Мнение 29 августа 2012

Актриса с характером

В ее мудрых глазах светится юморной огонек. Общаясь с ней, иногда не понимаешь, шутит она или говорит всерьез, но, наверное, такой и положено быть настоящей женщине — загадочной и неординарной, а если она еще к тому же актриса, то эти качества должны в ней присутствовать сполна. Рыбинским театралам Галину Воробьеву представлять не надо. Для них она мастер сценического искусства, представительница того поколения актеров, кому Станиславский обязательно бы сказал: «Верю!»

Отныне ко всем своим заслугам Галина Александровна может добавить еще одну — ей первой из представителей актерской среды присвоено звание «Почетный гражданин города Рыбинска». О столь приятном событии ей сообщили буквально за несколько часов до нашего интервью.

— До сих пор нахожусь под впечатлением! Еще вчера прочитала в гороскопе, что в ближайшее время людей, родившихся под моим знаком Зодиака, ожидает значимое событие — повышение. Теперь я понимаю, какое. Вот и не верь после этого гороскопам! — рассмеялась актриса.

— Галина Александровна, почему изначально вы решили пойти по актерской стезе? Может, наследственность сыграла роль?

— Сыграла. Моя мама была актрисой, в 50-х годах играла в Рыбинском драматическом. Я видела все спектакли с ее участием. В те годы на сцене ставили классику, героев лучших образцов литературы воплощали первоклассные актеры. Мама играла главные роли, и я очень гордилась этим. Она мне говорила: «Галинка, ты, наверное, уснешь на спектакле, все-таки классика», а я смотрела на сцену во все глаза, затаив дыхание.

Уже тогда я знала, что хочу стать актрисой. Воплощать свою мечту начала еще в школе — самостоятельно ставила спектакли. Тогда мальчики и девочки учились раздельно, поэтому, сами понимаете, с представителями сильного пола в нашей импровизированной труппе было сложно, и все мужские роли исполняли девочки. Зрители не обращали внимание на наши хитрости с переодеванием, а я с трудом сдерживала смех.

Однажды произошел совсем комичный случай. Мы ставили спектакль «Суд Линча», где моя подруга Наташа играла чернокожего мальчишку. Перед выходом на сцену ей намазали краской лицо, а вот парик не надели. Увидев у «негра» черное лицо, над которым торчат короткие волосенки неуместного рыжего цвета, меня разобрал такой смех, что спектакль пришлось остановить и дать занавес. Вот так оконфузилась «великая» артистка!

— Но ведь потом были и другие спектакли…

— Были. Когда я попала в театр, мне сразу дали роль. Но на сцену я тогда вообще не хотела выходить. Боялась. Ответственности, косых взглядов коллег, да мало ли чего. Только спустя два года почувствовала: я — актриса. Аплодисменты стали греть душу, и каждая новая встреча со зрителем не страшила, а, наоборот, вдохновляла.

— Что, на ваш взгляд, является самой большой актерской ошибкой?

— Ну-у, это сложно. Сама редко бываю довольна своей работой, потому что по натуре я человек очень требовательный — и к себе, и к окружающим, особенно к тем, кто носит себя, но при этом ничего путного в своей жизни еще не сделал. Такое самолюбование меня просто убивает. Когда кто-нибудь из актеров просит совета по роли, я всегда готова поделиться своими соображениями и наблюдениями. Но если вместо внимательного взгляда в ответ вижу скучающее лицо, сразу понимаю — дальше говорить совершенно незачем. Хвалить просто так я не могу. Твердо уверена, человек, работая в театре, должен постоянно учиться. Сама не забываю об этом никогда. Когда смотрю фильм или спектакль, всегда отмечаю про себя — у этой актрисы я могу взять вот это, у той — то, а у третьей — ничего.

Относительно ошибок. Ошибка актера даже не в том, что он сам о себе думает. Плох тот педагог или режиссер, кто боится указать человеку на его недочеты или, того хуже, относится равнодушно, рассуждая про себя — какой есть, такой и сгодится. Это портит любого человека, а имеющего отношение к искусству — и подавно. Какие могут быть претензии к актеру или актрисе, если они не понимают, в чем суть допущенной ошибки. Если их так взрастили, с самого начала гладили по шерстке, приговаривая: «ой, какая хорошенькая, ой, какой миленький», так чего от них ждать? А в театре совсем другое требуется. здесь нужно проживать десятки совершенно разных жизней, уметь меняться.

Очень важно найти взаимопонимание с режиссером. Он должен уметь объяснять, а актер — слушать. Помню, к нам приезжал ставить спектакль режиссер Денисов. Он много не говорил, но каждое его слово было емким и доходчивым. Как-то после прогона «Неопалимой купины» он спросил у меня: «Галь, ты вот эту сцену на сколько процентов играешь?» Я в ответ: «На 100». он мне: «А надо на 200». Я сразу все поняла. А другой режиссер начнет разводить болтовню — не поймешь, чего ему надо.

— Довольно часто в театрах, в том числе и рыбинском драматическом, работают приглашенные режиссеры. Наверное, нелегко наладить контакт с незнакомым человеком? И вообще, на ваш взгляд, оправдана ли такая «гостевая» практика?

— По-моему, она очень редко срабатывает на все 100%. Мало поставить спектакль, за ним надо следить. Так же пристально и внимательно, как за малым ребенком, еще не твердо стоящим на ногах.

— Но вроде бы свежая кровь и все такое?

— Режиссеры — тоже люди, и ничто человеческое им не чуждо. Есть среди них такие, кто живет по принципу: «поставить — взять деньги — быстро уехать ставить этот же спектакль где-нибудь еще». На конвейере штучного товара не получишь, как ни крути. Что говорить, если между актером и режиссером на сцене во время репетиции происходит, к примеру, такой диалог. Режиссер: «Вы не туда пошли». Актер: «Почему бы нет. В данном случае принципиальной разницы нет». Режиссер: «Я в шестой раз ставлю этот спектакль, а вы мне будете указывать!» Слышать подобное просто ужасно, будто речь идет о каких-то болванках, которые на заводе выплавляют. Иногда еще нелепее получается. Режиссер показывает видеозапись спектакля другого театра и говорит, что актеры должны играть точно так же. Абсурд.

— С какой из своих героинь вы больше всего сроднились? Может быть, даже судьбы сложились одинаково?

— Судьбу своих героинь я не повторила, но роли, которые запали в душу, были. В первую очередь Надя из спектакля «Любовь и голуби» и Антонина Иваньшина из «Неопалимой купины». Мне больше нравятся и удаются характерные роли — играть кроткую и до зубной боли положительную Аленушку с привязанной фальшивой русой косой никогда особо не любила.

За долгий актерский стаж у меня, конечно же, появились свои наработки, и я всегда стараюсь дойти до сути предлагаемого образа. Например, когда мне предстояло сыграть Надю, я увидела в автобусе женщину, которая, по моему мнению, по типажу была очень похожа на эту героиню. Вместе с ней доехала до Заволжья, смотрела и запоминала, как она одета, как двигается, общается с продавцами в магазине. Это мне очень помогло.

— А с экранным персонажем свою Надю не сравнивали?

— Сравнивать не сравнивала, но, просматривая фильм, для себя отметила, что актриса Нина Дорошина делает акценты там же, где и я. Помню, жены наших актеров, посмотрев фильм, вышедший несколько позже, чем наш спектакль, сказали, что сыграно один в один, как будто Дорошина видела наш спектакль.

— Вживаясь в роль, вы замечаете, что те или иные качества личности героя привносите и в свою жизнь вне сцены?

— Сплошь и рядом. Я замечаю это за собой, когда режиссер первый раз знакомит меня со сценарием. Уже тогда я чувствую, как сыграю новую роль, и постоянно держу это ощущение, восприятие внутри себя, не отпускаю его. Неудивительно, что и за стенами театра связь с ролью не ослабевает. К примеру, сейчас мы играем «Шутки в глухомани», и я там предстаю в образе этакой русской бабы Паши из глубинки. Порой и в реальной жизни уподобляюсь своей героине, говорю «Чё?», «Че ли ты?» Незнакомых людей подобные словесные штрихи иногда сбивают с толку. Недавно рабочий, делавший в квартире ремонт, поинтересовался, не из деревни ли я приехала.

Для меня это тоже своего рода похвала — значит, действительно удалось соответствовать образу героини.

На свою роль и себя в ней я всегда стараюсь взглянуть как бы со стороны, тогда добавляется юмор и прочие составляющие, оживляющие образ, делающие его не статичным и шаблонным, а уникальным и настоящим.

— Есть роль, о которой вы мечтали, но так и не сыграли?

— Есть. Это роль Эдит Пиаф. Я даже сама написала сценарий спектакля, но для того, чтобы поставить его на сцене, нужны были колоритные мужские типажи, которых в театре не было. Готовясь к этой роли, я выучила почти все песни знаменитой француженки, но, как говорится, не сложилось.

— Сейчас еще есть такое понятие «заядлый театрал».
А насколько много среди зрителей случайных людей, приходящих в храм искусства только из любопытства?

— Конечно, времена меняются, и это накладывает отпечаток. Раньше было много целевых спектаклей, мы часто играли для работников городских предприятий. Сейчас в массовом порядке на спектакли приходят разве что сотрудники библиотек, когда отмечают свой профессиональный праздник.

Но всегда приятно, когда твой труд ценят и понимают, причем самые простые люди. Помню, как-то пришла на рынок за творогом, а одна из продавщиц в молочном ряду воскликнула: «Смотрите, «неопалимая купина» пришла». И все, кто рядом с ней стоял, одобрительно закивали головами и заулыбались. в другой раз, когда покупала мясо для своей собачки, продавщица поинтересовалась, когда мы снова будем играть «Прибайкальскую кадриль», сказала, что с подругой уже несколько раз ходили и еще пойдут, и попросила рассказать о других интересных постановках. Когда люди так реагируют, это очень приятно.

Хорошо, что к нам и по сей день приходят дети и подростки. Как-то мы с Леной Пановой вместе выходили из театра, только-только отыграв спектакль. У входа стояли две девчонки лет по четырнадцать. Они пошли за нами, и через какое-то время одна нерешительно попросила: «Тетеньки, напишите нам что-нибудь на программке». Оказалось, они первый раз были в театре. В 14 лет! Но уж лучше поздно, чем никогда.

— Традиционный вопрос, есть ли у вас какие-нибудь секреты, помогающие сыграть свою роль на отлично?

— Про то, что если сценарий выпадет из рук, то на него нужно обязательно сесть, даже на улице, даже в грязь, знают все. В свое время я изучила систему Станиславского. Думаю, для каждого актера — это альфа и омега в работе. Жаль, что сейчас у нас в стране этой системой начали пренебрегать, а вот на Западе, наоборот, давно взяли на вооружение. Система — кладезь уникальных советов. Мне больше всего нравится такой момент: если актеру требуется на сцене заплакать, нужно просто пожалеть себя. Гениально! А так особых секретов у меня нет, кроме, пожалуй, одного — перед выходом на сцену я всегда осеняю себя крестом и прошу ангелов помочь хорошо сыграть роль.

— Вы верующий человек?

— Да, но без фанатизма. Лоб об пол не разбиваю.

— А как вы относитесь к тому, что церковь лицедейство осуждает?

— Меня этот вопрос тоже в свое время очень интересовал. Но когда я четко для себя уяснила, что моя профессия — это мой хлеб, средство заработать на жизнь, и в этом нет ничего противоестественного, дилемма исчезла. Тем более, как ни крути, театр несет много общественно важных функций: воспитывает, учит, знакомит с прекрасным. Я твердо уверена, что искусству по силам перевернуть жизнь человека, сделать его лучше. А это дорогого стоит.