Главное Темы 15 февраля 2021 10:00

«Среди гор и песков, где сжигает жара все вокруг…»

15 февраля – День вывода войск из Афганистана.
Рассказывает Сергей Егоров – более года он служил в этой стране вертолетчиком

К полетам Сергея тянуло всегда. После авиационного техникума он, как и старший брат, окончил аэроклуб ДОСААФ в Карачихе. Только тот выбрал гражданскую авиацию, а Сергей решил стать военным вертолетчиком. Сам подал документы в армию и спустя 10 месяцев, уже в звании лейтенанта, прибыл в вертолетный полк под Полоцком.

Там базировались эскадрильи МИ-24, МИ-8 и новехоньких МИ-26, только поступивших на вооружение. Сергея назначили командиром легендарного «крокодила». Молодым летчикам предстояла командировка в жаркий Афган.

— Особо нас никто не спрашивал, хочешь – не хочешь. У нас в эскадрилье находились парни, уже побывавшие там, и все воспринимали это просто как службу. Потому что вертолетчики – это штучные кадры, в этой войне особенно необходимые, — вспоминает Сергей.

Целый месяц экипажи проходили курс боевой подготовки в городе Лунинец.

День, когда ИЛ-76 уносил новую смену бойцов в Каган, 23-летний Сергей запомнил навсегда. Он совпал с трагедией на Чернобыльской АЭС. 26 апреля туда по тревоге вылетели несколько МИ-26 из их полка.

Под Бухарой молодые летчики проходили акклиматизацию до июня. В горах нужны были совсем другие навыки пилотирования. Помимо привычных виражей, боевых и форсированных разворотов, летчики практиковали подкрадывание и выполнение подскока-горки с перегрузкой до 3g, выход из атаки с крутым кабрированием до 50 градусов и резким разворотом в верхней точке, где машина валилась в крен за 90 градусов, моментально оказываясь на обратном курсе. Сложностей добавляли особенности местности – ущелья напоминали каменные мешки без выхода, воздушные потоки дули в разных направлениях так, что порой вертолет, словно игрушечный, бросало на скалы.

— Вечером 19 июня мы прибыли в Джелалабад. Стратегически важный транзитный и торговый пункт на оси Кабул–Пешавар, открывающий ворота в Пакистан. 42 градуса, духота такая, что сразу становишься липким. На аэродроме единственное каменное здание – аэропорт, в котором размещался штаб вертолетного полка. Столовая – металлический ангар, ешь, и с носа капает пот. Нас поселили в фанерные модули, которые при обстрелах складывались точно карточные домики. Первое, что я нашел у себя под кроватью, была пробитая насквозь каска, — вспоминает рыбинец.

В горах Афганистана вертолет оказался незаменим, без него не обходилась ни одна операция. «Вертушки» наносили бомбоштурмовые удары, высаживали десанты и группы спецназа, подвозили боеприпасы и продовольствие на поле боя и на отдаленные блокпосты, вывозили раненых. Вертолетчики вели разведку, уничтожали караваны, ставили мины, охраняли автоколонны. Последнее стало для экипажей МИ-24 основной задачей.

С Кабула до Джелалабада шли колонны с продуктами, топливом и боеприпасами. Их путь пролегал вдоль Черной горы, откуда, несмотря на блокпосты, душманы постоянно бомбили.

— Идешь по ущелью – понимаешь, не дай бог что – не развернуться и не спрятаться.

Там я впервые увидел обломки вертолета, жуткое зрелище, — говорит Сергей. – А еще как-то поднимаюсь, и вдруг среди огромных камней – живой «дух», как сейчас помню, в голубом тюрбане, с автоматом. Пришлось резко нырять вниз в ущелье. В горах вообще сложно ориентироваться – для меня сверху это кучка камней, поэтому без авианаводчиков мы беспомощны, как и пехота.

Любой вылет сопровождался риском. Однажды они шли звеном, крайнего ведомого сбили из переносной зенитки. Экипаж покинул борт, а борттехник не успел и сгорел заживо. С тех пор без необходимости борттехников не брали, чтобы не рисковать. Потом на его место, на ту же постель к ним в домик поселили другого летчика. И он тоже трагически погиб. Мистика какая-то.

На фото – командир экипажа МИ–24 Сергей Егоров из Рыбинска. Ему нет еще и тридцати, дома ждут жена и маленькая дочка, и он не знает, увидит ли их снова. Потому что здесь, в афганских горах, идет война

«Крокодилы» были ангелами-хранителями и для транспортных самолетов. На высоте 3,5-4 тысяч метров они в случае опасности брали удар на себя.

На одном из таких заданий звено Егорова уже на снижении обстреляли «духи». Одну машину удалось посадить, из второй экипаж пытался спастись, выпрыгнув из кабины. Но летчики попали прямо на винты вертолета и на глазах у Сергея погибли.

По оперативным каналам летчикам поступала информация о крупных караванах с оружием для душманов. Вертолеты вылетали на охоту…

Вскоре после трагедии он и сам стал мишенью. Во время операции по сопровождению МИ-8, летевших на досмотр караванов из Пакистана, на высоте всего 5-10 метров два снаряда взорвались прямо под хвостом его машины. Вертолет тряхнуло, замигали аварийные табло, но Сергей успел выпустить шасси.

— Сели удачно, но куда бежать, что делать? Вот тогда я почувствовал себя на земле полностью беззащитным, — говорит вертолетчик.

Защищенными себя летчики не чувствовали и на аэродроме. Ночью «духи» обстреливали территорию и аккуратно расставляли снаряды на камнях. Как-то при облете Сергей с товарищами обнаружили 18 таких «сюрпризов». Нужно было быть все время начеку, потому что пуля или ракета душмана могла прилететь из любого укрытия, «зеленки», из-за любой скалы.

Потери в войне у эскадрильи были серьезные. Восемь машин оказались уничтожены. Командировки в Баграм и Кабул на захват укрепрайонов не всегда заканчивались хорошо.

— Постоянно вылетали в Панджершское ущелье – вот уж паршивенькое место. Недаром считается одним из самых кровопролитных мест сражений, — рассказывает Егоров. – Там я однажды забрался на максимальную высоту – 5300 метров, хотя по инструкции максимум – 4,5 тысячи. По мере выработки топлива вертолет лезет и лезет вверх. Смотрю, у меня летчик-оператор поплыл – кислородное голодание, а я никогда маску не надевал. Спускаешься «падающим листом», кладешь машину набок, скорость падения – 30 метров в секунду, потом выравниваешь.

Выходных у летчиков практически не было. Изредка их вывозили в Джелалабад на местный рынок – приодеться и купить сувениры. В то время там уже вовсю торговали кассетными магнитофонами, наручными часами с мелодией и джинсами-варенками.

— Местные встречали нас по-доброму, за покупку сулили бакшиш. У нас таких товаров и в помине не было. В то время, если у тебя были варенки, можно было смело предположить, что они «из-за речки», — смеется Сергей.

Он провел в Афгане больше года. Еще 6 лет прослужил в родном полку в Белоруссии. Когда союз стал разваливаться, рыбинцу пришлось делать выбор: принять присягу другого государства или уволиться по сокращению штата. Сергей выбрал второе и вернулся в Рыбинск. В 32 года капитан Егоров стал военным пенсионером.

Свою «вертушку» и Афган он вспоминает до сих пор. Потому что это навсегда.