Человек и пароход

Юлия Галанцева

Рыбинский судовладелец Петр Беляков до революции был фигурой заметной: любил турники, назвал пароход в честь сына, потерял и нашел бриллиант на лесопилке. И при советской власти умудрился жить долго и счастливо

Бывает, темы для статей находятся сами собой. Однажды попалась заметка из газеты «Копейка» от 6 августа 1912-го: «Рыбинск. Год тому назад один из местных крупных судопромышленников П.С. Беляков во время осмотра лесопильного завода Цветова выронил из перстня бриллиант. Все поиски были тщетны. Беляков обещал крупную награду тому, кто найдет бриллиант, но последний как в воду канул. На днях служащий завода заколол курицу. Когда ее потрошили, в желудке обнаружили бриллиант Белякова. Тот слово сдержал и, получив потерянный камень, выдал владельцу курицы 150 рублей».

В бульварной заметке, столь схожей с известным сюжетом Конан Дойля про карбункул и гуся, рыбинец Петр Семенович Беляков назван крупным судопромышленником – то есть бизнесменом в области судостроения. Даже не судовладельцем, а именно строителем кораблей. Но его имени нет в ряду рыбинских тузов, возводивших на рубеже веков пароходы: Журавлевых, Нобелей.

Известно, что Петр Беляков занимался грузоперевозками: у него было несколько грузовых деревянных барж и один пароходный буксир, приобретенный не новым. Предположим, что свои суда Беляков строил из дерева, как и десятки рыбинских купцов. Это здорово ему пригодилось после революции, – он ярко проявился в деревянном судостроении 1920-х и даже был поощрен миллионной премией.

Рыболов и спортсмен

Петр Семенович Беляков родился в 1876 году в Калужской губернии в семье крестьян. Отец его Семен Иванович был предприимчивым и состоятельным — к моменту рождения сына у него уже было куплено немало земли: «994 десятины в Починке Никольской волости».

Еще аргумент в пользу состоятельности семьи: Петр начал работать лишь в 16 лет, крестьяне Беляковы могли себе позволить спокойно выучить отпрыска, значит, не было острой нужды в рабочих руках.

16-летнего Петра манила река, и он устроился в речное пароходство с тем, чтобы, набравшись опыта, открыть свое дело. Для этого он отправился в богатейший речной порт – Рыбинск. Отец помогал деньгами, да и сам Беляков не зевал. И рыбинцы оценили амбициозность калужанина.

Он удачно женился на Сашеньке Жиловой, дочери известного рыбинского мукомола Александра Васильевича Жилова, владельца пятиэтажной мельницы в селе Александровское. Девушка была намного младше Белякова, зато ее отец помогал зятю в бизнесе: строительстве деревянных барж и перевозке его зерна и муки.

В Рыбинске родились дети Беляковых: Лев и Александр. Причем первенца Петр Семенович ждал с особенным нетерпением – судовладельцу было уже почти сорок. Недаром на семейном фото счастливый отец так трогательно прижимает к себе малютку. Калужанин даже назвал в честь сына главное судно своей скромной флотилии – буксирный пароход «Лев Беляков».

Есть еще приметная деталь – даже разбогатев, Петр Беляков любил простую жизнь с ее деревенскими радостями: охоту, рыбалку, физические упражнения. Он носил косоворотку, косил сено и везде вкапывал турники с гимнастическими кольцами, где сам занимался. Мы знаем это из любительских фото, хранящихся в Рыбинском музее-заповеднике, где даже юная жена Белякова с сыном запечатлена на фоне мудреного деревянного снаряда.

Когда семья переехала в Мологу, Беляков восстанавливал местные спортивные объекты: капитально отремонтировал здание гимнастической школы, обустроил стадион, где стали проводить турниры. Помог организовать первый пионерлагерь в бывшей дворянской усадьбе Часково. Поддерживал спортивное общество «Санитас».

Судостроитель

Как Беляковы оказались в Мологе? Им пришлось сделать это после революции. Петр Семенович дружил со многими рыбинскими военными. После белогвардейского мятежа летом 1918 года оставаться в городе ему было небезопасно. Беляковы перебрались в Мологу к его сестре Анне. Она еще до революции вышла здесь замуж за местного купца Алексея Павловича Кузнецова.

Большевики не стали отправлять в расход бывшего судовладельца и эксплуататора. Его организаторские способности оказались нужны новой власти в 1920-е годы. Тогда все баржи и пароходы национализировали и передали в районные управления речного флота.

Река Молога входила в Рыбинское районное управление, которое организовало «Мологосудострой». Этой организации поручили заготавливать древесину и одновременно строить новый флот для народного хозяйства. Судостроение организовали на тех площадках, где до революции строительством занимались частники. Быстро наняли умелых плотников – жители этих мест издавна занимались постройкой деревянных несамоходных барж: тихвинок, полулодок, межеумок, фонтанок.

Но поначалу «Мологосудострою» не хватало опытных руководителей. Подошла кандидатура Петра Белякова – он возглавил Мологский судостроительный район Северо-Западного речного государственного пароходства. И возглавил так удачно, что спустя пару лет, в 1922 году, его наградили за постройку плавучего дока денежной премией в размере 50 млн рублей. Подпись под благодарностью поставил сам «Железный Феликс» – Дзержинский. Читаем «Выписку из бюллетеня Наркома путей сообщения № 84 от 13 мая 1922»:

— Благодаря неутомимой энергии и умелому руководству начальника Мологского района Петра Белякова и его ближайших сотрудников 15 апреля благополучно спущен на воду новый плавучий док. Стройка завершена ранее установленного срока (1 июня). Это дает возможность использовать док для восстановления нашего речного флота. Подпись – Наркомпуть Дзержинский.

Петр Беляков возглавлял большую советскую организацию до 1928 года. К этому времени «Мологосудострой» достиг заметных результатов. Вдоль берега Мологи заложили деревянные суда разных типов, в том числе и хлебные баржи для перевозки зерна. В больших объемах заготавливали лес, древесину сплавом доставляли на лесопилки Рыбинска, Ярославля и других волжских городов.

Еще в декабре 1927-го Беляков значится заведующим, об этом говорит документ из запасников музея. Но уже в 1928 году он переезжает в Ленинград. Тем летом на мологской земле начали большое строительство – стали возводить огромную верфь деревянного судостроения им. Желябова. Предположим, что возглавить ее бывшему «эксплуататору» не предложили. А то и пригрозили арестом – времена наступали мрачные. В 1928 году вместе с семьей он переехал жить в Ленинград. Петр Беляков до последних дней жизни работал в Госпароходстве старшим инспектором и скончался в 1931 году.

Лев на Волге

Любовь отца к судам подхватил его первенец Лев Беляков. Конечно, были уже не деревянные баржи, а огромные железные машины. Он отучился на механика и устроился в Балтийское морское пароходство, где значился «служащим беспартийным».

За отличный труд его наградили значком «Почетный работник морского флота». В марте 1943-го Белякова-младшего призвали на фронт, он достойно воевал на Балтийском флоте. Был награжден медалью «За оборону Ленинграда», а в сентябре 1945-го – получил медаль «За отвагу».

Читаем описание в наградном листе:

«Лев Беляков плавал на судах вторым и старшим механиком. Эвакуировал войска, оборудование и вооружение с острова Гогланд и из Выборга на пароходе Liina. Под непрерывным налетом авиации проявил стойкость волевого командира, мобилизовал экипаж на отпор авиации противника. В тяжелых условиях блокады Ленинграда под артобстрелом совершал рейсы на пароходе «Аурания» в Ораниенбаум и Кронштадт».

А что стало с судном, который назвали его именем? Этот буксирный колесный пароход длиной 44 метра был построен в 1896 году на заводе Курбатова в Нижнем Новгороде, одном из крупнейших судостроительных предприятий Волги.

Буксир не раз менял имя. «Львом Беляковым» его называли с 1915 до 1917 год. После революции он носил имена Петр, Верблюд и Гурзуф, доработав до 1942 года.

— Заводчик Курбатов, построивший пароход, знал свое дело отлично: пароход работал без капремонта почти полвека. Небольшой паровой колесник входил в состав сухогрузного флота. Работал на Средней Волге, таскал плоты, баржи, — сообщает самарский историк Владимир Казарин.

Яркой оказалась и история гибели буксира: 25 августа 1942 года он потоплен в результате бомбардировки в районе Сталинграда. Рядовой в войну случай затопления судна сопровождался судебным делом – команду обвинили в дезертирстве.

Газета «Сталинец» сообщает: «6 и 7 октября 1942 года в Куйбышеве прошел суд над дезертирами трудового фронта. На скамье подсудимых капитан парохода «Гурзуф» Красильников, механик Никулин, первый помощник капитана Емельянов. Пароход находился возле пристани Сталинград. Во время налета немецких самолетов командиры позорно бежали с судна, распустили команду, которая скрылась в лесу, бросили пароход».

— В те дни авиация противника безраздельно господствовала в воздухе. Волжские суда еще не имели на своем вооружении ни зенитных установок, ни пулеметов. С малых высот враг прицельно бомбил, обстреливал суда. Оставить «Гурзуф» посреди реки – значит, обречь на верную гибель и пароход, и команду. И капитан поступил совершенно правильно, уведя судно к левому берегу реки, где в лесу могли укрыться хотя бы члены команды, — рассуждает Казарин.

Если ленинградец Лев Беляков и прочитал заметку о ЧП с пароходом «Гурзуф», вряд ли он смог бы догадаться, что речь идет о его тезке-буксире. После войны судно подняли со дна Волги и утилизировали, разрезав на металлолом.

Комментарии Отправляя комментарий, я даю согласие на обработку персональных данных. Новости по теме