новости
21 сентября 2016 14:11
Очевидцы тысячи солнц
14 сентября страна отметила 62-ю годовщину испытания ядерного оружия под Тоцком, в котором приняли участие 45 тысяч военных. Это стало началом серии ракетно-ядерных «репетиций». В последующие десятилетия рукотворные «грибы» вырастали на Семипалатинском, Новоземельском, Капустин-Ярском и Ладожском полигонах. Есть данные, в Рыбинске проживают 49 свидетелей тех событий, но к мемориалу жертвам радиационных катастроф в день поминовения пришли лишь двое из них.
«Атомные солдаты»
«Кто-то болеет сильно, до кого-то я просто не смог дозвониться», — объясняет Юрий Крылов, ветеран подразделений особого риска и активист, ежегодно организующий встречи у мемориала жертвам радиационных катастроф. Он обзвонил почти всех, кто числится в его списке, но к мемориалу жертвам радиационных катастроф пришли они лишь вдвоем — сам Юрий Николаевич и его давний знакомый Александр Дмитриевич Булдаков. Ветераны возложили к мемориалу цветы и по традиции вспомнили о безвременно ушедших сослуживцах и эпохе ядерного противостояния двух сверхдержав.
Часто ли нам доводится общаться с людьми, которые фактически меняли политический облик страны? С теми, кто воочию видел тот чудовищный ядерный «гриб», которым нас пугали в школе на уроках гражданской обороны? С теми, кто на себе испытал последствия настоящего ядерного взрыва? Конечно, их истории впечатлили.
Стон земли
Ветеран подразделений особого риска Юрий Крылов рассказал о себе: «Сам я родом из Мологи, в конце тридцатых мы приплыли в Рыбинск из зоны затопления на плоту. Мне было три года, и меня привязали к нему за ногу, чтобы я не упал в воду. Наша семья остановилась в Копаево, и с тех пор мы живем в Рыбинске.
В армию меня призвали в 1953 году, служил я связистом в полку, обслуживающем Генштаб СССР. Накануне испытаний мы, солдаты, отлично понимали, что грядет что-то страшное. Весь мир был напуган бомбардировкой Хиросимы и Нагасаки, которая произошла 6 августа 1945 года. В 1954 году у Америки было 700 атомных боеголовок, и понятно, что СССР должен был как-то отреагировать. За пару месяцев перед испытаниями мы все подписали бумагу о неразглашении секретной информации, а 11 сентября 1954 года нас подняли по тревоге. Батальон связистов прибыл на место первым.
Наши эшелоны шли к Тоцкому полигону сплошным потоком. Местное население эвакуировали, домашних животных угнали. В окрестных деревнях царило запустение, остались лишь куры. Нас всех предупредили тогда, что за мародерство будут наказывать расстрелом на месте.
Сразу по прибытии мы начали готовить полигон к учениям — рыли и укрепляли окопы, закапывали в землю танки, зенитки, бронетранспортеры и прочее оружие, ведь там планировалось не просто испытание, а учения, бой, в котором в том числе участвовали и самолеты.
Все произошло 14 сентября 1954 года в 9.33 по московскому времени. День выдался солнечным, очень тихим. За десять минут о предстоящем взрыве нас предупредил вой сирены. Раздался гул, нарастающий, заставляющий буквально дрожать нутро. Бомба взорвалась на высоте 350 метров, мы в тот момент находились в трех километрах от эпицентра взрыва. Вокруг творилось страшное: земля начала дрожать, а потом и вовсе ушла из-под ног. Следом — грохот и всепроникающий свет. Помню, я видел свою руку насквозь — вены, кость, настолько ярким он был. Мы все на несколько минут ослепли и оглохли». По одним данным, высота, с которой сбросили бомбу, превышала 11000 метров, по другим — 13000.
А затем раздалась команда «По местам!». Танки, выдергивали друг друга из укрытий, лупили зенитки, летали самолеты. Это была полная имитация боя с применением ядерного оружия: задачей «наступающей» стороны было воспользоваться образовавшейся после взрыва брешью в обороне; задачей «обороняющихся» — ликвидировать эту брешь. Учения длились сутки.
«Позже Маршал Советского Союза Георгий Жуков отогнал нас от эпицентра еще на два километра. Он же озвучил эквивалент сброшенной бомбы, вдвое превосходящей ту, что была сброшена на Хиросиму, — порядка 40 килотонн в тротиловом эквиваленте. Позже некоторых из нас, кто проявил себя на учениях, возили к центру взрыва — об опасности радиации мы тогда не думали. То, что мы увидели, повергло в шок. Взрыв смел все живое на километры вокруг», — рассказал Юрий Николаевич Крылов.
«Царь-бомба»
Александр Булдаков, ветеран подразделений особого риска, в начале 60-х служил на Новой Земле. События тех лет врезались в его память. «На Новой Земле тогда проходили десятки испытаний ядерных бомб, — рассказывает он. — В то время назревал Карибский кризис, в преддверии которого СССР разработал «кузькину мать» — бомбу, полная энергия взрыва которой, по разным данным, составляла от 57 до 58,6 мегатонн в тротиловом эквиваленте. Испытали ее 30 октября 1962 года, и я это видел.
В мои обязанности входило мыть самолеты после полетов — машины часто попадали в радиоактивные облака. Из-за проводимых испытаний тонны зараженной земли поднимались в воздух, зараженной была и вода, из-за этого мы нередко сидели на «сухом» пайке. Бывало, не выходили из казарм неделями.
В тот день все военные закрылись в убежищах, но некоторые из нас остались на взлетной полосе. Кто-то должен был принимать и провожать самолеты, сопровождать и обеспечивать безопасность «Ту-95В», несущего «царь-бомбу». От взрыва я спрятался… за углом. Погода и без того была ясная, но небо озарила тысяча солнц. Я никогда не забуду этот гул, давящий на уши и мозг, нарастающий до неведомого предела. А потом затряслась земля. Мир воочию увидел, почувствовал ту «кузькину мать», которой грозил Никита Хрущев, — сейсмографы многих стран зафиксировали сильнейшие колебания. Взрывная волна обошла земной шар трижды! На расстоянии 400 километров в постройках были выбиты окна. Не нужно говорить, что тогда погибло несметное количество животных».
Четверть века молчания
Понятие «подразделение особого риска» относительно новое, оно получило широкое распространение только после чернобыльской катастрофы. Примерно в то же время был создан Комитет ветеранов подразделения особого риска в Санкт-Петербурге, после чего гриф особой секретности с темы ракетно-ядерных испытаний фактически был снят.
Эти люди молчали о пережитом 25 лет. О том, где именно они несли службу, не знали даже самые близкие — за соблюдением конфиденциальности пристально следил так называемый «особый отдел». Увиденное на Тоцком полигоне и Новой Земле не обсуждалось даже с сослуживцами.
А позже были госпитали — головные боли, язвы, выпадение волос и прочие характерные для лучевой болезни недуги стали неотъемлемой частью жизни испытателей. Многие сослуживцы моих собеседников погибли вскоре после испытаний. Им самим, можно сказать, повезло, они не только выжили, но и обзавелись семьями. Сейчас эти люди смотрят на действительность другими глазами. Они понимают ценность мира, жизни, чистого неба над головой. И больше всего боятся, что смертоносные бомбы вновь станут актуальны. «Перетягивание ядерного каната ни к чему хорошему не приведет», — уверен Александр Булдаков. «Мир должен понимать, какими непоправимыми последствиями грозит применение такого рода оружия. Мы испытали это на себе, мы видели воочию, как стонет земля. На месте тех испытаний сейчас установлен черный обелиск, а рядом — четыре огромных кладбища», — подвел итог беседе Юрий Крылов.
