новости
29 августа 2014 13:40
В поисках прообраза Рыбинска
Завершился еще один сезон рыбинской археологической экспедиции на памятнике «Усть-Шексна». Ее руководитель Александр Рыкунов работой археологов очень доволен. О новых открытиях и уникальных находках он рассказал нашему корреспонденту.
— Трудно поверить, что это уже 24-й сезон работы экспедиции… Каким он был в отличие от предыдущих?
— Да, у нас в 2014 году — предъюбилей. Памятник «Усть-Шексна» мы копаем уже 24-й год. В этом сезоне было особенно много народа — через нас прошло более 200 человек, в том числе 150 школьников, 50 студентов-практикантов из университетов Ярославля, Иванова. В основном волонтеры. Кто-то приехал на неделю, кто на весь отпуск, кто-то впервые, а есть такие, кто работает в экспедиции уже 20 лет. Ставим 60-70 палаток — это предел.
Раскопки ведем в нескольких местах. Памятник у нас очень большой. Площадь сохранилась не менее 20 га, я имею в виду памятник домонгольский — прообраз нашего Рыбинска. На самом деле здесь очень много разных слоев. К примеру, вот этот кремниевый наконечник — свидетельство третьего тысячелетия до нашей эры. В некоторых местах памятника открываются слои еще более древние — это 9-10 тысячелетие до нашей эры. После этого здесь отметились все культуры нашего края, которые приходили и уходили. Но пока нас больше интересует прообраз Рыбинска.
— Как вы определяете место раскопок?
— В первую очередь работаем там, где разрушается берег или предполагается строительство — чтобы не потерять все то ценное, что таит в себе земля. К сожалению, Шексна нас все равно опережает раза в два, разрушая, съедая берега. Ежегодно безвозвратно уходит 2-3 метра.
— Можно ли обогнать Шексну, если работать все лето?
— Можно. Но лишь в теории. У экспедиции нет возможности работать все лето — мы очень ограничены в финансах. В этом году область обещала выделить 200 тысяч рублей. А поскольку это памятник регионального и федерального значения, мы уже по закону не можем рассчитывать на поддержку из городского бюджета. Если б нам давали хотя бы половину от сметной стоимости работ, а это порядка миллиона рублей, мы бы продвигались гораздо быстрее. А так, по сути дела, выживаем.
А памятник у нас один из самых, если не самый яркий на всю территорию Ярославской, Костромской и Ивановской областей. Наверное, круче будет только Ростов Великий, но на то оно и великое княжество. Усть-Шексна гораздо богаче на находки, чем все ярославские памятники. К примеру, вот эти вислые печати. Десять из пятнадцати, что есть в регионе, у нас!
Или взять монеты: мы нашли два клада 10 века и несколько десятков отдельных монет. Клады — это особая статья. Радость великая для всей экспедиции, когда находишь горшочек с серебром! Прыгаем, скачем от восторга и два дня ни о чем другом говорить не можем…
Цена вот такого арабского дирхема 10 века примерно пять тысяч рублей в переводе на наши сегодняшние деньги. Представляете, какой зажиточный был народ. Потерял вот так пять тысяч рублей и не стал наклоняться, чтобы поднять: а, еще заработаю! Такие монеты мы находим каждый год, и не по одной.
— О чем рассказывают находки, какие странички истории вам удалось прочесть в этом сезоне?
— Сказать точнее, мы не находки ищем, а исследуем культурный слой и как бы листаем нашу историю задом наперед. Любая находка рассказывает очень о многом. Каждый, кто проплывал мимо на «Заре», видел берегоукрепление на Шексне, сложенное из огромных валунов. Какого оно времени? Я выяснил, что не позднее середины 19 века. Недавно ребята привезли из ярославского архива карту Рыбинска 1837 года, и эта каменная стена там уже была обозначена. И никакие ледоходы ее не разрушили. 200 лет простояла!
Там, где обычно стоят палатки, на глубине чуть больше метра — шикарно сохранившаяся мостовая. Вымостка очень качественная и даже с рисунком, причем на всей территории раскопа (60х40 метров). Это покруче Красной площади в Рыбинске! Кто про эту мостовую что знает? Деревня Васильевское — и все! А там рядом — интересная стена, то есть фундамент части какого-то солидного строения. В длину 55 метров, шириной полтора, глубиной два, а перед ней в несколько рядов валуны, как у нас на старой бирже. Три ряда по 4, то есть 12 фундаментов мы прошурфили. Так это ж 19 век!
В позапрошлом году в том же самом слое 19 века нашли, например, памятную медаль — «Конференция к столетию образования цехов в городе Рыбинске» при Екатерине Великой. Еле-еле отыскал что-то об этом в нашем Рыбинском музее.
— А черные археологи? Они бывают здесь?
— Бывают. Обидно, когда даже вот эти верхние метры они перекапывают с использованием металлодетекторов. В 2013-м вышел строгий федеральный закон, по которому ничего нельзя искать с металлодетекторами без специального разрешения. Но, к примеру, в Костромской области закон работает, а в Ярославской — нет. Поэтому приходится этим людям объяснять: это грабеж, и что гораздо хуже — лишение нас своей истории.
— Давайте вернемся к этому сезону. Какая из нынешних находок заставила трепетать сердце бывалого археолога?
— Да, пожалуй, вот эта скорлупообразная фибула — так называется застежка для плаща. Типичного скандинавского типа, какой-то сплав меди, скорее всего с серебром — очень статусный престижный предмет. Немногие воины могли позволить себе эту вещь. Таких фибул в Ярославской области было найдено от силы 3-4. Одна из них — в знаменитом Тимиревском могильнике под Ярославлем. То, что это 10-11 век, ни у кого не вызывает сомнения. Так что радовались безмерно все! Это находка сезона. Через месяц она будет отреставрирована, засияет в первозданном виде и еще многое расскажет.
Ну а на втором месте — вислые печати. Они невзрачные на вид, но очень говорящие. Сама печать не представляла ценности: пришел документ, получатель ее сорвал и выбросил. Но печать говорит о том, что это были акты как минимум не местного уровня. У нас, например, есть печать сына Ярослава Мудрого, еще одна — 11 века, от Давида — князя Смоленского. Достаточно много печатей 12 века, и среди них — византийская. Возможно, византийский патриарх или патриархат в первой половине 12 века (это мы по слою определили) посылал такую грамоту. Если пофантазировать, то можно связать ее с первым упоминанием об Усть-Шексне 1071 года. Например, он мог писать: «Ай-ай-ай, как вы допустили восстание волхвов». Или — «Какие молодцы, что вы его подавили, это восстание».
Кстати, на всю северо-восточную Русь, на наш и соседние регионы таких печатей всего две, и это очень символично, потому что одна найдена на Белоозере, куда пришли восставшие волхвы, другая — у нас на Усть-Шексне. Ну, тут места для гипотез достаточно. Так что каждая находка открывает странички, которые можно и нужно читать.
Среди других интересных вещей — прекрасно сохранившийся боевой топор-секира. Настоящий томагавк, только нашего производства. Копье очень хорошего качества, тоже отправили на реставрацию и с нетерпением ждем ее окончания. Шикарный наконечник стрелы — страшно подумать, 20 век до нашей эры, может, даже чуть попозже!
Всего мы вскрыли 250-260 квадратных метров. Основной раскоп (8 х 2 метра) был на севере памятника. В общем, мы от него ничего особенного не ожидали, потому что считали, что это окраина поселения. А оказалось, что это вовсе даже не окраина. Например, мы обнаружили остатки строения коллективного использования. Судя по всему, это было очень крупное деревянное строение, углубленное в материк. Одна сторона 10 метров, другую еще не раскопали, пока сказать трудно.
— В каждой вашей экспедиции работает немало школьников. А многие ли выбирают после этого археологию своей профессией?
— В лагере постоянно работают 60-70 человек, сменяя друг друга. В этом году мы копали пять недель. Было много старших школьников, в основном из Ярославского провинциального колледжа — 140 детей. Мы им даем и практику, учим, как правильно собирать и обрабатывать «подъемку», как смотреть в нивелир, копать слоями. С ними трудно, конечно, но потом многие из них поступают на истфаки и снова к нам приезжают уже студентами.
— Я так полагаю, что среди участников экспедиции профессиональных археологов немного?
— Это люди разных профессий — от временно безработного до генерального директора предприятия. От сотрудников полиции до прокурора. Есть у нас интересная традиция — иногородний профессор, который проработал у нас свыше пяти лет, имеет право посадить свой именной дуб. У нас уже растет три таких дуба. Один из них посадил Юрий Цетлин, доктор исторических наук, профессор, наш хороший друг и знаток древней керамики. Он 20 лет в Сирии копал, но сейчас там не до раскопок, и уже лет двадцать с нами проводит экспериментальную работу по керамике. Мы по разным технологиям делаем копии, реплики сосудов разных эпох с добавлением тех примесей, которые были в то время, по тем же древним технологиям.
Еще один дуб посажен Дмитрием Морозовым из Курчатовского института физики плазмы. А третий — Татьяной Алфеевой, историком, зав- кафедрой юриспруденции из Москвы.
Где-то дюжина человек копают более 10 лет. Есть и такие, у кого за спиной 20-22 сезона…
Кстати, в этом году в экспедиции молодое пополнение — сразу три маленьких археолога, среди них два моих внука. Когда мы на первомайские праздники заложили первый шурф, старший внук залез туда и своей пластиковой лопаткой наковырял небольшую полушку 18 века. Так что это наш рекорд: первая находка — в возрасте год и девять месяцев.
Вот и считайте: самому младшему в экспедиции в этом году было четыре месяца, самому старшему — 76 лет. А география участников? Рыбинск, Углич, Ярославль, Иваново, Москва…
— Приезжают ли к вам из-за границы?
— Приезжают. В этот раз позвонили: встретьте гостью из Рио-де-Жанейро! Дочь весьма состоятельных людей, ее папа — замминистра культуры. И как с ней общаться? А она отлично говорит по-русски, и наш полевой быт восприняла прекрасно. Кстати, она, оказывается, с Ростроповичем работала несколько лет переводчиком.
— За четверть века изменились ли инструменты и сама технология раскопок?
— Изменились. С нивелиром копать гораздо удобнее, с металлодетектором — результативнее. Но это не принципиально. Главный принцип один: выбираешь квадрат, копаешь 10 см, перебираешь, откидываешь, зарисовываешь, фотографируешь. Снова 10 см — и так до материка. А насчет методики… Мне несказанно повезло. Нашим учителем был Дмитрий Крайнов, в 1986 году мы впервые попали в его Верхневолжскую экспедицию. Рассказывал он, как ходили в экспедиции с Городцовым. Это вообще отец русской археологии. Так вот, три лопатки аглицкой стали, специально сделанные для археологов, были подарены Городцову в 19 веке из рук королевы Виктории за выдающиеся успехи в археологии. Изумительный инструмент! Вот этими знаменитыми лопатками меня посвящали в археологи. А копать этим старинным инструментом — одно удовольствие. И качество стали, и форма — это как скрипка Страдивари! Сейчас такого инструмента нет…
— Позади у Рыбинской археологической экспедиции без малого четверть века. А сколько впереди?
— Мы за 24 года выкопали 2-3% сохранившейся территории памятника. И этим все сказано.
