новости 21 апреля 2016 17:32

Готовы идти в атаку с кортиками

Алексей Иванович Гурьянов с 1941 по 1945 год воевал на Черном море

Накануне 9 Мая в редакцию приходят рыбинцы, чтобы рассказать о своих родственниках, воинах Великой Отечественной. Среди них – преподаватель 1-й музыкальной школы Людмила Закирова.

Ее отец Алексей Иванович Гурьянов с 1941 по 1945 год воевал на Черном море. За стойкость, храбрость и мужество, проявленные в боях, был награжден двумя орденами Отечественной войны, медалями «За оборону Севастополя» и «За оборону Кавказа», медалями Нахимова и Жукова.

В детстве подружки хвастались: у кого отец воевал, у кого дедушка. Самую большую гордость ребята испытывали, когда их родные приходили в школу выступить перед одноклассниками. Люда Гурьянова тоже много раз звала папу рассказать, за что он получил награды, но он всегда отказывался. И вообще отец не любил говорить о войне.

А если в разговорах с друзьями и вспоминал былое, на его глаза наворачивались слезы. Так что о том, что ему выпало пережить, Людмила Алексеевна больше знает по рассказам мамы, с которой супруг был более откровенен.

Алексей Иванович Гурьянов родился в деревне Синицино Мышкинского района. Его отец еще в Первую мировую попал под газовую атаку, много болел и умер, не дожив до сорока лет. Мальчик учился в Николо-Кормской школе. Летом его вместе с другими детьми переправляли на учебу через Волгу на лодке, зимой ребята сами бегали в школу на лыжах.

В 1939 году восемнадцатилетнего Алексея призвали в армию и направили в Махачкалу, в школу морских пограничников НКВД. Однажды во время занятий спортом он сорвался с перекладины и получил перелом обеих рук со смещением. Врач-грузин положил юношу на стол, дал в зубы палку и велел терпеть. В таких спартанских условиях доктор и вправил кости.

Когда началась война, Алексея Гурьянова направили на эсминец «Быстрый», потом перевели на гвардейский крейсер «Красный Кавказ». Сначала служил матросом, затем старшиной, вступил во время боев в партию.

Он принимал участие в многочисленных военных десантах, в эвакуации советских войск из Севастополя. Корабль, на котором служил Алексей Иванович, последним покидал осажденный город. Тогда на берегу скопилось огромное количество людей – солдат и гражданских. Они махали руками, кричали: «Возьмите нас!» Некоторые, отчаявшись, бросались в море, пытались вплавь добраться до судна, моряки видели их глаза, но команды «человек за бортом» так и не дождались… Многие люди утонули.

В это время корабль подвергся массированной атаке юнкерсов. Отстреливаясь, моряки израсходовали все боеприпасы и готовы были, если фашисты атакуют судно, драться кортиками.

При выходе в открытое море винт корабля запутался в рыболовецких сетях. Волжанин Алексей Гурьянов хорошо плавал и вызвался освободить механизм. Ему пришлось несколько раз нырять и частями срезать сети, только после этого эсминец смог продолжить путь.

Однажды в очередной схватке с юнкерсами, когда корабль был в открытом море, вышло из строя рулевое управление. Из трюма хлынул поток крыс, никого не боясь, они бегали по палубе и прыгали в море. Восстановить механизм, подать сигнал «SOS» не было возможности – запчастей нет, рация тоже не работает. Несколько дней корабль дрейфовал в открытом море. Без пищи и воды, под палящим солнцем моряки уже начали терять сознание, когда эсминец прибило к турецкому берегу. Турки, во Второй мировой войне сохранявшие нейтралитет, увидели судно и стали на руках выносить почти бездыханные тела на песок. Они укладывали советских моряков на берегу, отпаивали водой из чайных ложечек, потом выходили их и помогли отремонтировать миноносец.

Много разного случалось во время войны. Команда участвовала в боях и десантах, иногда моряки шли в атаку без оружия и боеприпасов, только с кортиками вступали в схватку с противником.

Алексей Иванович был храбрым воином – об этом свидетельствуют его награды, но за годы войны он не получил ни одного ранения, ни одной царапины. После демобилизации в 1947 году его направили в военно-морское училище, там медицинская комиссия обнаружила, что он не различает красный цвет, и военного моряка комиссовали.

Алексей вернулся в деревню, потом переехал в Рыбинск и устроился в железнодорожную милицию. Здесь же, в вокзальном медпункте, работала фельдшером милая девушка Валя. Молодые люди познакомились и вскоре поженились.

У невесты тоже была нелегкая судьба. Накануне войны, в июне 1941-го, она как раз окончила 1-ю Ленинградскую акушерско-фельдшерскую школу. Из города выбраться не смогла, оказалась в блокаде и до 1944 года проработала в госпитале.

Позже Валентина Алексеевна рассказывала дочерям, что самым трудным в эти годы было видеть страдания солдат. Лекарств у медиков не было. Бинты приходилось стирать, чтобы использовать по несколько раз, но их все равно не хватало. Во время перевязок сестры видели, как в гниющих ранах кишат черви. Некоторые раненые соскабливали со стен плесень и смазывали ею раны. Они думали, что раны еще больше будут гнить, и тогда они дольше останутся в госпитале, но добивались обратного эффекта – под действием пенициллина организм восстанавливался быстрее.

Когда в 1944 году Валентина вернулась домой, родные ее не узнали. В деревне работы не было, она переехала в Рыбинск, где и встретилась с будущим мужем – Алексеем Гурьяновым.

Итак, молодые поселились на 3-й Революционной улице, в маленьком домике, купленном родителями Валентины Алексеевны. Жизнь стала налаживаться, родилась дочка. Но как-то раз Алексею прислали повестку с приказом явиться на улицу Дзержинского. Жена собрала и связала в узелок вещи. Попрощались так, будто видятся последний раз. В местном отделе КГБ его стали допрашивать: как во время войны оказался в Турции, о чем говорили с жителями.

Особенно чекисты интересовались одним матросом, который подружился с русским эмигрантом, державшим лавочку. Выяснив, что им было нужно, сотрудники органов Алексея отпустили, но из милиции велели уволиться. И Алексей Иванович пошел на 20-й завод, в строительный 47-й цех, где и проработал прорабом до пенсии. Он строил многочисленные спортивные и культурные объекты, жилые дома, которые до сих пор стоят в Рыбинске. В один из таких домов на улице Радищева он вместе с семьей и соседями по 3-й Революционной переселился в начале 70-х.

За добросовестный труд Алексею Ивановичу присвоили звание «Ветеран труда». Выйдя на пенсию, лето он проводил в родительском доме в деревне. В 1999 году супруги отметили золотую свадьбу, а через год ветерана-моряка не стало.

После смерти отца дети решили отремонтировать родовой дом в Синицино. Пригласили шабашников. Те осмотрели пятистенок, спросили, кем работал хозяин.

— Прорабом.

— Какой же он прораб, если у вас нет ничего? – спрашивают.

— Папа принципиально не брал ничего чужого, — говорит Людмила Алексеевна.

Еще она вспоминает, как отец недоумевал и возмущался, когда читал про дедовщину в армии.

— В наше время старшие всегда опекали молодежь, за обедом норовили подсунуть кусок повкуснее, могли отдать сахар или масло молодому солдату, — говорил он.

Похоронили Алексея Ивановича Гурьянова с гвардейским значком на груди. В семье бережно хранят бескозырку с якорями на лентах, орденскую ленточку, боевые и юбилейные награды. Но главное – рассказывают о его подвигах внукам и правнукам, чтобы они через поколения пронесли память о своем прадеде и о той страшной войне, которую он с достоинством прошел, и о Великой Победе советского народа, которую он приближал.