новости
21 октября 2015 18:07
«Я выросла в армии»
В свои восемнадцать этим девушкам не удалось сделать того, что положено юному человеку, — влюбляться, придумывать наряд на выпускной, гулять по набережной, вдыхая запах цветущей сирени. Война перечеркнула их молодость, дала в руки винтовку, поставила за зенитное орудие. Они знали — враг пришел, надо защищать страну.
Мы беседуем с одной из защитниц рыбинского неба от орд Люфтваффе, зенитчицей 201-го зенитного полка. Язык не поворачивается назвать ее свидетелем времени, Александра Михайловна Загорская и ее подруги делали историю своими руками.
Эх, дороги…
«Нашему поколению нелегко пришлось, — начинает Александра Михайловна свой трудный, полный печальных воспоминаний рассказ. – Когда началась война, я целый год работала на трудовом фронте, рыла окопы, ездила на лесозаготовки и возведение моста, строила дорогу Галич-Кострома. Только представьте, как сложно запрячь лошадь девчонке слабенькой, голодной! А лошади-то все стертые, голодные, как мы, не идут, хоть плачь».
Особенно тяжело далось восемнадцатилетней Саше строительство дороги. Обещали, что возьмут рабочих на месяц, а держали и второй, и третий. Припасы давно кончились, молодой организм быстро истощился. «Приходилось возить песок и камень, — вспоминает она. – Везешь тяжеленную тележку по узкой доске. Свалится она с тесины – не затащишь обратно, сил не хватает. Вот уж тут мы голоду хватили! В день давали полкило сырого хлеба и жидкой баланды котелок – работай! Мы с подругами решили бежать. Подумали: пробудем здесь еще две недели, точно помрем. На дорогах ловили таких бегунов, поэтому мы шли лесами, 60 км от Галича до Костромы, 80 км от Костромы до Ярославля, да еще 80 – до Рыбинска. Все вещи бросили, я мамины любимые валенки-чесанки и те бросила, не было сил тащить. Как до дому от Рыбинска 20 км шла, не помню. Очнулась – сижу дома на лавке. Мама увидела меня такую, всплеснула руками, заплакала, до того я была плоха и худа. Целый месяц не могла нормально есть – организм восстанавливался. А там и повестка в армию пришла».
На фронт с корзиночкой
«Меня мама провожала в военкомат с теплой одеждой и едой на саночках, в корзинке — колобушки и кринка со сметаной, — смеется Александра Михайловна. — Вышел солдат и зачитал фамилии, а моей-то и нет! Закадычных подруг взяли в зенитчицы, а меня за красивый почерк — в штаб чертежницей. Мы с Файкой вцепились друг в друга — «Только вместе поедем!» А командир из штаба – высокий такой, симпатичный – «Вам со мной!» Во дворе военкомата его уже ждал «козел» — крытая брезентом легковая машина. Мама моя с саночками туда и подъехала. Офицер объяснил: теплые вещи мне выдадут на месте. Тогда я взмолилась: «Ну хоть корзиночку-то можно взять?» Разрешил. И потом полгода подсмеивались надо мной в части, что я воевать с корзиночкой приехала».
Пока полгода шла общевойсковая подготовка, жили девушки в Переборах на обычном складе – без окон, без дверей, обогревала его печка, которую круглые сутки топили дежурные. «Бывало, покрепче прижмемся друг к другу и не мерзнем».
Все личное пространство – нары, там спали, там и вещи хранили. «Помню, первое время в столовую заходишь, — вспоминает женщина, — только сел, начал суп хлебать – команда «встать, выходить!». Мы приспособились: сначала второе съедаешь, суп потом второпях, а уж хлеб в руку — и идешь. Я всю жизнь теперь быстро ем».
С женским обмундированием в первые годы войны было сложно. Наши рыбинские девушки тоже сначала ходили в мужской форме, носили ботинки с обмотками. «Я ведь выросла в армии, пришла туда маленькая, худенькая. Утонула просто в этой мужской гимнастерке, нет, думаю, не буду я ходить, как чучело накручено. До войны немного шила, вот и подогнала форму себе и подругам». Уже потом выдали девушкам одежду, в которой можно было и покрасоваться, – юбочки, береты. Молодость – она и на войне молодость.
Щит над Рыбинском
Рыбинск бомбили часто, вспоминает ветеран. Наш город значился в особом списке Гитлера, основная цель, конечно, — завод «почтовый ящик 20». Здесь выпускали моторы для двух самолетов: на скоростной двухмоторный бомбардировщик СБ и на истребителиЯКи. Для сильнейшей в мире авиации Геринга это был вызов. В скором времени после начала войны завод эвакуировали в Уфу, но враг этого не знал и не жалел бомб. Так что зенитчицы не оставались без работы. Раз за разом создавали они над городом невидимый щит, отводили опасность от жителей и значимых объектов. «Вражеский самолет только еще летит, наши уже начинают по нему стрелять – да не только наш дивизион, сразу подключаются и другие части. И немец уже кидает бомбы куда попало. В плотину и ГЭС, которую мы охраняли, ни разу не попал!»
Потом работала Александра Михайловна телефонисткой и радисткой в штабе 201-го зенитного полка на улице Радищева. «Помню: воздушная тревога. Бой ведет командир части с чердака, командует: «Азимут такой-то!» А мы из своих кабин передаем команды на батареи. И после боя отдыхать некогда – кто на занятия идет, кто винтовку чистит, а я в штаб бегу – карты чертить».
Молоденьким девушкам, только что выпорхнувшим со школьной скамьи, приходилось выполнять тяжелую опасную работу, напрягать все силы, выполняя воинский долг. «Катя Голубева была заряжающей на пушке, — рассказывает Александра Михайловна. — А там огромные снаряды по восемь килограмм каждый, попробуй подними-ка! Да после этого не отдыхай, а снова и снова заряжай! Трудно приходилось».
Александра Михайловна признается: кино про войну смотреть не любит, хоть там и много правды. «Но в жизни все равно страшнее было, — говорит она. – Ладно, в Рыбинске бомбили, сердце обмирало. А вот в Прибалтику приехали, там натерпелись страху! Линия фронта всего в восьми километрах. Мы в землянке, считай, в яме, одно попадание – готовая могила. Троих наших девчат так засыпало. Местные были злые на нас – расстреливали советских солдат из засады, мы в тылы за молоком с автоматчиком ходили».
И все равно настроение уже было другое, признается женщина. Война катилась к концу, девушки уже и песни пели в своих нехитрых временных убежищах, и в клуб ходили танцевать. Жалеет она – не попала в Европу (Румынию и Венгрию), где после войны размещалась часть их подразделений.
После войны Александра Михайловна не рассталась с радиосвязью и почти пятьдесят лет проработала на военном заводе № 190. Сейчас ей за девяносто, ее окружают любящие внуки и правнуки. Ветеран не согласна, что война – неженское дело: «Родину все должны защищать. Никто у нас не говорил – не хочу, не буду, хоть и страшно порой было, ой! Долг, одно слово. Ведь и сейчас девушки в полиции служат, это тоже очень сложно. Я рада, что в нашей победе есть и мой вклад».
