Мнение 23 февраля 2011

Дмитрий Быков: «В России больше нет лишних людей»

Поэт выступил в РГАТА 19 февраля

19 февраля в Рыбинске случились как минимум два симпатичных события. Зима сменила 30-градусный гнев на 18-градусную милость. Второе (и главное) — к нам приехал Дмитрий Быков, талантливый писатель и поэт, едкий журналист, тонкий кинокритик и просто страшно обаятельный человек.

Творческая встреча с автором знаменитых «писем счастья» состоялась на «Территории смысла». Так именуется дискуссионный читательский клуб журнала «Новый город». В актовый зал первого корпуса РГАТА народу набилось столько, что не обошлось без приставных стульев. Вот уж оккупированы сцена и президиум, а молодежь (оказавшаяся, кстати, в явном большинстве) все прибывала, и мест все равно не хватило.

Однако расходиться никто не думал, и так и стояли полтора часа в дверях. Вряд ли академия помнит подобные аншлаги. Дмитрий Быков читал стихи на злобу дня — и про Ладу-Калину, и про химкинский лес, и про новую российскую полицию и — ну куда без этого! — про любовь.

Все с иронией, переходящей в самоиронию. Лауреат престижных литературных и журналистских премий, звезда прайм-тайма держался просто, по-свойски, чем окончательно «влюбил» в себя аудиторию. Зрители в свою очередь жадно внимали, аплодировали, смеялись, активно закидывали вопросами.

Обсуждалось все: от политики до любовных отношений, и даже философская версия,
как измерить скорость жизни…

Дмитрий Быков о Манежке

Я не думаю, что к Манежке нужно относиться слишком серьезно. Мне кажется, что Манежная площадь — это скорее очередная разводка от «Наших». И все это делается по очень простому принципу.

Когда-то Гершензон в сборнике «Вехи» писал: вы должны благословить эту власть, охраняющую нас своими штыками от народного гнева. Но штука в том, что она этот народный гнев и вызывает — другой рукой. Одной дразнит, другой как бы охраняет.

Поэтому эта борьба нанайских мальчиков не должна никого особенно пугать. Мне кажется, что в этой довольно простой разводке самая пострадавшая сторона — фанаты «Спартака», которые не знают теперь, как от этого отмыться, и команда, которая здесь совершенно ни при чем.

События 11 декабря опасны, но опасность их преувеличена. Гораздо более опасны другие события, очень многие. Приговор Ходорковскому, арест Немцова, воровство в Сочи, чудовищные бессудные «посадки» в любом городе России, о которых вы знаете сами, отсутствие независимого суда…

Национальные разводки используются для отвлечения внимания от социальной проблематики. Это было всегда, начиная с Кишеневского погрома. Совершенно очевидно, что национальный вопрос всегда в России был на 25-м месте просто потому, что все нации одновременно находятся в одной лодке, в одном и том же бесправном положении.

О современных политиках, вызывающих уважение

Мне интересны люди самодеятельные, люди, которые «возникли» сами без какой-либо поддержки и занимаются конкретными вещами. Это Евгений Ройзман, безусловно, в Екатеринбурге, который создал фонд «Город без наркотиков». <…>

Второй такой человек — Навальный, который вызывает у меня и некоторое опасение, и большой, живой интерес. Это люди, пришедшие снизу, а не сверху. В частности, та же Чирикова (я могу к ней очень сложно относиться). <…>

Пока она защищает химкинский лес, а потом ей захочется защитить еще кого-нибудь, и что-то может получиться. В общем, это люди, которые пришли из Сети и больше верят в сетевые структуры и сетевую самоорганизацию. Мои основные надежды связаны с ними.

По-человечески я, смею думать, дружу с Лимоновым. <…> Люблю его как замечательного прозаика и очень сильного поэта, <…> воспринимаю его как человека, а не как политика — это моя давняя симпатия.

О силе российской

Россия крепка не финансовыми, не экономическими и вообще не количественными показателями. В России существует сильный примат идеи качества над идеей количества. Идея качества не выражается статистически, поэтому «аршином общим» она не измеряется. Нищая, и голодная, и черте-какая Россия до девятнадцатого года была впереди планеты всей по всем абсолютно показателям. И сквозь эту дыру сквозило будущее.

Если у нас эта ракета не полетела и упала, не значит, что она не полетит вообще никогда! Еще двадцать раз упадет, а на двадцать первый полетит. <…> Что хотите говорите, но русская цивилизация для человечества не потеряна. Она еще будет источником жизни для миллионов. И вот это с «аршином общим» никак не понять, а только опытом жизни: я там жил, и это было очень интересно.

О молодежи
Я с ней связан непосредственно, поскольку преподаю в школе. Мне эта молодежь очень нравится, по двум параметрам. Во-первых, для них дружеские отношения важнее идеологических. <…> Они очень друг к другу лояльны, и у них потрясающая взаимопомощь. <…>

Вторая причина, для меня еще более важная. Они страшно любопытны и информоёмки. Их интересует любая информация, они очень много читают — пусть это не классика, а твиттер, но это тоже чтение. Читают, пишут, помещают ролики в You Тube, возятся, снимают кино.

Сын у меня какое-то кино снимает непрерывно во дворе, непонятно, про что, про собак. В общем, они честны в этом отношении и очень жадны. Это меня привлекает чрезвычайно, и я школьную работу не променяю ни на что. Я бы даже приплачивал за это удовольствие.

О проблеме копирайта в Интернете

Я сторонник того, чтобы авторское право нарушалось где только возможно: чтобы мои тексты распространялись широко. Я зарабатываю не литературой, я зарабатываю журналистикой, радио, школой…

Но получать деньги за литературу и жить за счет нее так же неправильно, как жить, скажем, на занятия любовью. <…> Я за то все-таки, чтобы литература была делом бескорыстным, вне копирайта и предельно свободной в распространении. И музыка, и кино в особенности — все творческие продукты.

О школьной программе по литературе
Надо больше стихов (мне кажется, сейчас время стихов), меньше прозы. У школьников рассеянное внимание, они прозу читают с трудом. Больше рассказов, малых жанров, меньше тяжелых романов. <…> Я бы из романов оставил только «Войну и мир», «Обломова» бы уже убрал.

О любви

Влюбляюсь очень редко, к сожалению. (Хотел бы чаще, потому что это способствует и стихам, и здоровью, и молодости). Слава Богу, почти всегда взаимно, в таких же никому не нужных людей, как я, и у нас сразу возникает полное взаимопонимание…

О власти

Мне нужно от власти только одно: чтобы она не мешала мне, семье, друзьям, читателям. Мы разберемся, сами себе поможем. Когда она начинает помогать, сразу происходит что-то ужасное. Помните замечательную реплику колхозника, обращенную к художникам после посещения Хрущевым выставки в Манеже: «Ну в вашем-то деле он, видать, понимает». <…> Мне важно, чтобы не лезли в мою жизнь. Когда начнут лезть, вот это будет уже катастрофа.

О свободе слова

Это право журналиста в рамках закона писать то, что соответствует его совести, свобода самовыражения в юридических рамках, ничего сверх этого. Собственно говоря, это мы и имеем — в трактовке Ленина. Помните, он говорил: у вас есть право говорить, что хотите, а у нас есть право вам в этом мешать. Пусть конкурируют две свободы! И я считаю, это самое лучшее, потому что… (тут Д.Б. переходит на озорной тон) когда мы говорим, у нас это получается хорошо, когда они мешают, у них получается плохо. Это меня устраивает.

О том, как измерить скорость жизни

Скорость жизни — довольно субъективный критерий, но я очень традиционно, очень по-советски измеряю ее количеством сделанного. То, что вы сделали за день, и есть показатель того, зря вы его прожили или не зря.

О национальной идее

Сейчас все очень просто. Национальная идея носится в воздухе, формулируется она в четырех словах: у нас нет лишних. Нас очень мало, на огромной российской территории живет меньше, чем в северной половине Америки, я уж не говорю про Китай.

Мы так долго отфильтровывали по разным признакам: «нам не нужны образованные, нам не нужны богатые, сельские, инонациональные». <…> Эти наши, а эти не наши. Вот сейчас надо понять: не наших больше нет.

Все так или иначе едины перед происходящим. И хватит уже бесконечно фильтроваться на нужных и не нужных! Пора осознать: еще 10 таких лет, и здесь нечего будет спасать.