новости
14 августа 2013
ЭКСПЕДИЦИЯ от Мурманска до Чукотки
За 118 дней на «Буранах» пройдено 11600 километров. Трое путешественников из Магнитогорска совершили пробег на снегоходах по всему Заполярью нашей страны. Впервые в российской истории маршрут экспедиции растянулся на 11600 километров — от Мурманска до Чукотки. Путешествие заняло четыре месяца…
В экспедиции принимали участие 3 человека на трех снегоходах «Буран МД» производства ОАО «Русская механика». Суровый, но прекрасный мир, который начинается за 70-й параллелью, Александр Табаков, Геннадий Чернуха и Евгений Бердников решили пройти зимой — неудивительно: короткого северного лета, длящегося всего несколько недель, им бы просто не хватило.
Главной особенностью путешествия стало то, что большая часть экспедиции проходила в условиях полярной ночи. Беспрецедентна и длина пройденного пути за один сезон. Маршрут проходил по Кольскому полуострову, побережью Белого моря, полуострову Ямал, Таймыру, долине Колымы и побережью ВосточноСибирского моря.
Ранее, в 2011 и 2012 годах, группа уже совершала длительные снегоходные путешествия по Енисею (2000 км) и Лене (4500 км). Все три путешествия проходили на снегоходах рыбинского производства «Буран» — не столько скоростных, сколько неприхотливых к низкокачественному горючему и ремонтопригодных в походных условиях.
— Север не место для массового проживания, — рассказывает руководитель экспедиции Александр Табаков. — Люди живут тяжелой жизнью. Никогда никто не выберется за пределы своего, известного ему места. Подробно, до камня, объяснят, как доехать куда-нибудь в пределах 100 километров. А дальше даже не выезжали никогда. Там проходит граница владений.
Мне рассказывали, как они раньше ориентировались без навигатора. «Стоим — пурга. Старый ненец раскапывает ногой снег. Говорит — трава такая-то, наклон туда-то, значит, нам идти туда-то». То есть он помнит, где какая трава и как она была наклонена, и ориентируется по ней под снегом в пургу. Необычно.
Северяне с ностальгией вспоминают советские времена: много было оленей, много было людей. Я так понял, что жить им было легче. Движение было, перспектива, денег было больше на Севере, с медициной лучше.
Но народ очень гостеприимный. Приезжаешь. Ночьдень — неважно: всегда чаем напоят, покормят, ночлегом обеспечат. Были случаи, когда свой дом или кочевой балок оставляли и уходили, чтобы нам не мешать.
Государство
Север — это вольница для местных. И нет там разговоров о политике, нет претензий, пожеланий к власти. Только человек и природа, только рыбалка и охота. Им не интересно, кто с кем поссорился, что это такое — Болотная, оппозиция. Рассчитывают на себя. Нареканий на дороги, традиционных для остальной России, тоже нет. Они даже на отсутствие дорог не жалуются, у них нет того понимания дорог, как у нас.
Новые телевизоры им не нужны — у них там всего два канала, и те не смотрят. Школы вполне приличные, внутри нормально. А запреты и ограничения на охоту — это так, тема для поддержания разговора. Местные все равно отстреливают и ловят ровно столько, сколько им надо на жизнь и продажу.
Ничего героического
Было тяжело в поездке, но ничего героического. У местных девиз своеобразный, у ненцев: «Не спешьи» — с мягким шипящим. Не суетись, не дергайся.
Мы поймали эту «северную волну» и ехали так, как они ездят, без суеты, без лишнего надрыва. Просто мы ехали там, где они не ездят. Не потому что им страшно, а потому что не нужно.
Синусоида жизни
Настроение в пути — всегда по синусоиде. То удача, то напряг, то в палатке на ветру ночуешь, то в тепле и уюте. И так все время. То 300 км за день проскочишь, то неделю по чайной ложке тащишься.
Строки из стихотворения Луконина «На перевале» очень точно передают эти ощущения:
Как будто молнией вдруг расколот,
То в жар, то в холод.
То так велик! То снова мал.
То стар. То молод.
Опасности
В тундре опасности подкрадываются незаметно. Бывают наддувы снежные необычные, высокие, с обрывом — по 8-10 метров. Если ночью тебе фара может показать грань обрыва, то днем, если мгла стоит, его вообще не видно.
Еще очень опасно бывает, когда каньончик ручья с двух сторон замело, он сужается, и может быть узкая щель — шириной метра 3 и глубиной метров 8-10. А бывает, что края совсем смыкаются. Ты едешь как будто по ровной местности и вдруг неожиданно туда проваливаешься. Но мы неглубоко проваливались — метра полтора, вытаскивали. Или как Геннадий на Кольском полуострове в пустую речку под лед провалился.
Опасны и трещины на море. Мы до моря доехали, едем по льду. Вода рядом, и она неожиданно, бывает, приближается. Ее чувствуешь только по туману. И край не ловишь — где он. Один раз научились, потом стали осторожнее. Ехали вроде далеко от моря — метров 300-400. И вдруг — язык воды заходит — узкий-узкий, метров 20 шириной, чуть не въехали. Потом — трещина, в ней вода, а она снегом припорошена.
А вообще путешествие наше стало возможным прежде всего благодаря удачно сложившемуся коллективу. С Геннадием у нас уже третье снегоходное путешествие, а вот Евгений в такой поездке первый раз. Он вытащил на себе колоссальную работу по техобслуживанию снегоходов. Великолепный механик и надежный спутник. Нам с ним очень повезло.
Впечатлений через край…
— Изначально не было разговоров, что пойдем так далеко, — рассказывает Евгений Бердников. — Думал, что месяца на два. Так и дома объяснял. Сама идея такого перехода не пугала. Чего пугаться, с детства Север был привычен (восемь лет жил на Чукотке). Пугали морозы. С техникой я дружу. «Буран» — все известно до боли, все понятно. Ремонтировать просто.
Дни проходили однообразно, как день сурка. Утром — приятный, зудящий голос Александра Викторовича: «Давай, давай, давай, давай, вставай». Начиналось это рано. Вставали, потом китайский завтрак доширак.
В течение месяца у нас от него желудки устали. Перестали мы его употреблять. Перешли на строганину. Желудок ее усваивает нормально.
Километров 100 за день проходили. Ночевать старались в избушках, но приходилось и в палатке. На море, в тундре. Когда ломались. Палатка оправдала себя. В ней же ремонтировались, в ней же и спали. Спать не холодно: куртку снимал, два слоя термобелья, костюм флисовый, спальник — и нормально. Это при самых холодах. А если тепло, -30, двух комплектов термобелья достаточно. Тонкое и среднее. Тогда и оттаивало все, в палатке дождь с потолка шел. Правда, матрасы подвели надувные, протерлись в дороге.
Такой маршрут, наверное, только на «Буране» и можно пройти. Вопрос запчастей. Приехали в деревню, молодежь на дедушкиных «Буранах» катается, у всех взрослых уже «Ямахи». Вал им показываем: есть такая запчасть? Да, есть. Приносят такой же вал. Что-то должны? Нет, ничего. Ни денег, ничего. Запчастей в достатке. Вот «Ямахи» проблемно ремонтировать. При нас один на «Ямахе» сломался: ближайший сервис в Красноярске, надо везти туда, а это 100 тысяч, еще и за ремонт потом платить. Поэтому многие ставят на «Ямахи» движки от «Буранов», так и ездят. У нас всю дорогу был один вопрос: правильно ли выбрали снегоходы?
Ремонтировать «Ямаху», если она сломалась, в тех условиях практически невозможно. Да и бензин у них плохой по качеству, местные на газоконденсате катаются, «Ямахи» такое топливо не выносят, а «Буран» ест все. Да и запчасти на «Ямахи» в два раза дороже.
Как таковых страшных моментов не было, были жутковатые, когда шли по краю моря: трещины, разломы. Проезжаешь, видишь пятно воды, все-таки это море, от берега километр примерно, вода плещется, не знаешь, пройдешь или нет. Генка шел первым, ему доставались все испытания впередсмотрящего, я-то вторым шел, понятно: если первый прошел, то и следующие пройдут. Поэтому он и топил снегоходы, и слетал чаще. Два раза проваливался под лед: оба — на Кольском полуострове. Первый раз Генка успел соскочить со снегохода, а машина вертикально провалилась, единственное, лыжей зацепилась и повисла. Снегоход вытащили. Во второй раз поехал на разведку, свернул за поворот и пропал. Ждем — нет. Звука мотора не слышно, понимаем, что должен быть где-то рядом. Вызываем по рации — точно. Рядом, провалился. Не успел соскочить, снегоход по сиденье в воде, если встать на него ногами, то можно выглянуть из пролома. А внутри, подо льдом, такая красота: фонариком светишь — белоснежный коридор, луч фонаря отражается, солнечные блики по всему тоннелю, сосульки как сталактиты со сталагмитами в пещерах.
Снежный пузырь, на него наезжаешь, снег проваливается — под ним несколько метров пустоты и лед. Местные говорят, осенью много дождей было, водоемы поднялись и замерзли, потом вода спала, и под верхним слоем образовалась пустота. Нас предупреждали, что таких пустот множество. Потом мы уже объезжали все эти пузыри.
Много наддувов. Смотрю, Гена с Сашей на горке стоят, на краю обрыва — метра четыре высотой. Не успел подъехать — Генка вниз со снегоходом ушел. Снегоход валяется, сани рядом, хорошо хоть его не придавило. Оказывается, оптический обман: когда стоишь наверху, не видно, что находишься на краю обрыва: все бело, сливается, есть ощущение, что впереди пологий спуск. Шаг вперед и — четыре метра вниз.
Когда по тундре едешь, неосознанно выруливаешь на самый верный путь, голова уже не работает, а что-то ведет, будто интуиция. Бескрайнее белое поле, сотни километров, а люди встречаются в одной точке. Конечно, что-то есть, что помогает путнику, это не объяснишь словами. Самая большая удача: найти ночлег. У Генки какое-то особое чутье: он почти всегда умудрялся найти избу. Может быть, у людей есть какая-то общая логика, судя по которой одни ставят избы, а другие их находят. Иногда помогали знания: если в этом месте две реки соединяются в одну, значит, рядом должен быть рыбацкий домик.
Ностальгия
— Когда я вернулся, понял, что мудрее стал, более спокойно воспринимаешь жизнь, иначе относишься к мелочам, более терпимым становишься, — рассказывает Геннадий.
— Каждый новый день дарил новые надежды и новые открытия, — вспоминает Евгений. — Когда там едешь, о многом думаешь, скучаешь по дому, даже по быту. В голове там такая каша варится, монотонность, гул постоянный. Именно тогда понимаешь, что такое жизненные ценности, как многого мы не ценим. Зато такие привычные в обыденной жизни и незаметные вещи, как ночёвка в теплом доме или свет далёких окон посреди кромешной тьмы, позволяли почувствовать себя вновь по-настоящему счастливыми людьми.
