Время палачей

Юлия Галанцева

18 октября 1991 года принят закон «О реабилитации жертв политических репрессий». Говорим о судьбе рыбинца Константина Банина: она полна тайн и обрывается трагически

Как и тысячи его ровесников из простых семей, в 1917 году 20-летний Костя Банин выбрал революцию: сменил карьеру рабочего на партийную, шел по пути от комсомольского вожака до работника партаппарата, переезжал с семьей из города в город, следуя приказам партии. А когда пришел 1937 год, 40-летний Банин был расстрелян, как многие старые партийцы. На их место пришли молодые зубастые люди, лояльные Сталину, не помнившие вольницы революционных лет.

«Почитай отца твоего и мать»

В начале 1937 года успешный партиец Константин Банин, 3-й секретарь Курского обкома, пишет автобиографию. Раскроем небольшие тайны его жизни, о которых он предпочел умолчать.

Родился Константин Ефимович в 1896 году в селе Александровском Рыбинского уезда. Он пишет: «Родители имели в Александровском небольшой деревянный дом, одну шестую десятину земли и корову. Семья из 8 человек очень нуждалась». И перечисляет своих братьев, сестер и места их работы на 1937 год: «Николай работает в авиабригаде в Конотопе, Анатолий, будучи командиром роты, убит в 1919 году под Царицыным. Сестра Наталья – врач в Усмани Воронежской области. Ольга – кассирша комбикормового завода в Рыбинске».

Ни имен родителей, ни их профессии Банин не упомянул. И неслучайно. Обратимся к рыбинской истории, где найдем Ефима Ефимовича Банина, полицейского урядника Рыбинского уезда. В 1886-94 годах его даже предлагали назначить почетным гражданином. Об этом говорит «Дело об исходатайствовании уряднику 1-го участка Рыбинского уезда Ефиму Банину звания личного почетного гражданина».

Есть и фото 62-летнего Ефима Банина, сделанное в 1906 году. Судя по всему, он был отличным полицейским, усилия которого отмечали власти. На груди благообразного мужчины – россыпь наград. «Серебряная и золотая медали “За усердие” с портретом Николая II, нагрудные медали “За усердие” с портретом Александра II и “За беспорочную службу в полиции” с портретом Александра III», — описывает продавец фото на аукционе.

Есть сведения, чем занималась мать Константина – рыбинская мещанка Екатерина Николаевна Банина. Ее упоминают в журналах Рыбинского земского собрания за 1907, 1908, 1912 годы как домовладелицу Рыбинска, сдающую квартиры «под постой». Словом, семья Баниных явно не бедствовала.

Да, с такими родителями карьеру революционера не построишь. Поэтому их нет в автобиографии Константина Банина. Впрочем, он не очень лукавил, когда писал, что семья нуждалась. Сколько получали урядники в те годы? С 1906 года их средняя зарплата в год – 200 рублей, сопоставимо со специалистами заводов, служащими мелких чинов.

Жила семья, как уже было упомянуто, в собственном доме – сегодня это Арефинский тракт, 42. «В 1950-х дом был совсем ветхим», — пишет позже дочь нашего героя.

Возможно, Костя в детстве, и правда, жил небогато – семья-то многодетная. «С 13 лет начал понемногу зарабатывать, в каникулы катал пустые бочки с баржи на маслобойный завод – по копейке за штуку». Но одновременно он получил крепкое образование, а сестра Наталья и вовсе стала врачом. Это еще раз доказывает, что семья могла себе позволить долгое обучение детей.

Сравним его с ровесником – крестьянином Георгием Жуковым, сыном бедного сапожника. Будущий маршал смог окончить всего три класса церковной школы, а потом 12-летнего мальчика отослали подмастерьем к московскому скорняку. Так закончилось его детство. А вот Косте Банину быстро взрослеть не пришлось – он учился до 17 лет, как сегодняшние школьники. Окончил приходскую школу, затем 4-классное городское училище.

И три года овладевал профессией в техническом училище им. Комарова, где готовили слесарей, столяров, чертежников, помощников машиниста. Литейка и мастерские здесь были оборудованы новейшими станками, педагоги имели высшее образование, выпускников охотно брали даже в столичные заводы и мастерские адмиралтейства и железной дороги. Отец-полицейский явно стремился дать сыну лучшее образование, на которое был способен.

Мои университеты

Итак, до 17 лет Константин учился и одновременно работал: «в мастерских училища, кочегаром и масленщиком на пароходе, подручным слесаря в железнодорожных мастерских». А в 1914 году пошел работать на заводы – слесарем-разметчиком и слесарем-сборщиком. Сначала на Слип Нобеля в Рыбинске, потом переехал в Петроград, где трудился на знаменитом Путиловском заводе и на авиазаводе Щетинина.

В разгар Первой мировой войны рыбинца призвали в армию – он служил рядовым 1-го воздухоплавательного полка. Но довольно быстро Банина вернули в тыл, на питерский авиазавод, где он спокойно работал военнообязанным до марта 1918 года. И тут начинается его революционная карьера.

Сам Банин пишет так: «В Февральскую и Октябрьскую революции участвовал в демонстрациях рабочих, в разгроме полицейских участков, в разоружении саперного батальона. В дни Февральской революции был выпорот нагайкой полицейским на Литейном мосту. А в июле 1917-го два часа с остатками разогнанной безоружной демонстрации был под обстрелом юнкеров у Мариинского театра».

Интересно, как отнесся отец-полицейский к похождениям сына в Петербурге. Тем более что полицейских в те дни восставшие убивали на улицах и даже в квартирах. Согласно исследованию Петербургского университета МВД, революционным репрессиям в Петрограде подверглись как минимум 3200 полицейских. Михаил Пришвин записывает в дневник 28 февраля 1917-го:

— Две женщины идут с кочергами, на кочергах свинцовые шары – добивать приставов. Из ворот бросился ко мне человек с исказившимся от страха лицом. «Я жандармский офицер из наряда, спасаюсь от толпы, едва не растерзали меня, спрятался к дворнику, он дал мне шапку и пальто, они сейчас ворвутся и прикончат меня, спасите!»

Установив советскую власть в Петрограде, в марте 1918-го Константин Банин вернулся в Рыбинск и развернул революционную работу уже здесь. Для начала он организовал в родном селе Александровском комитет бедноты. И вступил в партию большевиков. Успел повоевать в Гражданскую – с августа 1919-го «находился в Красной армии, бил бело-зеленые банды».

Вернувшись в Рыбинск в начале 1920-х, опытный вояка не сидел без работы – он возглавил военкомат Рыбинского уезда. А значит, Банин был облечен огромной реальной властью. Ведь уездный военный комиссар в 1920-е годы — начальник всех войск и военных учреждений, находящихся в уезде. Приобретя такой бесценный опыт – и боевой, и управленческий, он из родного Рыбинска уехал. Молодого перспективного работника заметили и стали продвигать по карьерной лестнице партийца. Страна нуждалась в новой элите – молодой, энергичной, благодарной.

Больше рыбинец ни дня не трудился на заводе. Он работал в партийных аппаратах Мышкина, Ярославля, Мологи. Какое-то время жил в Ленинграде или его окрестностях: в 1923 году женился на местной жительнице Марии, через год под Ленинградом родился его сын Лев. Дочь Нина родилась уже в Мологе. На месте не сиделось, Банин постоянно ездил в Москву – на съезды партийцев и комсомольцев. Понял, что не хватает знаний на новом поприще, и в 1926-м уехал в Москву, на курсы уездных партработников.

Отучившись, Банин возглавил в Воронеже партколлектив машиностроительного завода, работал в местном райкоме. В Иркутске 2 года возглавлял Восточно-Сибирский краевой союз строителей. С весны 1933-го пять лет трудился в Курской области – сначала руководил районами, затем оказался в руководстве региона.

На высоких постах Константин Банин без конца «разоблачал и обличал» врагов народа. Активно участвовал «как агитатор-массовик в борьбе партии со всеми уклонами и с контрреволюционным троцкизмом. В дискуссии о профсоюзах 1920-21 выступал против платформы Троцкого. В 1929-м разгонял оппозицию, первым вскрыл группировку Морозова – тот выдавал себя за ортодоксального ленинца, а фактически проводил контрреволюционную линию рабочей оппозиции», сообщал он в автобиографии. Судьба его оппонентов нам неизвестна.

Последнее место работы Константина Банина – третий секретарь Курского обкома. И здесь «разоблачать и обличать» начали уже его. На этой должности его арестовали 24 декабря 1937 года.

«Умер в 1945-м от воспаления легких»

Репрессии против советской элиты на местах, тех самых старых большевиков, в 1937 году вызвали настоящий шок, в кухнях и курилках задавали один вопрос – «Нас-то за что?» В то же время разворачивалась кровавая гонка против кулаков, белогвардейцев и священников – но это казалось чем-то само собой разумеющимся.

— Мама сразу говорила – это ошибка, папа порядочный человек, настоящий революционер, — вспоминает дочь Банина Нина. — Отец был неробким человеком, хорошо стрелял, в Иркутске ходил охотиться в тайгу. Когда начались аресты, он кипел, не может такого быть, что это допустил Сталин, он не знает. Он написал Сталину письмо, пытался звонить ему по «вертушке». И вскоре арест.

Остается открытым и вопрос, сыграло ли происхождение Банина какую-то роль в его судьбе. Или это стало лишь поводом для неотвратимого расстрела? Его коллега по Курску Дмитрий Золотухин в 1990-е вспоминал: в 1937-м, руководя областной торговлей, он столкнулся с серьезными обвинениями. И Константин Банин защищал его – и, возможно, тем самым навредил себе.

— В 1937 году был неурожай, с поставками хлеба была напряженка. Меня обвинили в том, что я неправильно распределяю зерно. Обвинения беспочвенны: я только выдавал то, что без меня распределяли свыше. Меня назвали вредителем. Когда рассматривали мое дело, Банин вступился за меня. «Знаю Золотухина, он честный, надежный, не верю, что он враг народа». Меня тогда лишь отстранили от работы. Я остался жив, может быть, благодаря слову Банина в мою защиту. А его через месяц арестовали, — рассказывал Золотухин.

12-летняя дочь Нина с братом в тот день пошли на представление в цирк. Вернувшись, они застали дома людей в форме, сгребавших в чемоданы книги и бумаги отца. У стены окаменела мать. Отца, срочно вызванного в этот выходной на службу, домашние больше никогда не видели.

— Маму сразу же заставили освободить квартиру, сдать казенную мебель – 17 вещей: 10 стульев, две никелированные кровати, тумбочку, этажерку, стол. Мы жили с семьями других партработников. Едва удалось снять комнату в частном доме. Бывшие соседи при встрече отворачивались, не здоровались. Считалось, раз забрали – значит, виновен, — пишет Нина.

Вскоре детей и жену Банина из Курска вывезла в родной Рыбинск его сестра Наталья, работавшая хирургом. Она не побоялась приютить в доме жену и детей врага народа. Летом 1938-го на пороге дома Наталья нашла письмо от брата – он просил сестру позаботиться о семье. Больше вестей от него не было.

Еще 20 лет родные не знали, что с ним. Наступила оттепель, в 1956 году дочь Нина поехала в Москву – в приемную Верховного суда, сделала запрос о судьбе отца. В мае 1956-го Банина реабилитировали. На справке о реабилитации родные прочли, что он «умер в июле 1945 года от воспаления легких».

Но это была неправда. Фамилию Константина Банина находим в «списках 1-й категории» от сентября 1938-го по Курской области. «Первая категория» означала, что члены Политбюро не возражают против расстрела этих людей. Список с фамилией Банина подписан Сталиным, Молотовым, Ждановым. Кроме нашего земляка, в этом списке 1-й категории 129 человек, он идет под номером 10. Сегодня такие бумаги называют «сталинские расстрельные списки». Всего в архивах обнаружили 388 таких списков с 45 тысячами фамилий.

После 10 месяцев тюрьмы, пыток и мучений Константина Банина судили. 25 октября 1938 года на закрытом судебном заседании выездной сессии Военной коллегии Верховного суда СССР его обвинили по статьям 58-7, 58-8, 58-11. Он был приговорен к расстрелу с конфискацией личного имущества. И в тот же день расстрелян.

Когда в 1956 году главная военная прокуратура провела дополнительную проверку, то выяснилось: в основе обвинений Константина Банина – выбитые показания других арестованных, а материалы дела сфальсифицированы.

Комментарии Отправляя комментарий, я даю согласие на обработку персональных данных. Новости по теме