Темы 5 июня 2021 10:00

Поющий поэт

Рассказываем об авторе и исполнителе своих песен Льве Шишове

Авторскую песню часто называют самодеятельной или бардовской. Одни к ней равнодушны, вторые считают пережитком прошлого. Но, как ни назови, не поспоришь: незамысловатые тексты, положенные на простенькие мелодии, порой надолго застревают в сердце. Как говорил Высоцкий, «проникают не в уши, а прямо в душу»…

Лев Шишов из Рыбинска сочиняет стихи и музыку к ним вот уже почти 40 лет. Говорим с ним о том, что повлияло на его увлечение, можно ли сложить песню из веток и аромата елки, и какие из его композиций полюбились бардовской тусовке Москвы.

— Лев, все-таки бард или автор-исполнитель?

— Больше всего я боюсь, что меня занесет в этот вечный спор о чистоте жанра. Я предпочитаю слово «автор-исполнитель». Хотя если назовут бардом, не обижусь.

Считается, что термин «авторская песня» ввел Высоцкий. Неважно, на чем играет человек: на гитаре, гуслях или чукотском варгане – главное, он исполняет то, что сам сочинил, у него есть песенное чутье стиха. Вот сейчас, на ходу у меня родилась такая аллегория: песня – это танец стихов на нотном стане.

— Как вы открыли в себе талант к сочинительству?

— Мне было 12, я учился в музыкальной школе. Мы жили в коммуналке, фортепиано негде было ставить, учителя гитары тогда не нашли, поэтому – баян.

Когда я уже овладел инструментом, увлекся подбором мелодий на слух. Особенно мне нравились песни Эдуарда Хиля. Как-то раз я пришел радостный на урок к своему преподавателю баяна и похвастался, что подобрал песню. Он выслушал угрюмо и говорит: «А домашнее задание? А гамма? А этюд?». И влепил мне за самодеятельность жирную двойку в дневник. Потом ко мне в руки попала книга детских стихов Алексея Толстого. Первой моей песней стало произведение «Илья Муромец». Но так вышло, что к этому хобби я вернулся только в студенчестве, когда оказался в театре эстрадных миниатюр рыбинского технического университета. Со своим баяном я оказался там нужен.

— Что же подтолкнуло вспомнить забытое?

— Толчком были сначала Высоцкий, потом Розенбаум. В три года я был пассивным слушателем Высоцкого. У отца была «подпольная» катушка его песен, в том числе и из блатного цикла. Все запретное – оно же всегда магнитило. Многие заводчане, имевшие магнитофоны, держали в фонотеке и такую музыку. Это было модно. Плюс по радио звучала хорошая музыка, любимыми стали «Вологда» «Песняров» и «Соловьиная роща» Лещенко. Я безудержно пел все, что слышал, не понимая сути. В мои восемь в доме появилась пластинка Окуджавы. Был период, когда продавали товары в нагрузку. Эта залежавшаяся в магазине пластинка шла в придачу к дефицитной книжке Дюма. Через примитивный монофонический проигрыватель поэт своими мелодикой, обаянием, лавиной душевной теплоты меня просто сразил. Школьниками мы увлекались песнями Высоцкого с оркестром Гараняна, на переменах пели «Гимнастику» и песенку о переселении душ.

— Но по-настоящему вас царапнул Розенбаум?

— Да. Сначала появился его нелегальный альбом «Гоп-стоп», а потом в передаче «Вокруг смеха» по телевидению я неожиданно услышал «Вальс Бостон». Позже я посетил концерт Александра Яковлевича в Санкт-Петербурге и был просто поражен, как он один с гитарой держит десятитысячный зал. Просто атомная харизма! Вот тогда мне захотелось подражать. Пять лет спустя, в 21 год, я написал две наивные песни в советском стиле, гладкие, без яда. Но они так и остались лежать в столе, я стеснялся представить их публике. Тогда уже котировался рок.

— Авторской песне нужно свое время и свой слушатель?

— Есть много желающих устанавливать каноны авторской песни, что, как и когда петь. Песня должна быть вне времени или на злобу дня – это решает каждый автор. Слушатель найдется всегда.

— О чем ваши песни?

— О жизни, многие – о боли. Самое свежее стихотворение родилось у меня после посещения ветерана на 9 Мая. Тот, кто подарил нам Победу, живет в деревянном бараке. Это больно и обидно. Я не ставил цель написать острый социальный текст, просто это отозвалось в сердце. У меня есть цикл из семи песен о Мологе. В книге Нестерова «Сказание о невидимом граде Китеже» меня очень задели письма мологжан. Когда читал, пытался представить себя на их месте. В этих песнях я описал портрет человека, оставшегося без малой родины.

— «Из какого сора растут стихи? Сердитый окрик, дегтя запах свежий, таинственная плесень на стене?»

— Однозначного ответа нет. Порой ассоциации совершенно неожиданные. Стихи песни «Лейтенант и Вера» пришли, когда я тащил на плече домой елку к Новому году. Пока опиливал ветки, возникла картина как в 40-м году, перед войной, люди тоже наряжали елки, радовались. Вот так из срезанных веток и запаха елки родилась песня. Или еще. Знакомые выложили пост в соцсети, как у их дочек укатился мяч в море. Копеечный, а для детей – целая трагедия, рев на весь пляж. А потом два рыцаря на моторке его достали и вернули. Родился стих, а вот мелодия никак не шла. Я узнал, что в Новосибирске есть молодая звезда, джазовая вокалистка, композитор, поэтесса Кристина Томина. Отправил ей текст, а через три дня она написала к нему музыку. В июле будет два года нашему тандему, написано уже 19 песен. С композицией «Антонио-мастер, или Ярославский романс» на мои стихи она взяла первое место на международном конкурсе в Новосибирске.

— Все, что вы пишете, заведомо должно стать песней?

— Я не пишу просто так. Из 138 моих стихов больше полусотни стали песнями. Остальные ждут мотива, неважно, я его напишу или кто-то другой. На одну из моих композиций музыку написал Максим Леви, сын знаменитого писателя, психолога Владимира Леви. С ним мы подружились в 2006 году на фестивале бардов в Спасском, кстати, благодаря баяну. Ночью у костра гитара шла по кругу, он заиграл какой-то блюз, а я на баяне поддержал. Я очень люблю Deep Purple, еще у «Аквариума» есть тандем гитары и аккордеона, я заслушивался этими кружевами вокруг струнного перебора. И сымпровизировал. Максиму понравилось. Так у нас родилось решение работать вместе, выступать, в 2011 году мы записали диск.

— Как удается совмещать сочинительство и выступления с работой на режимном предприятии?

— В какой-то момент я понял, что авторская песня уже не баловство. Хобби, страсть, быть может, моя вторая натура. Я не сажусь за стол со словами: а не написать ли мне песенку к юбилею Высоцкого. Я не пишу стихи специально. Мне достаточно, чтобы, как говорит народный артист России Георгий Эльнатанов, меня «цапануло» – ситуация ли, разговор ли, чья-то судьба.

— Есть особенные для вас песни?

— «Бабушка Анфиса» из церковного цикла. Один из куплетов – о том, как бабушка во времена, когда вера была под запретом, и крестились тайно, ненавязчивыми рассказами все-таки привела ее в дом. После посещения таких мест, как Свято-Троицкая Сергиева Лавра, или чтения о святых старцах, песни часто рождаются. Личную гордость вызывает у меня песня «Соломон Давидович». В 2018-м читал в командировке на Севере Библию, про царей Давида и Соломона, и вдруг вспомнил о рыбинском парикмахере Давиде Кохе, любимце детворы. Мне пять лет, отец ведет меня к нему на стрижку, а он дает пустой пузырек из-под шампуня, из которого дуются пузыри… Мастера давно нет в живых. Грустная, но светлая история. В такие моменты понимаешь, что писать – это судьба, неважно прозвучит ли это где-то.

Но в то же время есть и полярно противоположные хулиганские песни. Одну из них напою: «За рекой живет Васятка- пчеловод. Весь в заботах, чтобы сладко жил народ. Иногда удача злится, иногда беда стучится, и тогда он эту песенку поет: ах, ульи, эх, ульи, нас буря не возьмет, ах, ульи, эх, ульи, вся жизнь наша – мед». Песня загуляла по бардовским тусовкам Москвы, в свой репертуар ее взяли супруги Леви и профессиональный оперный певец Женис Исхаков.

Другая песня из хулиганского цикла возникла так. Стою я как-то на пешеходном переходе, как вдруг дама на «Пежо» закладывает перед моим носом вираж. Сразу заиграли в голове рифмованные строчки. «До чего ж мне хорошо, я купил себе «Пежо», у соседа самокат – он ему безмерно рад. А я еду на пежо-пежо-пежо-пежо-пежо-пежо»… Композиция стала популярнее «Васятки».

— Вы на несколько лет покидали Рыбинск. Как к авторской песне относятся в других городах?

— Разницы почти нет – ценности везде одинаковы. С 2012 по 2017 год я работал в Новосибирске. Там участвовал в клубах авторской песни «Лига свободных авторов», «Маяк», выступал на фестивалях, записывался на бард-радио. В Питере, где работал год назад, бурная бардовская жизнь, так что приходилось отбиваться от предложений. Поэтому, когда я вернулся в родной Рыбинск, немного заскучал, появилось острое желание что-то делать.

— Получилось?

— Уже полгода я дружу с БИЦ «Радуга». До этого, в период пандемии, провел там концерт онлайн и мне предложили устраивать творческие встречи на постоянной основе. Родился клуб «Поют авторы», мы приглашаем талантливых исполнителей не только из Рыбинска, но и других городов. Кроме этого, мы частые гости в ДК «Красный Перекоп», нашу с Максимом Леви музыку для себя открыл Александр Исаханов, основатель клуба «Ярославский КСП».

— На недавнем вечере памяти Мологи в ОКЦ вы дебютировали в новом формате – выступили не с гитарой, а играли на синтезаторе.

— Почувствовал, что созрел освоить инструмент. И песни зазвучали совершенно по-другому. К тому же, на мой взгляд, гитарой я владею средненько.