Темы 20 января 2021 14:00

Сменить масштаб

В коллекции Федора Карташова – несколько сотен автомобильной техники. Экскаваторы, тракторы, краны, грузовики, автобусы – дома и в гараже. В свои 48 отец пятерых детей никак не наиграется машинками

У каждого коллекционера своя философия. Одним хочется обладать тем, чего нет у других, вторым важен статус раритета, а Федору захотелось вернуться в детство.

— Была у меня, мальчишки, большая бронемашина-тягач с завода Запорожсталь. Лет 15 назад я увидел объявление о продаже такого тягача. Сразу нахлынули воспоминания – не смог не купить. Вот так в одночасье и началось увлечение технической игрушкой, – рассказывает Карташов.

Стоило только начать. Теперь транспорта столько, что Федор сбился со счету. Причем, говорит, специально за редкостями не гоняется. Почти все находки попадаются ему случайно. Порой «серая мышка» в куче металла оказывается уникальным экспонатом.

— Приоритет – советским моделям. Стал изучать историю – оказывается, в СССР производств игрушек было больше, чем за его пределами. Наши машинки и ценятся выше, особенно артельные, выпущенные ограниченным тиражом. Но интересные импортные экземпляры у меня тоже есть. Главный критерий при выборе – игрушка должна мне просто понравиться, – говорит Федор.

Настоящий раритет – железнодорожный состав немецкой фирмы Marklin 1842 года. Увы, «голова» от него не сохранилась.

А вот столетний каток с паровым двигателем Mamod, изготовленный в Англии, до сих пор как новенький. Правда, по стоимости сопоставим с подержанной иномаркой.

— Модель полностью из латуни. Свисток гудит громче, чем у чайника, – смеется коллекционер. – В 50–70-е игрушки на паровой тяге были очень популярны. Производство было достаточно массовым, но первые модели из серии – всегда самые желанные для коллекционеров. Аналогичные катки производила компания Wilesko. Немцы выпускали стационарные модели паровых двигателей, к которым на ременном приводе можно было подключать фигурки рабочих с разными станками, в итоге создавалась целая мини-мастерская на половине обычного письменного стола.

Почетное место на полке занимает заводной микроавтобус РАФ 977 – дитя московского завода механической игрушки. Ее коллекционер купил на аукционе и говорит, что больше она ему не встречалась.

Есть у Карташова даже техника, сохранившаяся в единственном экземпляре. Но такой не принято хвастаться, иначе она может стать предметом охоты для других коллекционеров.

Порой игрушки неожиданно для самого коллекционера приезжают к нему в идеальном состоянии, как будто только сошли с конвейера. Однажды Федор купил на аукционе в Санкт-Петербурге конструктор 1975 года выпуска. Когда открыл коробку – ахнул, им никто никогда не играл.

— Выяснил, что ее больше 40 лет назад хотели подарить имениннику на день рождения и, спрятав на антресоли, просто забыли это сделать. Долежалась до меня, – говорит коллекционер.

Модели, купленные не в лучшем состоянии, Карташов реставрирует, поддерживает связь с коллекционерами из Германии и Швейцарии.

Собирать машинки – дорогое удовольствие, на рынке цена за один экземпляр доходит до нескольких сотен тысяч рублей. Но это хорошая инвестиция – ликвидность коллекции растет с каждым годом. Чем реже встречается игрушка, тем выше на нее цена.

Прятать в шкафах свои сокровища Федор не собирается – планирует поселить технику в музее «Мотославль». Хобби привело коренного москвича и его семью в Рыбинск. Два года назад он с супругой приехал в гости к другу-единомышленнику. После шумной Москвы прогулка по берегу Рыбинского моря перевернула жизнь.

— Было начало осени, ветрено, но я не мог утащить жену с побережья. Впечатления – грандиозные. Я был в Прибалтике, в Паланге, так вот пейзаж – как под копирку. Отправил фотографию коллеге, она как раз оттуда. Спросил: угадай, где я? Она ответила, что я на Балтике. А потом мы гуляли по вечерней набережной Волги – и тоже любовь с первого взгляда. Да, в Москве много приятных мест, но чтобы добраться до какого-то пруда или парка, нужно ехать. А здесь все рядышком.

Карташовы купили дом на берегу и планируют встретить старость у моря. Потому что Москва – для работы, а Рыбинск – для души.