новости
7 августа 2013 7:23
Краснодеревщик
Едва попадаешь в его владения, в мыслях крепко «прошивается» колоритное и несуетное, кажется, напрочь забытое — краснодеревщик…
Почти двадцать лет назад Валентин Фарафонов оформил частное предпринимательство, открыл свое предприятие и ходом выдавал на рынок ладно сработанные столярные изделия. Казалось, все идет как по маслу, чего еще желать? Но как в сказочной судьбе папы Карло, случился в его деле нежданный поворот, и за холстом, где нарисован был очаг, ему открылся… Впрочем, обо всем по порядку.
Дерево остается живым…
За дверью двухэтажного цеха нас поджидает неизменный и вездесущий здешний обитатель — запах свежераспиленной древесины. Хожу за Валентином по пахучим опилкам между длинными и короткими верстаками, станками и станочками, какими-то неведомыми механизмами, мимо старых стен, завешанных множеством витиеватых лекал… Нет, это не цех — воистину мастерская! Слушаю и понимаю: дерево в его руках — не просто доска с сучками и задоринками. В нем — вся его жизненная философия. Он мне — про свойства древесной породы, а у меня из этих свойств рождается образ человеческий:
— Самое распространенное, самое приятное в обработке дерево — сосна, но найти хорошую сосну для мебели непросто. Нужна та, у которой тонкие годичные кольца и особенно плотная древесина. То есть та, что выросла в чаще, а значит, изо всех сил тянулась к свету. Береза? Это сильная натура, вынесет любые нагрузки, поэтому ее назначение — остов, конструктивные элементы, ступеньки. Ольха — удивительный материал, мягче берёзы, но крепче, плотней сосны. А рисунок — редкой красоты, как у карельской берёзы. Ольха прекрасно обрабатывается, податлива резцу. Поэтому делаем из нее декоративные элементы для мебели — обкладочки, багеты, плинтус… Дуб — особая порода: и красив необыкновенно, и по эксплуатационным качествам с другими не сравнить. Впрочем, и сосна в руках хорошего мастера может стать подобием дуба! Лиственница… Этой древесине никакая гниль не страшна, а потому хороша в экстремальных условиях — там, где, к примеру, высокая влажность. Любое дерево можно состарить — выбрать мягкие ткани щеткой или пескоструем и получится особой красоты рельефная фактура с глубокими морщинами… Я так скажу — никакой материал не сравнится с деревом по своей энергетике!
Дерево в руках мастера остается живым, когда превращается в самую разную мебель для столовой, спальни, бани, рабочего кабинета, гостиной или детской. Или лестницы — в частном доме как без них? Где два, где три этажа. Ну и, конечно, двери, окна, беседки, одеяние для колодцев…
Косоур
Понятие «серия» Фарафонов вообще не признает. Каждое изделие существует в единственном числе — самый что ни на есть эксклюзив, нарисованный в мечтах заказчика и воплощенный в дереве, который никогда и нигде не повторяется.
Валентин похлопывает и проводит рукой по уходящему вправо и вверх деревянному «позвоночнику». Это будущая лестница. Винтовая поверхность идеальных окружностей, в которые вписана сложная многослойная конструкция под большие ступени. Выполнить такой косоур (косой уровень) непросто… Валентин признается: сначала закрывает глаза и представляет себе лестницу в пространстве. Потом вымеряет параметры, рисует эскиз, который воплощается в чертеже на ватмане. Да-да, на ватмане: «Компьютер выполняет всякую рутину — отчеты в налоговую, переписка с заказчиками, с поставщиками материалов… А все мои программы, мое конструкторское бюро — вот тут, в голове. Я работаю за кульманом, как когда-то на приборостроительном заводе…»
Родом мастер из Некоузской деревни. Еще в детстве он восхищался деревом и его превращениями в руках отца и соседей. После школы поступил в полиграфический техникум, но друзья переманили в 32 училище — там больше возможностей, практика — на РЗП. Специальность — сборка металлических конструкций. Ему нравилось учиться, занятия давались легко. Потом — завод, служба в армии и снова завод, работал слесарем-сборщиком, увлекался обработкой дерева и металла, освоил самые разные техники. Четыре года вел кружок «Юный техник», участвовал в заводских выставках народного творчества… А в 1982 году мастера пригласили работать в бюро эстетики — там создавался проект по декоративному оформлению объектов, которые строил завод, среди них — заводская столовая, профилакторий в Якунниках. Работа самая что ни на есть творческая — художественная обработка дерева, резьба, искал интересные формы, изящный рисунок. Осваивали различные технологии декорирования и отделки — тонированное гипсовое литье, металлопластику с тематикой Рыбинска, Волги, керамику. Это сейчас на рынке — разнообразие декоративной керамики, а самую обычную плитку расписывали красками, обжигали в муфельной печи на заводе и создавали очень красивые композиции.
Мы не торгуемся
В 90-х годах, когда началось кооперативное движение, один из кооперативов предложил Валентину организовать производство мебели. Он ушел с завода, а с 1994 года оформил предпринимательство, арендовал подвал в авиационном колледже, там и развернулось столярное производство. Заказчиков было много, изделия шли постоянным потоком. И вдруг в ноябре 1999 года приносят письмо: до 28 декабря освободить помещение.
Валентин бросился на поиски, объездил весь город, но не мог найти ничего подходящего. Кто-то подсказал — есть пустующее здание бывшей бани в поселке Свингино. «Батюшки, это ж край земли! Да еще аренду загнули… Но выбора уже не было, времени — в обрез! А когда наступила весна, я понял, что мне несказанно повезло: сам Бог велел уехать в эту неописуемую красоту!» — рассказывает Валентин.
Требования к качеству работы у него очень высокие, поэтому отбор кадров здесь серьезный. Но за 12 лет сложился прекрасный коллектив. — Шесть человек — это оптимально, расшириться не позволяет площадь, да это и не нужно — нам поток не интересен, 10 оконных блоков в один дом — уже слишком большая серия, — продолжает Валентин.
— Мы не торгуемся — каждое изделие имеет конкретную цену, не делаем скидок, как это бывает в акциях на обувь или шубы. Я оставляю заказчику эскиз и расчет, он видит, как образуется цена. В магазине пятнадцать тысяч, у меня может быть и 150. Наши работы ценятся высоко. Но в них вложена энергия человека, труд, творчество, хорошие материалы. Кто-то купит «шикарную» мебель с пластмассой «под резьбу» или вообще папье-маше. Выбор большой. Но вот оно дерево, теплое, чистое. А вот — ламинат, прессованные опилки, химия, которой мы дышим и которая не приносит радости. Здоровье ведь, данное Богом, можно растянуть на сто лет, а можно и в сорок растратить. Поэтому я и дерево подбираю особо. Из 20 кубов сосны отберу максимум куб — полтора, заплачу, конечно, дороже, но возьму лучшее. В декабре не мог найти здесь сосну, пришлось ехать в Москву, там куб — 15 тысяч рублей. Здесь — 8 тысяч. А привезли ее в Москву из Екатеринбурга. Дуб очень дорог, отпускная цена за куб 1 сорта — 42 тысячи плюс 8 тысяч доставка, а это всего 25-30 досок. Но мало выбрать древесину, обработать. Нужно ее покрыть такими материалами, чтобы видна была красивая фактура дерева, чтобы оно дышало. Мы применяем только импортные материалы, которые раз в пять дороже ярославских. Но разница в качестве настолько ощутима, что клиент это прекрасно понимает.
Особое удовольствие получает краснодеревщик, создавая лестницы. «Моя задача — чтобы они были не просто «магистралью», по которой можно подняться на верхний этаж. Я вписываю ее в интерьер, в стиль жилища. Всю мебель в доме можно заменить, а хорошая лестница останется — чтобы внуки ею любовались! Один заказчик (мы ему пять лет назад лестницу сделали) сейчас просит меня поставить на ней свой логотип, или клеймо, как у старых мастеров. И я задумался, взял идею в разработку. Глядишь, лет через 50 наша мебель станет антиквариатом!»
Интересуюсь — как вообще сегодня работается предпринимателю в сфере производства?
— Требования к нашему предприятию очень строгие — цех в 130 метрах от Рыбинского водохранилища. Повышенное внимание всех контролёров, особенно в сфере экологии, ежеквартальные отчеты. Но я осознаю, что это надо. Я это принимаю. Иначе какую землю мы оставим потомкам?
Налоги? Достаточно большие — все вместе, включая пенсионные, медицинские и прочие, составляют порядка 50%. Все платежи выросли серьезно. Но это от меня не зависит. Многие начинают закрываться, уходить в тень. Ну и кому от этого хуже? Себе. Еле-еле работаешь? Так найди причину, почему так? Ищи причину не в налогах, а в себе. Я продолжаю работать. Ищу возможность увеличить прибыль.
Марина Морозова
