новости 14 августа 2014 12:44

Сергей Гусарин: «Мне интересны следы истории и знаки вечности»

Персональная выставка известного рыбинского художника открылась в Рыбинском государственном историко-архитектурном и художественном музее-заповеднике 8 августа. Она включает более 70 произведений графики, живописи и фотографии. Многие из них показываются впервые.

События этого рыбинские ценители искусства ждали долго: впервые за последние 10 лет они смогут увидеть масштабную коллекцию графических работ Сергея Гусарина. Он окончил Ярославское художественное училище, многие годы посвятил освоению живописи, фотографии и иконописи. Однако именно графика ещё в пору студенчества стала наиболее близким Сергею языком понимания мира и самовыражения.
Уровень мастерства художника высоко оценён на десятках выставок международного, федерального, зонального, областного и местного масштабов. Среди недавних особенно значимы организованные Союзом художников России зональная художественная выставка в Липецке (2013-2014 годы) и всероссийский выставочный проект «Россия» (январь-февраль 2014 года). Среди прочих артфорумов он наиболее уважаем. Проводится раз в пять лет. Стать участником этой выставки означает получить наивысшее признание в среде профессионального сообщества. В этом году проект был приурочен к всероссийскому съезду СХ и проходил в московском ЦДХ. Графическая работа Сергея Гусарина из серии «Тайна закрытых дверей» — единственная среди произведений рыбинских художников – в результате конкурсного отбора вошла в основную экспозицию. Персональные выставки Сергея, включавшие его произведения разных видов искусства, проходили в России, Литве, США.
В Рыбинском музее-заповеднике в 2012 году состоялась большая выставка фотографий мастера.
В 2012-2014 годах Сергей Гусарин создал несколько серий графики, живописи и фотографий. Основой для них послужили эскизы, сделанные в Рыбинске и во время поездок в Испанию, Грецию, Хорватию, Черногорию. Наиболее значимые произведения — графические серии «Сухие листья» и «Тайна закрытых дверей», живописная «Окаменевшее время» и фотографические серии «Магия воды» и «Сиеста» — составили концептуальное ядро новой выставки, получившей название «Граница времени». Помимо новых, в экспозицию вошли и произведения Сергея, созданные в более ранние годы начиная с первой половины 1980-х. Такие, как «Разбег» и «Русская тоска». Ведущая тема зазвучала в контексте творческого пути художника.
— Все мои работы так или иначе связаны с пониманием времени, — говорит Сергей Гусарин. – Одну из первых, «Остановившееся время», я сделал карандашом ещё в 1985 году, сидя на комсомольском собрании. Получилось по-своему символично: старый ржавый будильник, из которого всё повылетало, тонет в болоте. Это, конечно, пародийное ощущение времени как эпохи. Если же говорить серьёзно, то категория времени для меня – одна из самых больших тайн. Где оно начинается, где заканчивается?
Во время недавней поездки в Хорватию, в Дубровник, я как-то ночью взошёл на гору, откуда открывался великолепный вид на залив. Я сидел, слушал «The Legendary Pink Dots» и размышлял. Рядом со мной сидели кошки, штук двадцать, живущие на той же горе в кипарисовом лесу. Одна, самая смелая, забралась ко мне на колени. Я её гладил, подкармливал. Казалось, в этой тишине время тоже село рядышком и замерло, задумалось. Присутствие вечности ощущалось так явственно, что у меня в воображении возникли две картины: начала и конца мира. Как два больших квадрата, они символизировали возникновение света из хаоса и поглощение всего существующего огромной чёрной дырой. Образы были столь яркими, что до сих пор держатся в памяти – сейчас я думаю, как наиболее точно и полно воплотить их на бумаге.

— Вы часто изображаете предметы и людей не в состоянии молодости, почему?

— Мне интересны следы истории и знаки вечности. С течением времени лицо человека становится особенно интересным, отражающим всю жизнь, обретённую мудрость. Например, в мой новый триптих «Сухие листья» включён мужской портрет. В этом испещрённом морщинами лице читается не только отдельная судьба, но и многотысячелетний путь всего человечества. В своей древности лицо походит на древесную кору: так же фактурно. А два сухих листа, уравновешивающих композицию, довершают целостный образ, соединяющий человека и природу, как микрокосм и макрокосм в их вечности и бренности.

— Есть ли время у сухого листа?

— Конечно. У всего есть время. Однако оно относительно. Что, скажем, представляет собой земная человеческая жизнь по сравнению с временем существования горной гряды? Это просто спичка, которая мгновенно сгорает. Душа же переходит в вечность. А вот камень имеет многовековую историю.
В его трещинах и изломах угадываются знаки столетий, улавливаются образы: тут – заснувший зверь-исполин, там — парочка влюблённых… Дерево тоже долго живёт. Даже когда его ствол, ветки и отдельные листья засыхают, они продолжают жить какой-то таинственной жизнью. Посмотрите на какую-нибудь корягу – в ней целые миры, как трубопроводы, переплетённые между собой. А сухие листья – это ведь своего рода фантастические города волшебной красоты. Всю их неповторимость и неуловимость я ощутил нынешней зимой, когда рассматривал повешенные ещё осенью на окне моей мастерской огромные листья лопуха. Они сохли, меняя форму и цвет. Я их постоянно фотографировал под разным освещением, снимков двести сделал, много рисовал. Однако ни то, ни другое не смогло в полной мере показать притягательной красоты этих листьев. В их прозрачности, воздушности словно жило солнце, которое согревало меня всю зиму. Такое же преображение происходит с заброшенными зданиями, сквозь стены и полы которых начинают прорастать деревья. Здания становятся совершенно сюрреалистическими, похожими на аквариум. Я видел одно такое в Хорватии. Когда-то, до балканской войны, это был роскошный отель, а сейчас внутри него всё разорено – здание зарастает. Меня этот вид настолько потряс, что я стал писать работу «Добро пожаловать в отель «Бельведер»». Наконец, особое время начинается у вещей, оказавшихся на дне реки или моря. Они начинают обрастать водорослями, обретать причудливый вид. Увлекающиеся дайвингом это знают. Такая «иная жизнь» настолько таинственна, что хочется в неё погружаться, постоянно изучать…

— Понятие «вечность» связано не только с категорией времени, но и с категорией пространства. В вашем творчестве они являют всякий раз особый образный хронотоп…

— Безусловно, они тесно связаны, и мне как художнику интересно это взаимодействие. В создании образа я обычно иду от временного, здешнего, от ощутимой фактуры. Она для меня – знак физического мира. Но в образе этот знак наполняется, скажем так, неземным присутствием, соединяется с миром метафизическим. Время и пространство приобретают новые смыслы… У меня в жизни был эпизод, когда я их по-особому ощутил. Это было в 1991 году во время нашей поездки на творческую дачу на Байкал.
В один из дней я отправился на отдалённую лесистую сопку порисовать каменную гряду. Это такие лежащие симметрично огромные валуны величиной примерно с трёхэтажный дом, очень похожие на сфинксов. Я их насчитал двенадцать. Добраться до них было непросто. Я шёл примерно десять часов по жаре. Поднявшись на сопку, сел работать. Панорама оттуда открывалась необычайной красоты: сопки, Байкал – бесконечные просторы. Однако в процессе работы у меня появилось какое-то странное ощущение пребывания в запредельном пространстве, как в «Затерянном мире» Конана Дойля. Вокруг были деревья без листвы. Они стояли плотно и от ветра скрипели. На земле шуршали бурундуки. Казалось, что нога человека в тех местах не ступала никогда. Совершенно дикая, доисторическая земля. Мне стало не по себе. Помню, я очень торопился уйти оттуда засветло. Успокоился, лишь когда вышел на дорогу. Очень сильные впечатления были на этой сопке. И что интересно: по-настоящему графиком я себя почувствовал – ощутил весь смак карандаша – именно там, на Байкале. Хотя у меня уже были за спиной художественное училище и опыт работы в Рыбинском театре кукол. Байкал стал для меня этапом зрелости. От этой точки я стал дальше развиваться. Видимо, Байкал — место какой-то особой силы. Там я начал большую картину: камни-сфинксы, один из которых, будто взмывает в небо, как огромная птица, а вокруг – все эти таинственные деревья. Многие годы хочу вернуться к этой картине и дописать её, но почему-то не получается: картина словно ускользает от меня…
Новая выставка Сергея Гусарина, как и предыдущие, ориентирована на живой диалог со зрителем. Автор уходит от однозначных суждений и оценок: время, пространство и впечатления индивидуальны, а путь понимания Бога, мира, себя самого и творчества бесконечен…
Продлится выставка до начала октября.