Мусорщики революции

Юлия Галанцева

Вспоминаем кровавое революционное время в Рыбинске через судьбу его буревестников – чекистов

Весь 1918 год большевики в Рыбинске физически уничтожали соперников – ставили к стенке биржи белогвардейских офицеров, копали братские могилы, заполняли концлагеря. Апофеозом стал Красный террор – коммерческое училище набили состоятельными горожанами и расстреляли заложников – уважаемых в городе аптекарей и мельников.

Чекисты называли себя мусорщиками революции, но часто вели себя как обычные бандиты. Нет дома отца – стреляй в сына. Сосед не миллионер и не белогвардеец, но есть что взять – стреляй, скажем, что оказал сопротивление. Опьянев от крови, они стреляли друг в друга. До сих пор неясно, как погиб Николай Кустов, замначальника ЧК. Есть версия, что пьяного чекиста застрелил часовой военкомата, куда Кустов ночью пришел делить награбленное. Но обо всем по порядку.

Бей буржуев!

Большевики захватили Рыбинск 26 января 1918 года. В город прибыл отряд балтийских матросов. Они разогнали Думу и Управу. Начался период безвластья. Подробности читаем в дневнике 25-летнего рыбинского офицера Александра Лютера. 29-30 января: «Усадьба у нас отобрана, деньги аннулированы, на днях будет дележка вещей. Матросы устраивают на всех углах митинги, где кричат: «Вы, пролетариат, слишком мирно живете с буржуазией. Мы приехали помочь вам! Сделаем обыски, обыщем все кладовые в квартирах». И бродят матросы по улицам с винтовками и делают что хотят. Сейчас четыре часа ночи – я до сих пор слышу их голоса на улице».

В это время в Рыбинске были расквартированы части двух армий Северного фронта – седьмой и двенадцатой. Начались репрессии офицеров. Их регулярно расстреливали у стен бывшей биржи, где размещался ревтрибунал. Продолжаем читать дневник Лютера. 17 февраля: «Начинаются доносы, черные списки. Жертву влекут в трибунал и расстреливают у биржи. Расстреляли трех офицеров в присутствии тысячной толпы. «Встаньте спиной!» – скомандовали палачи. «Желаем стоять к вам лицом». Изрешеченные пулями трупы положили на сани. В сопровождении толпы их вывезли из города и зарыли». 19 февраля: «Со всех сторон – Бей буржуев! У биржи расстрелы, расстрелы. Правых и виноватых». 20 февраля: «Вчера у биржи расстреляно еще 7 человек. Сегодня узнал из верного источника, что составлен список офицеров». 22 февраля: «В трибунале начались тайные расстрелы. Почва, видимо, политическая. Суды происходят непублично».

Весной матросов в Рыбинске сменили чекисты. Их появлению предшествовали грабежи складов и перестрелки. Горожан подогревали голод и призывы противников большевиков. В марте официально установилась советская власть – созван Совет рабочих, солдат и крестьян. Меньшевики, которых не включили в Совет, призывали рыбинских рабочих к забастовкам, организовали протестные митинги. Горожане откликнулись и вышли на демонстрацию. Разгоряченная толпа двинулась грабить продовольственные склады у Старой биржи. Охрана складов начала стрелять, митингующие ответили. Убитые и раненые были с обеих сторон. 5 апреля власти обратились к рыбинцам: «Соблюдайте спокойствие. Выступления будем безжалостно рассеивать пулеметным огнем».

В эти горячие дни апреля и создали рыбинскую чрезвычайную комиссию. В обязанности силовиков входила борьба с контрреволюцией, спекуляцией и саботажем. Вместе с главой ЧК Егоровым первых рыбинских чекистов было всего десять. Они занимали комнаты 23 и 24 в здании Новой биржи. Правовой статус рыбинской ЧК первое время был невысок: она полностью подчинялась гражданским властям – Рыбинскому исполкому, который мог отменить любое решение комиссии. Даже отправлять телеграммы и вести телефонные разговоры чекисты могли лишь от имени исполкома и за его счет. Но вскоре чекисты показали, кто тут на самом деле главный.

Работы у силовиков было немало. И самая ответственная – охрана оружейных складов. Весной 1918-го из Петрограда в Рыбинск перевели части Северного фронта. Чекисты отвечали за сохранность оружия и боеприпасов. «Рыбинскими складами можно было вооружить белую гвардию половины России», – говорил Семен Нахимсон, бывший комиссар 12-й армии. Именно к этим складам и двинулись белогвардейцы 8 июля 1918 года в попытке свергнуть советскую власть.

Борьба с мятежниками

Заговорщики из белогвардейского «Союза защиты родины и свободы» недооценили рыбинских чекистов. Царские офицеры верили – взять Рыбинск будет просто. «Наше тайное общество насчитывало там до 400 отборных кадровых офицеров. Большевистский гарнизон же был немногочислен», – рассказывал глава Союза Борис Савинков. Руководители восстания оценивали рыбинцев как «хорошую офицерскую организацию, они брались совершить переворот в Рыбинске без всякой помощи».

Однако расчеты белогвардейцев не оправдались. Им помешали рыбинские чекисты и их бдительность. Силовики сумели обнаружить заговор – в их руках оказались документы с датой и местами мятежа. Уже за месяц, 12 июня, в городе объявили осадное положение, ввели комендантский час, запретили митинги. Красноармейцев привели в боевую готовность. Предприятия и склады усиленно охраняли вооруженные рабочие и чекисты.

И все же белогвардейцам в ночь на 8 июля удалось захватить пулеметы и винтовки в Мыркинских казармах. Они закрепились на Мологской, Мышкинской и Крестовой улицах, в здании коммерческого училища. И оттуда двинулись к артиллерийским складам. Читаем доклад члена Военно-революционного комитета Вичина: «В третьем часу ночи выступили белогвардейцы, воспользовавшись тем, что наши войска отправлены в Ярославль для подавления восстания белогвардейских банд. Была сильная пулеметная и оружейная пальба до 12 часов дня».

Мятежники, напавшие на Мыркинские казармы, оказались самыми удачливыми. Но их не сумели поддержать другие группы заговорщиков, и захват власти сорвался. Чекисты заранее знали о планах белых. Конные разъезды красных патрулировали все дороги. Второй отряд заговорщиков, который двигался в центр города от села Иваново (сегодня территория «ОДК-Сатурн»), встретили и арестовали красные кавалеристы. Третьей группе и вовсе не удалось прорваться в Рыбинск – при въезде в город офицеры попали под плотный пулеметный огонь.

Мятеж в Рыбинске подавили за два дня. В Ярославле все затихло лишь через две недели: весь центр губернского города был разрушен, пострадали десятки заводов и церквей, музеи и больницы, сгорели тысячи жилых домов. Рыбинск относительно легко отделался, чекисты и красноармейцы предотвратили здесь настоящую кровавую баню. Самым ощутимым последствием мятежа в Рыбинске стал налог в 5 млн рублей на состоятельных горожан за помощь мятежникам. Поражение белогвардейцев в Рыбинске ярославское руководство ЧК связывало с успехами рыбинских силовиков, деятельность чекистов характеризовали как вполне работоспособную. Но вскоре хвалебный тон начальства сменился недовольством и даже репрессиями. Наступал Красный террор, и в нем рыбинские чекисты показали себя не с лучшей стороны.

Грызня

Расправы и расстрелы в Рыбинске продолжались весь 1918 год. Вот как это описывает к. и. н. Андрей Данилов: «Набирали расстрельную команду из 4-5 чекистов, группа шла по адресу, производила обыск и конфискацию ценного имущества. После чего выводила хозяина или нескольких членов семьи из дома – под предлогом направления их в ЧК для допроса. Арестованных вели в лес или сарай и там расстреливали. Часть имущества команда делила между собой, часть сдавали в ЧК. Пока исполнители смертного приговора шли от места расстрела до ЧК, они заходили домой или в трактир, где обедали и напивались».

Когда в небольшом городе скапливаются агрессивные вооруженные люди, готовые убивать, недолго до стычек между своими. Рыбинские большевики не были единым целым – между ними существовало соперничество и даже борьба. Так, неприязнь возникла между военными и политическим сыском – между военкоматом под руководством Ферапонтова и ЧК, возглавляемой Голышковым.

Они почти не сотрудничали. Каждая организация претендовала на роль главной военной силы города. Малочисленные чекисты, полагая себя «умом, честью и совестью» и чувствуя свой политический вес, желали руководить красноармейцами. Военные не уступали. Конфликтовали из-за того, кому копать братскую могилу для расстрелянных заложников. Из-за важного белогвардейца, который мог бы пригодиться чекистам для сыска, но был убит военными. Больше всего спорили из-за расстрелов. Ликвидировать или нет офицеров в концлагере, если ожидается белогвардейский мятеж. Убивать строго по спискам – или можно шлепнуть горожанина, который косо глянул, или у которого могут быть деньги.

И конфликтовали не только на словах. Однажды военные расстреляли за дебош двух чекистов. Вот как это было по рассказу военкома Ферапонтова: «В военкомат сообщили – члены ЧК производят дебош и беспорядки, за Черемхой женщине разбили голову револьвером. Был отправлен отряд для розыска – они взяли двух оставшихся там чекистов. Повели к Сенной площади, чтобы заключить. И там их расстреляли».

Апофеозом этих стычек стало убийство Николая Кустова, зампреда рыбинской ЧК. Официальная версия такая: «В ночь на 18 августа 1918 года был убит при невыясненных обстоятельствах у дверей Рыбинского военного комиссариата. Дело не раскрыто». Недоброжелатели шептались: часовой военкомата застрелил пьяного зампредседателя, который пришел ночью к военным делить награбленное у состоятельных горожан. Позже на надгробии Николая Кустова появилась надпись «Тут похоронен кровавый деспот».

Красный террор

Красный террор – массовые расстрелы после убийства Урицкого и покушения на Ленина – стал главным камнем преткновения между рыбинскими чекистами и военными. Спорили, как именно проводить карательную операцию. Силовики предлагали устроить богатеям Рыбинска настоящую резню – они сами называли это Варфоломеевской ночью. Более дисциплинированные армейцы предлагали собрать заложников в концлагерь и массовый расстрел произвести уже там.

В результате пошли по второму пути. Штаб террора из 26 человек 3 сентября составил списки рыбинцев – членов союза торговцев, промышленников и домовладельцев общим числом в 40 человек. Их арестовали и поместили в здание коммерческого училища. Четверых расстреляли сразу же. Военные выкопали могилу «приблизительно на количество от 50 до 100 человек».

Вскоре на первой полосе газеты «Известия рыбинского совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов» появилась небольшая колонка «Ответ на белый террор», где заявили о расстреле 29 рыбинцев, объявленных «вредными элементами и врагами Советской власти». Девять человек из этого списка – представители рыбинского купечества. Среди них – Иван Садовый, попечитель коммерческого училища, за пожертвования Красному Кресту награжденный медалью. Михаил Казаков, попечитель высшего училища, богадельни и дома трудолюбия. Николай Клементьев, попечитель Мариинской гимназии. Лазарь Ивенский, владелец аптеки, бесплатно поставлял медикаменты в детский приют, в Первую мировую бесплатно выписывал лекарства для раненых солдат.

И 29 расстрелянных – явно не предел. Точнее говоря, капля в море. В списке не было известнейших рыбинских фамилий: расстрелянных пивоваров отца и двух сыновей Дурдиных, семьи Попеновых, строителя Степана Букетова, взятого в заложники и с тех пор пропавшего без вести. Их, как и сотни других несчастных, расстреляли просто так, без суда, без объявлений в газете. Возможно, это сделали как раз военные.

А под опубликованным списком напечатали текст внятно-угрожающего характера с обещанием в любой момент продолжить расстрелы. «В случае повторения подобных действий со стороны паразитов и лже-социалистов-предателей, к ним будут приняты самые беспощадные меры. Из числа заложников и лиц, находящихся на учете у ЧК, будут расстреляны 75%. Заложники будут дополнены до максимума, могущего вместиться в места заключения».

Чекисты в Рыбинске вели себя настолько жестко, что жалобы просочились наверх. Всего через неделю после окончания террора, 11 сентября, начались разбирательства. Из Москвы прибыл представитель Наркомата внутренних дел Брагинский. Комиссия установила: «Рыбинская ЧК проводила террор без соблюдения порядка, безо всякой системы. А военкомат вторгался в сферу не своей деятельности, осуществлял террор своими силами». Выяснилось, что члены расстрельных команд проводили обыски пьяными. Если отсутствовал приговоренный к казни человек, могли расстрелять любого члена семьи. С жертвами обращались подчеркнуто грубо, не скупясь на мат. Так красный террор вышел из-под контроля властей.

Главного рыбинского чекиста Голышкова спустя год судили. Его и других руководителей Рыбинска обвиняли в злоупотреблениях, в сепаратизме. Среди обвинений фигурировали понятия «диктатура нескольких лиц», «круговая порука», «никто не мог поднять голоса против диктаторов». Их приговорили к расстрелу, но тут же ходатайствовали о смягчении приговора. Дальнейшая судьба Голышкова неизвестна.

При подготовке статьи использован доклад к.и.н. Николая Рязанцева «Из истории Рыбинской чрезвычайной комиссии в 1918-1922 гг» на Золотаревских чтениях. 

Продолжение следует 

Комментарии Отправляя комментарий, я даю согласие на обработку персональных данных. Новости по теме