новости
21 февраля 2014
Армейская реформа: как живёшь, батальон?
В лесу, среди высоких сосен, близ деревни Большое Андрейково несет круглосуточное боевое дежурство 3-й радиотехнический батальон 335-го Краснознаменного радиотехнического полка 6-й бригады ПВО, которой недавно присвоено имя Героя Советского Союза маршала Покрышкина. Это войска воздушно-космической обороны, сформированные чуть больше двух лет назад указом Президента. О военной службе, армейских реформах и просто о жизни после экскурсии по территории мы беседуем с командиром батальона Станиславом Фомиченко.
— Товарищ майор, какую боевую задачу выполняет ваш батальон?
— Наша боевая задача — противовоздушная оборона. Есть область воздушного пространства, за которую мы несем ответственность. Задачи те же самые, что и в прошлую войну, к примеру, или десять лет назад. Но меняются средства и способы ПВО, совершенствуется оборудование, реформируется структура, облик войск. У нас на вооружении — радиолокационные станции дежурного и боевого режима, предназначенные для дальнего обнаружения и измерения координат воздушного объекта (азимута дальности и высоты). Одна из них — радиолокационная станция «Оборона». Да-да, та самая с ажурной конструкцией, которая вам так понравилась…
Мы являемся частью постоянной боевой готовности. Несем боевое дежурство круглосуточно, дежурная смена — сутки на рабочем месте и в любой момент времени готовы обнаружить и пресечь нарушителя воздушного пространства.
— Звучит внушительно… Но разве не такие же РЛС 27 лет назад позволили без проблем приземлиться в Москве немцу Матиасу Русту на маленькой «цессне»? Или те уже сняты с вооружения?
— Руст был «воздушным хулиганом» и понес за свой поступок наказание — тюремное заключение. Судить систему ПВО того времени не берусь, но в нынешнее время таких «Рустов» не будет. Приведу простой пример: 1 января все отдыхали, люди праздновали, запускали в воздух фонарики, связки воздушных шаров, которые улетали высоко в небо. А мы несли службу в готовности № 1, отслеживая каждый объект в воздушном пространстве. Мы его не видим визуально, но любой летящий фонарик фиксируется приборами изначально как нарушитель. Определяются координаты, он идентифицируется.
Мы работаем в системе ПВО, в которой, кроме истребительной авиации и зенитно-ракетных комплексов, есть средства наблюдения, ведения разведки, а также пункты наведения авиации. Чтобы определить класс воздушного объекта нарушителя, работает весь комплекс. Визуальное определение или пресечение нарушения воздушного пространства — это уже задача авиации. Моя обязанность — дать маневренные характеристики любой цели, мы отслеживаем ее передвижение, определяем параметры, характеристики, класс, будь то тактическая, истребительная авиация, крылатая ракета либо самолет системы «Стелс» — да, мы можем определить нарушителя-невидимку. Так что в России мощнейшая система ПВО, аналогов которой в мире нет.
— А если враг не дремлет. А вдруг он создает такие средства, которые способны лететь у самой земли… На какой минимальной высоте сегодня можно пролететь незаметно?
— Ни на какой. Сказать точнее — до 1 метра, но на таких высотах полет невозможен. И маленький беспилотник все равно будет определен.
— Какие серьезные нарушители воздушного пространства попадают в поле зрения РЛС в мирное время?
— Чаще всего это гражданские суда, которые нарушают федеральные правила использования воздушного пространства, режимы и условия полетов. Вылетел какой-нибудь владелец вертолета на охоту без разрешения — уже нарушитель.
— То есть все самолеты Рыбинского или Ярославского аэроклуба, федерации самолетного спорта могут летать…
— Да, исключительно по заявкам, которые подаются заранее. Но вы знаете, что в мирное время случаются захваты воздушных судов, совершаются террористические акты…
— Самолет президента тоже под защитой вашего батальона?
— Движение самолетов первых лиц России и других государств — это особые события боевого дежурства. Это воздушные суда под литером А, и мы обеспечиваем их безопасность. Кстати, сейчас на время проведения Олимпиады у нас усиленный режим боевого дежурства.
— Вы отслеживаете, если воздушное судно терпит бедствие, вдруг пропадает с радаров?
— Если самолет исчез с радаров с нашей зоны ответственности — это особое событие боевого дежурства. Если самолет подлежал радиолокационному контролю, мы это увидим. У нас единая система организации воздушного движения для военных и гражданских судов. Подлежат радиолокационному контролю военные воздушные суда. Если нам поступает информация, что гражданское судно попало в сложную ситуацию, мы подключаемся, чтобы помочь с посадкой, к примеру.
— А где располагаются ближайшие к вашей части аналогичные подразделения?
— В моем подчинении, то есть в составе радиотехнического батальона, действуют еще две отдельные радиолокационные роты — в Туношне и в Бежецке. От них информация приходит сюда, на командный пункт. Я анализирую воздушную обстановку и принимаю решение, является ли такой-то самолет нарушителем, определяю его характеристики и параметры и передаю информацию наверх для принятия мер.
— Вы говорите, что военная техника модернизируется и поступает на вооружение. Можно ли сказать, какие новые РЛС уже есть или скоро будут в арсенале вашего батальона?
— У нас подготовлена площадка, где скоро будет развернута новая военная техника — радиолокационная станция боевого и дежурного режима, которая имеет значительно более высокую точность определения координат воздушного объекта.
— Лет восемь назад я была здесь, и командир части показал нам работу командного пункта — святая святых вашей части…
— Сегодня у вас такой возможности не будет — это секретный объект, здесь работает новейшее оборудование.
— А в нем осталась прозрачная стена, на которой солдат постоянно рисует точки по курсу следования самолета и сразу же их стирает… Или она тоже ушла в прошлое?
— Прозрачная стена? Да, это называется планшет, и он по-прежнему работает. Это старая проверенная технология, которая не заменима, ибо техника, пусть даже самая совершенная, теоретически может дать сбой. Но боевая задача должна быть выполнена. Поэтому старые планшеты остаются, и военнослужащие обязательно обучаются работать на них.
— То есть у вас, как у летчиков — даже если летаешь на «Боинге», где полетом управляет компьютер, ты просто обязан уметь пилотировать в ручном режиме.
— Совершенно верно. На командном пункте широко используется компьютерная техника, на больших мониторах отражается вся воздушная обстановка. Кстати, благодаря новому оборудованию мы выполняем боевую задачу меньшим составом.
— Давайте поговорим о личном составе части. Много ли у вас военнослужащих срочной службы и контрактников? И какие особые требования предъявляются при отборе на службу в войска ПВО?
— Большая часть личного состава — военнослужащие по контракту. Есть и срочники. Кстати, есть такие, кто, отслужив год срочной службы, остается на контракте. У всех есть служебное жилье на территории части, здесь живут их семьи. Если по состоянию здоровья военнослужащему разрешена служба с источником электромагнитных полей, он направляется после обучения на боевое дежурство. Если нет или есть специальность, — то в подразделения обеспечения. К примеру, если у парня имеются водительские права… Есть у нас такая военная специальность, как повар.
— Вы говорите: сложная техника. Может ли призывник освоить ее и выполнить задачу профессионально, если срок службы всего год?
— Хотелось бы больше. Даже если парень все осваивает быстро, он выходит на боевое дежурство только девять месяцев. Но эта проблема успешно решается за счет службы по контракту. Здесь работают настоящие профессионалы.
— Нам говорят — реформа армии. В чем именно ее можно увидеть в вашей части? Многие парни и сегодня не хотят служить в армии, потому что дедовщина, нелепые смерти, массовые воспаления легких, неважное обеспечение, служба на строительстве генеральских дач… Есть ли гарантия, что рыбинские военнослужащие, ушедшие в отставку, дождались-таки обещанного Министерством обороны жилья? Что вообще изменилось?
— Изменилось многое. Военнослужащий по контракту уже через три года службы имеет право на военную ипотеку. Он получает сертификат на конкретную сумму и может купить себе квартиру в любой точке России. За него до предельного возраста пребывания на военной службе расплачивается Министерство обороны, а квартира сразу становится собственностью военнослужащего. При этом по месту службы у него есть служебное жилье.
Что касается дедовщины, в нашей части ее нет. Да, риск для жизни есть, потому что служба в армии — это всегда выполнение боевой задачи. Но военнослужащие по призыву остаются в местах постоянной дислокации, я не имею права отправлять их в опасные условия — туда посылают контрактников. В боевых действиях срочники не участвуют, сейчас с этим строго, и родители должны знать это. Для призывников очень комфортные условия службы. Военнослужащий имеет право на час сна после обеда. Он не задействуется на уборке территории, на уборочно-строительных работах. Это делают специальные организации. Улучшилось питание — ассортимент, качество, контроль. В 2009-м появилась новая форма, и, кстати, у каждого военно-служащего есть еще и спортивная форма, они занимаются спортом не в сапогах, как было, когда я учился в военном училище, а в кроссовках и спортивном костюме. Уже нет сапог, их заменили берцы — зимние и летние, которые одеваются по погоде и не промокают. Обязательно термобелье, в мороз — валенки. Обмундирование для солдат и для генералов шьется из одного материала. Только что привезли новые головные уборы. Вот, посмотрите, это уже не допотопные ушанки на вязках. Их можно как угодно трансформировать по погоде, легкие и теплые, крепление — на липах. Клапаны на уши, которые можно открыть или за-крыть. Для офицерского состава, прапорщиков появилась офисная форма, в которой удобно работать в помещении — раньше ее никогда не было.
Кстати, два раза в сутки каждому военнослужащему по призыву измеряют температуру.
— А это не слишком? Детский сад какой-то…
— Нет, это обычная профилактика. Есть недомогание — к врачу, который прямо в части ставит первичный диагноз. Если легкая форма — в лазарет. Нужна более сложная помощь — направляем в Ярославль, в госпиталь. Но парни все разные, кто-то сразу заявит о проблемах, кто-то будет молчать. Так что лучше перестраховаться.
— Портянки и подворотнички — они еще стоят «на вооружении»?
— Портянки — хорошая вещь. Но их у нас уже нет, они в берцах просто не нужны. Солдаты носят носки. Подворотнички еще пока есть, но скоро введут другую форму.
Старые проблемы постепенно уходят, жизнь военнослужащего изменилась в лучшую сторону, и если раньше он «отбывал наказание» в течение 2 лет, то сейчас, отслужив год, он получает письменные рекомендации, привилегии для поступления в военные и гражданские учебные заведения.
В часть с внезапными проверками приезжают представители военно-следственного отдела, комитетов солдатских матерей, так что все открыто, ничего не пытаемся при-украсить.
— Когда мы зашли в казарму, военнослужащие смотрели по телевизору Олимпиаду, лыжные гонки. Сейчас разрешается?
— Да, есть разрешение командующего войсками Западного округа — смотреть хоккейные матчи, биатлон, лыжные гонки… Скоро закончим ремонт в этом помещении, и будет полноценная комната психологической разгрузки, где военнослужащий, кстати, в любое время сможет выпить чаю или кофе.
— Как изменилось денежное довольствие военнослужащего?
— Раньше офицер получал ежемесячно в пределах 20 тысяч рублей. Сейчас — 50 тысяч плюс стимулирующие надбавки, премии. Для офицера, который переезжает из одного города в другой, это очень важно. Военнослужащий, не имеющий звания офицера при призыве на контракт, первоначально получает 16-17 тысяч, потом появляется выслуга, премия за добросовестное эффективное исполнение служебных обязанностей, надбавка за несение боевого дежурства плюс надбавка за классную квалификацию — третья, вторая, первая, мастер. Он проходит испытания, и если показывает себя профессионалом, это значительно увеличивает его денежное довольствие. Чтобы стать специалистом 3 класса, нужно прослужить полгода, сдать определенные нормативы, плюс физподготовка, далее на повышение — еще год, и снова подтверждение класса и повышение квалификации. Люди служат с удовольствием, военнослужащий не переживает за свой тыл. Он у него обеспечен.
— А если боец нарушил воинский устав или присягу? Где у вас «губа»?
— Для этого создана военная полиция, и если есть правонарушение, военнослужащего отправят в Ярославль, в гарнизонную гауптвахту, где он будет ждать решения суда. Но таких случаев не было за время моей службы в этой части.
— Почему вы выбрали военную службу? И хотели бы, чтобы ваш сын тоже стал военным?
— Да, хотел, у меня военная династия. Оба деда воевали на фронтах Великой Отечественной войны, отец — подполковник медицинской службы запаса. Вся моя жизнь тесно связана со служением Отечеству, и этот дух преданности Родине я передам своему сыну Ярославу.
Служил в Бежецке, Ржеве, в Вышнем Волочке. Здесь, в части, живет моя семья, жена тоже военнослужащая. Надолго ли я здесь? Я отслужил в этой части уже год, а дальше — как Родина прикажет…
Марина Морозова
Это мой папа, это было так давно!