за меньшие деньги.

— Может, ограничить наценки законодательно?

— Запретительными мерами в нашем государстве сделать ничего нельзя. Вон во многих странах 10-15 процентов населения читать не умеют, но они точно знают: за нарушение закона придет полицейский и их накажет. А у нас — прочитал закон и придумал, как можно его обойти. Например, есть налог с оборота. А мы бизнес разобьем на несколько частей и налог этот минимизируем. В голову никому не приходит на Западе этого делать! И не потому, что, как говорят наши юмористы, они тупые. Они законопослушные. Но на самом деле у нас люди в среднем логичнее. Потому что у нас было хорошее образование. Скоро кончится.

— Это почему же?

— Вот у нас пройдет еще несколько лет ЕГЭ, и все, конец образованию. Это же игра такая — угадайка. Правильный ответ такой-то. А почему ответ именно такой? Нас учили объяснять и выстраивать логическую цепочку. Например, написание решения математической задачи. Именно решения, а не правильного ответа. Если я пропускал что-то в решении, мне ставили по математике четверку даже за правильный ответ. И наша математик мне говорила: «Николай, ты же не сможешь найти ошибку!». А сейчас что? Содержание задачи и ответ.

— Перестали учить думать?

— Нет, не думать. Теряется логика. Вот, например, все удивляются, какие умные ребята в «Что? Где? Когда?». А ведь они не знают ответы, они находят их в результате размышлений. Это знания, полученные в результате логики. Или догадка. На этом основаны все изобретения. Почему их, изобретений, у нас всегда было много? Потому что наше образование учило логике. А сейчас оно — предметно-конкретное. Как в Китае. Попробуй-ка запомнить тысячи иероглифов и забить ими голову. Эдакое механическое запоминание и никакой логики. Поэтому в Китае ценятся специалисты с тремя образованиями: китайским, европейским и советским. Да-да, именно советским. И они страшно расстраиваются от того, что мы меняем систему образования и становимся предметно-конкретниками. В конце концов, суть образования — не получение знаний, а, простите за тавтологию, получение инструмента для получения знаний. Надо понимать, что одного и того же результата можно добиться разными способами. И их поиск — самое ценное в образовании. Потому что это уже творчество.

— А вам не все ли равно, насколько творческий работает у вас рабочий?

— Ну он же у меня не дворником работает, которому можно сказать: мети от сих до сих и перемети еще раз. И не грузчиком, и не продавцом овощей. Хотя и в торговле творчество дорогого стоит. К продавцу, который шутки отпускает, люди стоят в очередь. Однажды в Финляндии на рыбном рынке наблюдал картину. Здоровый конопатый финн, смешивая русские, английские, немецкие словечки, виртуозно разделывал тунца. А рядом тупо пилила ножом рыбу мрачная финка. Ну и к кому стояла очередь?

— Вы чувствуете на своем предприятии снижение уровня образования?

— Предчувствую. Конечно, мы еще лет пятьдесят продержимся на «старых запасах». Я вот получил советское образование и с сыновьями общаюсь так, как меня учили. И с внуком. Ему четыре года, и я недавно научил его считать «в столбик». Без калькулятора. Ему понравилось. Сегодня «в столбик» никто ни разделить, ни умножить не может. А как они жить то будут, если не будет под рукой калькулятора?

— Да куда они денутся, калькуляторы?!

— Дело не в наличии или отсутствии умных машин. Просто до того, как пользоваться калькулятором, все-таки стоит научиться считать «в столбик». Поверьте, развивает. Мы физику всегда связывали с математикой, а математику с физикой. Этого сегодня нет и не будет. Потому что так составлена программа. А это уже не логика, а натаскивание. Нельзя чтобы математик не знал географии. Тогда не надо говорить об образовании. Надо честно признать: мы даем специальные знания. Вот литератор, он может ямбом стишки писать. Его этому научили. А математика… Калькулятор поможет. Это не образование.

О лесе — нашем богатстве

— Люблю Коприно. Тридцать лет туда езжу. Помню, как раньше в эти леса ходил собирать грибы и ягоды. Ходил в тапочках, настолько они были чистые. А сейчас болота и бурелом. Леса засоряются, их никто не чистит.

— Ну сейчас не до лесов.

— Как не до лесов? Если сейчас ими не заниматься, мы лишимся своего богатства. Появились жуки-короеды, жуки-дровосеки, размножились клещи. Раньше леса обрабатывали три раза в год: весной, пока снег не сошел, в июле и в конце осени. Когда был студентом, на чистку лесов собирали бригады. И зарабатывали немало. За лето можно было рублей 800 получить.

— Может, частная собственность поможет?

— Не под силу частной собственности решать такие задачи. Один раз самолет пролетел — двести тысяч заплати. А сколько рейсов надо сделать, чтобы лес обработать. И еще следить за его чистотой и восполняемостью. Когда мы работали над проектом по возобновляемой энергетике и переработке древесины, сделали вывод: для того чтобы все было в комплексе, нужно государственно-частное партнерство. А сейчас — формальный подход. Провели конкурс на порубку, в условиях которого — уборка леса и высадка деревьев взамен срубленных. А предпринимателю не выгодно убирать и сажать. Ему выгодно рубить и платить штраф. Потому что штраф минимальный. Нужна сквозная компания, которая занималась бы чисткой леса, заготовкой древесины, переработкой отходов и реализацией — всем одновременно.

— Монополизм?

— Скорее, специализация. Или монополия, но не за счет того, что дешево достается и дорого продается. А за счет того, что дорогой конечный продукт компенсирует убыточность других мероприятий. Существует механизм — финансово-промышленные группы. Он у нас закреплен законодательно, но не используется. А зря. Эта такая матричная структура, где управление не вертикальное, как в корпорациях, а разбитое на блоки. Вместе они обеспечивают полный цикл изготовления основного изделия и попутно — многих других. Сейчас с лесом что происходит? Кто-то его должен сажать, кто-то — беречь, другой — охранять от огня, третий — опылять.

А потом чужой дядя приходит и все вырубает. И получает свою прибыль. А другой дядя распилит бревна, оставит после себя весь мусор и тоже получит свои деньги. Да еще продаст лес за рубеж — зачем делать какие-то столы да стулья, если торговля доходнее. А финансово-промышленная группа включает в себя все эти звенья одной цепочки. И каждое звено заинтересовано и в процессе, и в результате. И все связаны между собой. И каждый понимает, что убытки одного должна закрывать прибыль другого. Содержание леса — это сплошные убытки. Особенно с точки зрения сиюминутной коммерции. А обработка древесины, изготовление изделий из нее — это уже прибыль. Но основа всего все-таки — лес.

— Не бережем лес, потому что его у нас много.

— Уже не так и много, как мы привыкли думать. В Ярославской области 70-80 процентов леса — это дрова, древесина низкого качества. Лес стареет, дряхлеет, его надо вырубать и омолаживать, сажать новые деревья. Этим никто не занимается. Только пожары. После них лес омолаживается сам. А культурное лесовыращивание…

Я видел, как строят дороги в лесах Финляндии. Идет одновременно вырубка леса, прокладка дороги, заготовка древесины, первичная обработка и сразу — посадка новых деревьев. Это целый автоматизированный отряд, который идет по лесу, и после него остается дорога. А за ним на джипе едет лесной инспектор, наблюдает. И попробуйте не посадить хоть одно дерево! Тут же пишет акт: пропустили три елочки.

— И на чем они зарабатывают, если все — сплошные убытки?

— Убытки — до вывоза леса. Дальше они начинают перерабатывать абсолютно все. И появляется прибыль.

— Так в чем наша проблема? В менталитете?

— Менталитет ни при чем. Просто нас много. А в Финляндии всего-то населения шесть миллионов. Можно сказать, прямой контакт с каждым. Маленькие города, где каждый знает, какой ты сосед. И тебе за брошенную на дорогу бумажку будет стыдно. А в наших городах-муравейниках никому до тебя дела нет, говори, что хочешь, веди себя, как пожелаешь…

О доходах и налогах

— Значит, все фатально.

— Отчего же? Надо, чтобы на местах было больше полномочий. А у нас все — в федерацию. Сначала отдай, потом получи. Глупость. Сначала надо использовать все, что можешь сам, а потом помощи просить. Так, как сегодня говорят Греции в Евросоюзе. Зарабатывайте.

А уж если вам не хватило, кормиться не на что — поможем. Вот в Рыбинске трудятся люди и предприятия, зарегистрированные в Москве. Они и налоги платят по месту регистрации. А нужно заставить платить их там, где работают.

Работает компания в сорока городах — регистрирует сорок филиалов. Нам так неудобно — говорят бизнесмены. Конечно, неудобно. Одного чиновника кормить или сорок? Честных людей все равно больше. И найдутся тридцать, которые не дадут им возможности дурака валять. А с одним договорятся — и дешево, и сердито.

— Ужесточить законодательство?

— Сделать его выгодным для всех. Не прижимать кого-то — бесполезно. Выскользнет, кто умнее, кто быстрее. Надо выстроить логическую цепочку с точки зрения выгоды. Или неотвратимости. Вот что такое — ликвидировать коррупцию?

Да проще пареной репы! Надо ликвидировать наличные платежи. Все это пройдено в других странах. В Чили, например, каждый житель при рождении получает именную электронную карту. На всю жизнь. Туда переводятся все его доходы, и никто другой воспользоваться ею не может. И иностранцы, которые приезжают в Чили на срок более семи дней, вынуждены покупать карту. Или ходить в два магазина, в которых отоваривают за валюту. Скажете: будут карты подделывать? Будут. Но это уже уголовщина.

— Вы же говорили — нельзя репрессивными методами.

— Это не репрессивные методы. Это облегчение. Для населения в первую очередь. И для государства — доходы всех прозрачны. Вот — зарплата, вот — доход от продажи имущества, а вот — взятка.

— Взятку — на карточку?!

— Ну вот, видите, в Чили взятку не взять и не дать. Наличных платежей нет, а карточку видят все контролирующие органы. Или можно зайти с другой стороны. Получил взятку — заплати с нее налоги. Шутки шутками, а с паршивой овцы хоть шерсти клок.

А вообще нужны другие виды налогов. Не налог с дохода, а налог на потребление. Яркий пример — Швеция. Как только твоя покупка превысила определенное количество минималок, налог начинает расти. Купил бы Абрамович яхту за 100 млн. евро в Швеции, еще столько же отдал бы государству. Стопроцентный налог на потребление того, что в их представлении является роскошью.

А вот если бы Абрамович купил не яхту, а, например, акции Рыбинского завода приборостроения или открыл свое дело и вложил деньги в уставный капитал, — налогов — ноль. Вообще никаких. Потому что твои деньги будут создавать добавочную стоимость.

О власти, политике и Рыбинске

— Самое важное, на мой взгляд, — перестать себя хулить. Я всегда был оппонентом власти. С самого детства. Меня в комсомол приняли с третьего раза — много говорил. Тем не менее, меня выдвинули в городской комсомольский штаб, где и выяснили, что я не комсомолец. Вот тогда сразу приняли. Затем я был членом бюро горкома ВЛКСМ Рыбинска. И там я не молчал. Но уже тогда я понимал, что надо жить по законам. Вот что сейчас говорят те, кто зовут на митинги? Отменить результаты выборов? Они требуют жить не по закону. Добивайтесь своего, идите в народ, доказывайте, рассказывайте, как вы будете хорошо работать — победите их на выборах. Но махать кулаками, когда все закончилось — это уже хулиганство, нарушение законов.

— А если выборы прошли с нарушениями?

— Вот только не надо! Говорить можно все что угодно. Еще во времена коммунистов говорили о приписках голосов на выборах. Галиматья! Я пять лет был председателем участковой избирательной комиссии и знаю, о чем говорю. Человеку нужна стабильность. А тут приходят теоретики, губят ВПК… Это ж надо было такую мощь развалить! Американцы живут с долгом в три национальных дохода, а может, и больше, печатают свои деньги, на которые живет весь мир, и диктуют всем свои условия. Знаете, почему? Потому что у них штыки!

— Никак не могу понять, кто вы по убеждениям. В политике — вроде коммунист, в экономике — капиталист.

— Я вне политики. Я терпеть не могу идиотов. Я, кстати, и директор неправильный. Я все пытаюсь людей убеждать. А это трудно. Очень. Но у меня такая идея-фикс: человек должен верить в то, что он делает, и стремиться к лучшему.

— А вы сами верите в человека?

— Конечно. А как не верить? Тогда надо уйти в лес и жить там на заимке… Да нет, все нормально. Вот я ругаю людей, а потом прихожу на другое предприятие и думаю: елки зеленые, да у меня последний бухгалтер лучше, чем их главный.

Он верит в предприятие. У нас хороший коллектив. И в Рыбинске живут нормальные люди. Именно потому, что они воспитывались в интеллектуальной среде. Не то чтобы они постоянно читали Пушкина. Просто они сталкивались с техникой, которая развивает логику.

Я убежден, что технаря можно обучить юриспруденции. А юриста учить технике бесперспективно. И вот это техническое образование делает город другим. Посмотрите: три губернатора — и все из Рыбинска. Секретари при социализме почти все были из нашего города. Потому что Рыбинск — это кузница масштабно и логически мыслящих кадров.

— Но сегодня Рыбинску трудно живется.

— Всем трудно в России. Особенно среднему классу. Именно он в эпоху олигархического капитализма оказывается самым угнетенным. С другой стороны, именно средний класс создает ценности, которые двигают общество вперед. Рабочий сегодня получает ровно то, что он заработал. Более того, 80 процентов рабочих — это охранники при машинах. То же и в сельском хозяйстве. Сегодня гегемон — инженер, техник, врач, учитель. Вот кто сегодня движущая сила. И они же получают копейки.

— И это неравенство — государственная политика.

— Вопрос полномочий. Мы бы стали лучше жить, если бы нам в собственность отдали, например, Рыбинскую ГЭС. И дело даже не в налогах. Есть хорошие проекты с использованием различных источников энергии: воды, ветра, солнца. Мы могли бы иметь самую дешевую электроэнергию, которую только можно представить.

Но для этого местным властям необходимы полномочия. А сделать Рыбинск туристическим городом — это красиво, но… С каждого теплохода по 300 человек, с каждого человека по 50 долларов — это не экономика. Да, не помешает. Но если в туризм нужно вложить большие деньги… Уж лучше дороги построить или освещение отремонтировать. Или, например, начать экономить, заменив уличные лампы на энергосберегающие светильники, которые выпускает Рыбинский завод приборостроения.

— Если говорить о будущем Рыбинска, какое оно вам видится?

— Мы все равно останемся в структуре ВПК — так исторически сложилось. А вообще Рыбинск хорошо устроился: центр России, железная дорога, причем не простая, а перехватывающая Северную и Октябрьскую железные дороги, автомобильная трасса на север, стратегический узел — через нас проходит газ, нефть, потоки электроэнергии. Мы очень хорошо расположены. Серьезно. Придет, например, время самостоятельности, и мы будем в выгодном положении.

— Это, может, не плохо — самостоятельность?

— Это безобразно. Мы потеряем ресурс: нефть, газ.

— А вы его чувствуете? Где-то там, далеко, у нас есть нефть, а бензин по цене золота.

— Давайте будем объективными. На Украине бензин — 60 рублей, в Европе — 80 и дороже. И далеко не все получают там те зарплаты, о которых вы думаете.

Есть, например, в Словакии успешное предприятие по производству пеллет. Те рабочие, что ездят по командировкам, получают 1200 евро в месяц. Те, что работают на заводе, — 800 евро. Это не в три раза больше, чем в Рыбинске.

При этом услуги ЖКХ дорогие. Трехкомнатная квартира будет стоить около 150 евро в месяц. Плюс оплата аренды либо налоги на недвижимость. Лекарства в аптеке продаются только по рецептам врача, к которому попасть довольно трудно. И врач только тот, кто закреплен за территорией. Прием у другого будет стоить примерно 600 евро. Такие вот цены. Не все там так хорошо и просто, как нам кажется. Для них потеря работы — катастрофа.

— А у нас что ли — нет?

— Да бросьте вы. У нас зарегистрированные безработные получают официально пособие, а неофициально — подрабатывают. В Рыбинске рабочих мест сколько угодно — никто не хочет идти работать.

— Может, зарплаты низкие?

— Не в этом дело. У нас отношение к закону такое — можно его нарушить с выгодой для себя. Мой знакомый несколько лет назад уехал в Америку, зарегистрировался предпринимателем и два года радостно «рисовал» декларацию о доходах. Хвастался: я теперь, дескать, налогов не плачу, доходы не показываю, семью содержу, дом строю.

А на третий год к нему пришел инспектор. И мой приятель продал все, всю собственность в Рыбинске, метался по нашим магазинам в поисках товарных чеков в подтверждение своих расходов. В конечном счете хорошо, что не сел в тюрьму. Теперь он в «черном списке». И инспектор к нему приходит раз в месяц. И он уже не хвастается, а говорит: никому не посоветую уходить от налогов.

— Поучительная история. Но не про нас.

— Так только от нас все зависит. Начиная с местного уровня, с каждого города, с каждой деревни. Но нужно понять, что ничего сверху не падает и не дается просто так. Надо выбрать лучшего и ему помогать. А мы все хулим себя, митинги устраиваем.

— У оппозиции тоже есть требования.

— Ну и что? У меня есть требование: хочу лежать на диване, и чтобы у меня все было. Я могу их высказывать. И ко мне присоединятся сколько угодно таких «диванников». Только от них ничего в нашей стране к лучшему не изменится. Получил образование — иди и работай по специальности. Не хочешь работать — выплати все деньги, которые государство на тебя потратило. Но лучше — паши на своем рабочем месте. Работай. Создавай добавленную стоимость и дополнительные услуги. Не нарушай закон, перестань хулить страну, помогай власти. И все у нас будет хорошо. И в Рыбинске, и в России.