Темы 6 мая 2020

Девочка без детства

Воспоминания ребенка, пережившего блокаду.

Тамара Николаевна Бажанова помнит, как бомбили Кронштадт, как погиб под немецкими бомбами ее брат, как сама она обгорела во время артналета. Помнит вкус хлеба из мха и дуранды. Помнит блокаду — девятьсот дней страха, голода и страданий. Одного не осталось у нее в памяти — детства.

За лязгом и скрежетом — взрывы и свист

Когда началась Великая Отечественная война, Тамаре было шесть. Семья жила в Кронштадте. Город попал в кольцо блокады, как и Ленинград. Женщина хорошо помнит то время, хотя с тех пор и прошло почти восемьдесят лет.

— Всю блокаду мы пережили в Кронштадте. Папу взяли на фронт, он пропал без вести, — рассказывает она. — Мама работала на складах жидкого топлива. Они снабжали горючим военные корабли. Работали там круглые сутки, поэтому я проживала у тети. Я ее звала крестная Шура.

Крестный Тамары тоже работал на складах жидкого топлива. Однажды он пришел с работы домой, стал зажигать керосинку и весь вспыхнул — одежда на нем была пропитана бензином. Это произошло на глазах маленькой Тамары. Она видела, как дядя выбежал на улицу, пыталась тушить его, закидывая песком.

— Но он обгорел очень сильно и помер. А я побежала за мамой в склады — сообщить, что крестный сгорел. Но ее не отпустили… Это был сорок первый год, — вспоминает женщина.

Из осажденного города детей хотели вывести хотя бы на время — как в пионерский лагерь. Но брали не всех. Тамара не подошла по возрасту, а ее старший брат подошел. И это везение оказалось роковым для мальчика:

— Детей погрузили на корабль, уже начали отчаливать, как немец стал обстреливать с самолета. Бомба попала прямо в корабль, и он пошел на дно. Никого почти не спасли. Мама все это видела, кричала, очень плакала. Пришла домой и сказала: «Твой брат погиб».

С 21 по 23 сентября 1941 года немецкая авиация бомбила Кронштадт

Кронштадт — город военный, и бомбили его так же часто, как Ленинград. Люди прятались в бомбоубежища, но иногда сирены заставали людей врасплох. Один трагический случай навсегда врезался в память девочки:

— Я ходила за хлебом — получать эти блокадные 125 граммов, и тут началась бомбежка. Мы все растерялись, прижались к стене. И так было страшно — кругом сверкало пламя! От осколка у меня загорелось платьишко. Правая сторона у меня вся была обожжена.

Колючий хлеб

— Я даже не помню, чтобы мы играли… — на мгновение задумывается Тамара Николаевна. — Играть было некогда. Какая там игра? Крестная шила бушлаты для моряков, брюки им чинила. Машинка была ручная, очень тяжело на ней было шить — сукно тяжелое, толстое. Я делала наметку или пришивала пуговицы. Все пальцы, бывало, исколю…

— Сами мы носили, что было: страшное, равное, всякое, — продолжает она. — У крестной были дети-подростки, так что после них можно было и мне надеть. Обувку? Почти всегда босиком. Сестренка ходила в школу в валеночках, даст мне — я хоть на улицу выбегу.

Разборка развалин здания в Кронштадте, 1941 год. Фото: ИА REGNUM

Мы ели все подряд, всю траву, как говорится. У тетушки была черепаха, мы и черепаху съели. Спала я на полу, потому что места не было. Какую одежонку кинут мне — тут и спала на ней. Очень часто болела. Врача вызывали, иногда он приходил, но, когда бомбежка, то нет…

Цыганская забота

Блокада Ленинграда длилась 872 дня. 27 января 1944-го считается датой полного снятия блокады.

— Помню, что из Кронштадта нас вывезли по железной дороге ближе к весне 1944-го, — говорит женщина. — Везли нас солдаты. Вот тут и покушать нам давали, и тепло было.

Из голодного, разрушенного города семья тети с детьми приехали в деревню под Рыбинск, к деду. Дедушка на зиму пускал к себе жить цыган. Расчет был по-военному суровый и простой: цыгане сварят себе что-нибудь, а заодно покормят и хозяйских детей.

В деревнях жизнь была не намного сытнее, чем в кольце блокады. Хлеб там тоже пекли из всего, что только можно:

— Из дуранды (жмыха от производства муки) крестная пекла. Мох толкли, очистки сушили и толкли, колоколину — головки льна — тоже толкли в ступе — из всего этого пекли хлеб.

Чтобы выжить, Тамара ходила собирать милостыню:

— Где меня покормят, где дадут хлебца кусочек, где две картошины, а у кого была корова, те даже давали попить молока.

Пешком до Рыбинска

— В конце 1944-го, когда Сталин разрешил возвращаться в Кронштадт, крестная Шура своих детей забрала и уехала. А меня сдала в детдом, — рассказывает Тамара Николаевна. — Оттуда меня забрала мама, когда ее отпустили с работы.

В поисках лучшей участи мать и дочь пошли пешком. И дошагали так до Рыбинска.

— Сняли угол за Волгой у женщины с тем условием, что будем возить ей дрова, потому что платить нам было нечем, — сжимает натруженные руки женщина.

Всю зиму они с саночками ездили в лес за дровами. По весне мать устроилась на пароход матросом, иногда Тамару она брала с собой. А так оставляла продукты, и десятилетняя девочка самостоятельно жила в съемном жилье под присмотром хозяев. Это был 1945-й год, победный, когда, наконец, закончилась война.

Тамара выросла и осталась жить в Рыбинске. Здесь она работала на дезостанции, вышла замуж, вырастила двоих детей… Но воспоминания о войне тревожат и сейчас. Накануне Дня Победы она обращается к молодому поколению:

— Желаю всем, чтобы не было больше такой войны, что пережила я. Чего еще пожелать? Чтобы молодежь внимательно относилась к истории, знала старые книги и фильмы о войне.

Статья подготовлена на основе интервью с Тамарой Бажановой, снятого Ириной Гришиной.