новости
5 февраля 2016 18:19
«Жить надо с радостью в сердце!»
В январе исполнилось девяносто пять лет Марии Ивановне Кувшинниковой — мологскому старожилу. В этот юбилейный год она рассказала о богатстве и красоте родного края, о репрессированном отце и о своих встречах с Аркадием Шацким.
Детство в волжской Венеции
Мария родилась 1 января 1921 года в семье потомственных мологжан Коминых. Жили они в слободе, что раскинулась под стенами главного храма Мологской земли – Афанасьевского монастыря. Подмонастырская слобода – одна из двенадцати деревень, кучно расположенных внутри так называемой Кулиги, места, где река Молога делала колено. «Эта Кулига, с трех сторон окруженная рекой, в весенний разлив превращалась в настоящую Венецию, — вспоминает Мария Ивановна. — В каждом дворе обязательно была лодка, а где народу побольше живет, так и несколько суденышек. Кулижане не роптали, не сетовали, а каждую весну вытаскивали из погребов припасы да пересаживались на лодки. Мы знали: разлив несет жизнь травам, а значит, скоту. Заливные луга в Мологе были знатные – траву с них продавали аж за границу! И своим коровам хватало, такие травы – золото для них. Пудовые сыры с двадцати четырех сырзаводов Мологи ценили и в области, и в Москве. Да я и живу так долго, потому что в ребятишках, гуляя по лугам, жевали мы сочные стебли щавеля, столбцов, заячью капусту».
Родители Марии — Иван Васильевич и Анна Степановна, — крепко стоящие на ногах крестьяне, жили в достатке: в новом высоком доме с резными наличниками, широкими половицами, часами на стенах. На мологской земле не бывало нищих, ходивших по миру. За каждым состоятельным купцом, помещиком были закреплены подшефные, дом у них сгорит – он помогает отстраиваться, многодетная семья нуждается – он поддерживает. Пестует их, как старший брат – главное, сам не ленись, работай! «Мои родители были справными хозяевами: с коровой, лошадью, овцами, птицей, — рассказывает женщина. – Отец не сидел на месте: с разрешения властей зимой, когда в деревне не было полевых работ, он ездил за рысаками в Орел, продавал коней в Рыбинске и Мологе. В тридцатые годы завершился НЭП, а вместе с ним – послабление, и припомнили тогда отцу этих рысаков. Его назвали кулаком и обвинили в том, что он якобы наживается на трудовом народе, арестовали и увезли на север на три года. Мы с сестрой и матерью остались в страхе ждать репрессий. Однажды ночью раздался стук в окно. Мать в панике будит нас сестрой: «Девчонки, одевайтесь, за нами пришли!» Выходим на крыльцо – а это отобранная у нас лошадь вернулась домой и стучит в окно. Мы ее скорее гладить, обнимать, смотрим – а в глазах у нее такие крупные слезы…»
Когда выселили Коминых из нового красивого дома, земляки не оставили их в беде – сразу предложили Анне Степановне с дочками пустующий дом. Более того, все жители Подмонастырской слободы подписали ходатайство о невиновности Ивана Васильевича: «Деревня не находит никаких улик против Комина, он всегда участвовал в общественных работах, просим его освободить». Под бумагой стоит семьдесят подписей — тогда никто не побоялся за себя, вся деревня встала на защиту своего односельчанина. Через три года Иван Васильевич вернулся домой.
Отвлекала творчеством от войны
Не успела семья вытереть слезы по отцу, пришла новая беда. В эпидемию дизентерии умерла мать, девочки 12 и 13 лет стали жить с отцом. Тот не спешил приводить в дом мачеху – как бы она обращалась с его девочками? Дочери помогали вести хозяйство – стирали, топили русскую печь, готовили в громоздких чугунах щи и кашу. Отец целыми днями работал, хотелось ему, чтобы обе девочки закончили 10 классов, чтоб не торопились на работу, берёг их. Тем временем пошли разговоры о расселении и затоплении Мологи. «Ах, как нам жаль было покидать наш город! – вспоминает Мария Ивановна. — Какой он был красавец, такой уютный, настолько он был любим всеми нами! А весной Молога была, как невеста,— вся в белом. А какой сиреневый запах плыл по улицам! Уезжать жители начали с 1937 года, к началу 1941-го в городе никого не осталось».
Тем временем Мария окончила десятимесячные курсы учителей русского языка и литературы. Девушка работала в сельских школах 12 лет: сначала под Угличем, потом под Рыбинском – на родине поэта Алексея Суркова, в деревне Середнево. «Помню, ходила на партсобрания в соседнее село за 30 километров. Выйду еще затемно, чтоб к 10 утра добраться, отсижу – и обратно. Приду домой, а у меня так ноги опухли, что валенки не могу снять, — продолжает Мария Ивановна. — С деревенскими ребятами жили дружно, они меня очень любили. Тогда уже война началась, вижу – надо моих детишек подбодрить. Сколотили мы бригадку, пели песни, стихи читали, выступали на сцене – так я стала заведующей клубом, отвлекала селян от тяжелых дум. Когда уезжала в Рыбинск, ученики, провожая меня, плакали. Да и мне не хотелось с ними расставаться».
Аниматор по-советски
В Рыбинск Марию Ивановну привело несчастье в семье младшей сестры – Паня тяжело заболела. Мария поспешила помочь: ездила хлопотать о ней в больницу, присматривала за тремя ее детьми. Учителя со стажем, Марию без труда взяли в ремесленное училище № 1, а после трудилась она в ДОСААФ. «Работала я на совесть, мое фото постоянно висело на Доске почета. Я так хорошо зарекомендовала себя в городе, что после моего сокращения из ДОСААФ Зиновий Ландо, директор управления садами и парками, сразу предложил мне должность художественного руководителя. Я очень удивилась: эта работа совершенно мне незнакома, как же я справлюсь? И когда соглашалась, даже не представляла масштабов работы, которая на меня так неожиданно свалилась».
Парки и скверы Рыбинска в середине 20 века – настоящее средоточие культурной жизни горожан. Городской сквер, парк Фейгина, Петровский и Карякинский парки, сад у ДК «Авиатор», парк аттракционов на Слипе – в каждом районе был уютный уголок, где можно было отдохнуть, потанцевать, послушать духовой оркестр. В воспоминаниях рыбинцы в один голос признают — парки были их излюбленным местом проведения культурного досуга. Здесь бурлила жизнь: танцы под музыку любимых ансамблей, встречи с интересными людьми – поэтами, космонавтами, кинопоказы под открытым небом, сезонные праздники. Все эти мероприятия придумывала и организовывала Мария Ивановна Кувшинникова. «То время вспоминаю как особенное. Представляете, моей работой стали праздники! Целыми днями мы придумывали, чем бы еще порадовать рыбинцев. Частым гостем в городском сквере был А. Шацкий и его ансамбль «Радуга». Рыбинцы помоложе с восторгом танцевали под песни братьев Чижай. Бывало, что на танцплощадке собиралось до 6 тысяч горожан. В парке Фейгина играл духовой оркестр под руководством Игоря Посадкова. Почти в каждом сквере можно было покататься на аттракционах. А какие в наших садах были клумбы – красивые, ухоженные! За ними ревниво присматривали садовники. Я очень любила свою работу, летом дома меня было не застать».
Мария Ивановна заботилась о культурном досуге рыбинцев свыше 30 лет, она награждена множеством благодарственных грамот, сама Екатерина Фурцева, министр культуры, вручила ей медаль «За отличную работу». Сегодня у нее два внука и трое правнуков, она почетный гость на ежегодных встречах землячества мологжан, которые проходят в ее втором доме – городском сквере. Несмотря на преклонный возраст, она полна юмора и жизненных сил. «Мне уже много лет, и теперь я могу сказать наверняка: чтобы прожить достойно, нужно работать, не жалея себя, — уверена женщина. — И обязательно помнить: какой ты сам будешь, такие и люди тебе попадутся. Живите с радостью в сердце!»
