Темы 20 апреля 2011

Мой до дыр свой дом и двор

Теме благоустройства в последнее время уделяется повышенное внимание. И возникает законный интерес: а как оно было у наших предков? Неужели те же проблемы, те же достижения?

Еще в советское время был изобретен особый вид асфальтового покрытия для тротуаров, такое ноу-хау периода развитого социализма. Я бы назвал его «асфальт-массажер». В основе его гравий, асфальт и гудрон.

Гудрон уже через несколько лет вымывается, вытапливается, выветривается, и пешеходные дорожки превращаются в дорожку пыток из маленьких острых камешков. Даже в обуви с толстой подошвой ходить по такому массажному покрытию — нелегкое испытание. Особенно для нежных женских ножек и модельных туфелек.

Другой пример. С недавних пор у нас вслед за «европами» вошло в моду мостить тротуары брусчатым камнем. Это выглядит так цивильно и так эстетично…до первого русского мороза и первого весеннего лома.

Как может выглядеть это дорожное покрытие в русском исполнении, хорошо видно и ощутимо, если, к примеру, прохаживаться пару раз в день вдоль здания налоговой инспекции и бывшего книжного магазина «Подписные издания» на углу ул. Крестовой и Ломоносова.

Уже года три это место представляет собой некую костеломню, где, не дай бог, задуматься или отвлечься на секунду от жестокой действительности, отраженной в сверкающих витринах.

А что же наши предки? Какими глазами смотрели они на свой город, на самих себя? Такими же самовлюбленными до самозабвения или все-таки были они разборчивы в своих чувствах? Как удавалось им справляться с городскими коммунальными проблемами? И вообще, между тем и этим временем была одна или две большие разницы?

В 1870 году один завзятый путешественник, промаявшись в ожидании извозчика, теряя надежду выбраться из Рыбинска, наконец-то слышит звон колокольчиков. «Колокольчик ближе, ближе… и тройка дюжих коней остановилась у подъезда… Не важно, какое дело и зовет меня в Петербург, да такова натура человеческая: что затеял, чтобы было сряду исполнено…

Опрометью бросился я с лестницы и чрез минуту превеселый и довольный сидел в просторных санях. Запоздавший ямщик, молодой парень, — видно совесть заговорила — принялся усердно укутывать. «Ладно ли?» — спросил он, пихая клок сена под бок. «Ладно!» — отвечал я.

Лошадь тронулась, сани застучали по голым камням мостовой; вот повернули направо, раз-другой нырнули в ухабах, и мы на Волге. На белом фоне реки, прямо против города виднелась черная масса, разбросанная на большое пространство.

— Это что такое? — спросил я ямщика.
— Известно что, мусор — с дворов очищаем!
— Лучше бы было вывозить его в поле!
— Знамо, лучше, — отвечал ямщик, — да сюда поближе, опять же привыкнумши!
— А не запрещают?
— Запрещают, — говорил, ухмыляясь, парень, — да за нашим братом рази усмотришь? Все больше по ночам; хоть сколько караулу приставь!»

Путешественник откинулся на сидение и погрузился в размышления: «Теперь-то стало ясно, отчего в Рыбинске с каждым годом уменьшается улов рыбы; отчего вода Волги не совсем чиста и приятна на вкус; не пароходы и караваны судов виною тому, а мусор, которым зимою бесцеремонно заваливают реку.

— Весною все унесет! — возразят мне.
— Ничуть не бывало; вода уносит только легкие части, а более плотные садятся на дно и образуют злокачественный ил — яд для рыб».

Во второй по хронологии газете Рыбинска — «Рыбинский биржевой листок» — У. Гадайко сообщал в 1870 году: «Улицы и мостовые продолжали пребывать в том первобытном состоянии неудобопроезжаемости, при котором седок какого бы то ни было экипажа может постоянно ласкать себя надеждой на приключения самых неприятных и часто опасных свойств. В таком состоянии пребывают мощеные улицы Рыбинска и доныне.

Происходит это несчастное явление, по мнению людей сведущих, от несостоятельности принятой системы исправления мостовых. До сих пор каждый домохозяин обязывался держать в надлежащем порядке участок, соответственный протяжению его дома. Ну и порядок же они устроили, почтенные г.г. домохозяева! Один, положим, повинность свою отбудет вполне добросовестно и удовлетворительно, материал употребит хороший, да и работы не пожалеет.

И вот на протяжении 8, 7 саженей мостовая стоит прекрасная. Рядом чинит другой хозяин, но чинит только потому, что велено. И выходит, конечно, скверно. Дальше починка производится еще на новый лад; наконец, еще дальше живет-благоденствует такой хозяин, по соображениям которого возложенная на него обязанность оказывается недостойной для исполнения.

Ему внушают раз о неверности таких соображений, внушают другой. Указывают на шеренгу домов, хозяева которых взглянули на ело иначе. Напрасный труд! Никакие внушения, несмотря на различный тон их, не могут переубедить домовладельца.

И выбоины, ямы, рвы, косогоры и прочие украшения той части мостовой, которые приходятся против его дома, продолжают совершенствоваться и усугубляться к вящему неудовольствию едущей и даже пешей публики, не говоря уже о непроходимой грязи, почти сплошь облепившей все мостовые. Грязь эта в санитарном отношении представляет вредный продукт, потому что содержит в себе достаточное количество гнилостных частей, которые весною и осенью в виде миазмов отравляют воздух».

Но вот, наконец, — пишет далее У. Гадайко: «После столь продолжительного бездействия городское управление нашло нужным изменить ныне существующую натуральную повинность домовладельцев на денежную.

Таким образом, починка мостовых будет производиться с торгов, за счет городских сумм, которые затем, по раскладке, будут взысканы с домохозяев. Мера, — удовлетворяется автор, — вполне рациональная, устраняющая из этого важного дела прежний произвол и недобросовестность. Остается только пожелать, чтобы подряды выполнялись с надлежащею аккуратностью и затем сказать: «В добрый час!»

…Минуло 140 лет, а в Рыбинске практически ничего не поменялось. Те же сюжеты на страницах уже современных газет, те же проблемы и бесхозяйственность господ «домовладельцев».

Владимир РЯБОЙ