Темы 15 февраля 2012 10:37

Мушавер Николай

Рыбинец, полковник Николай Малеванный — о жизни, семье, службе в Афганистане.

«Фотоальбом военного советника… Асадабад, Афганистан. 1361-1363 годы», — палец полковника Малеваного скользит по арабской вязи справа налево, словно методом Брайля считывая исламское летоисчисление. Николай Федорович едва заметно улыбнулся сам себе: язык еще помнит. Чтобы худо-бедно понимать дари, советскому офицеру понадобился год обучения на ташкентских высших курсах МВД. В 1981 году на них попали только 17 человек со всей, тогда еще по-настоящему огромной, страны.

В жизни Николая Малеваного было несколько быстрых решений, кардинально менявших его жизнь. Первый раз это произошло в армии. Попал в нее высокий поджарый юноша родом из-под гоголевской Диканьки не сразу.

Это для Афгана он будет образцово здоровым, а вот для срочной службы в мирное время его посчитали негодным. Взяли только со второй попытки. Полтавец быстро завоевал уважение сослуживцев и расположение офицеров за то, что, как выражается сам, дурня не валял. Служил Николай Малеваный в Кировской области в безымянном поселке «28-й километр».

Там за полгода до дембеля он познакомился со студенткой литфака Наташей. Именно тогда Николай Малеваный и принял одно из тех судьбоносных быстрых решений. На пятый день знакомства он предложил девушке выйти за него замуж. Она согласилась. Любая женщина ее поймет. Полковник Малеваный и сейчас хорош собой. Празднуя скромную армейскую свадьбу, влюбленные еще не знали, что станут счастливыми родителями трех дочерей и проживут вместе всю жизнь.

После окончания службы молодая семья, подхватив пару чемоданов и ящик с книгами в качестве приданого, уехала в Коми АССР работать на буровой. Николай, возможно, так и остался бы в нефтегазовой отрасли, если бы спустя год он внезапно не поддался на уговоры бывших армейских начальников продолжить службу.

Его кидали в самые запущенные части. Вскоре показатели ползли вверх, офицеры шли на повышение, а Малеваного переводили туда, где, казалось, что хуже уже быть не может. И все повторялось опять. Дисциплина в его части всегда была железная, спуску офицерам молодой командир не давал, зато о дедовщине даже не поминали.

Ему не было и тридцати, когда его перевели в штаб полка. Когда он увидел свою характеристику, сначала подумал, что кого-то на звание Героя выдвигают. Вот ее-то и посмотрел командующий дивизией, после чего сказал: «Раз он такой-растакой, запишите-ка его в списочек. Нам сейчас такие нужны». Всего по Союзу «таких» набралось 17 человек. Их направили в Ташкент на годичные курсы в высшую школу МВД.

«Отказаться? Да нет, такого тогда не было. Партия требует, командир поставил задачу, как это я откажусь? Даже в голову не приходило», — кажется, до сих пор не представляет другого ответа Николай Федорович. Хотя от участия в Чеченской войне в 95-м году он откажется. В одну реку два раза не ходят. Он напишет рапорт об увольнении и навсегда покинет военную службу. Это будет еще одним его решением, изменившим жизнь.

Год советский офицер учил дари и пыхтел над арабскими шрифтами. В Афганистан он приехал в 1982 году в костюме-тройке, чуть ли не помахивая тросточкой, всем своим внешним видом демонстрируя «гражданскую» сущность. Он не был бойцом в привычном смысле — в камуфляже и с автоматом, — и видел войну не только через прицел. Он жил бок о бок с афганцами, ел с ними один хлеб и пил из одного колодца, который вместе и охраняли. Он был военным советником.

В афганской армии советники совмещали функции военачальников, политиков, хозяйственников и дипломатов. Вопросы стратегии и тактики имели для них то же значение, что и обеспечение войск провизией и одеждой. Они воевали с душманами и учили их детей грамоте, помогали строить демократию и отстаивали ее с оружием в руках. Они считались гражданскими специалистами, но каждый ребенок знал, что это мушавер — советник.

«Воевали афганцы и без нас будь здоров. С моей точки зрения, мы были контролирующим органом, потому что все — от иголки до танка — шло из Союза. Мы должны были отслеживать, чтобы деньги, техника, ресурсы шли по назначению, так как воровство там процветало. Порой идешь, смотришь, а в дуканах — местных лавках — продается гуманитарная помощь», — Николаю Малеваному досталась дикая провинция Кунар. От Пакистана, где ковали моджахедов, ее отделяла одноименная река. Предшественник Малеваного, полковник Виктор Фесюн и его переводчик Александр Гадоев были зверски убиты. Чтобы забрать их искалеченные тела, провели отдельную спецоперацию.

Мусульманское войско Николая Малеваного было первым, кто встречал душманов, еще свеженьких и полных сил. Те каждую ночь спускались с пакистанских гор и переходили реку, чтобы продвинуться вглубь. За два года и один день своего пребывания в стране черных скал советский советник совершил 113 боевых выходов.

В самом Асадабаде, где стояла часть Николая Малеваного, существовало негласное правило: до обеда власть принадлежит народу, после обеда — моджахедам. Демократия и радикальный ислам сосуществовали параллельно. Во второй половине дня советникам рекомендовалось не выходить из части и избегать поездок.

«Идешь по дуканам, они сидят, четки перебирают. Взгляд такой… Насквозь. И у каждого автомат у ног лежит. Я в течение этих двух лет тоже с оружием не расставался, потому что ты никогда не знаешь, когда… Хотя нас в мирное время не трогали. Наоборот, основное население очень доброжелательно относилось. Афганцы — вообще народ хороший, но доведенный до крайней нищеты. Человек мог жизнь прожить и не иметь ни одной пары обуви. Детей жалко: грязные, раздетые, полуголодные, они каждый день приходили со своими мисками, чтобы доесть за советскими солдатами остатки обеда», — бывший советник вздыхает. Он хорошо помнит, как восхищались афганцы обычным белым хлебом, который пекли русские и который был так не похож на их черные лепешки грубого помола.

Очаговая война, больше похожая на партизанскую, давала и моджахедам, и солдатам Демократической Республики Афганистан временные передышки. Порой весьма продолжительные. Николай Малеваный предложил в эти периоды строить в городе мечеть, сожженную и разрушенную во время схваток с бандитами. На открытие советская сторона подарила мусульманскому храму огромный ковер. За эту мечеть уже после Афганистана Николая Малеваного — православного христианина — нашла почетная мусульманская награда.

Впрочем, даже она не уберегла военного от коварства Востока. Однажды служба безопасности сообщила советнику, что в части есть сержант, которому поручено убить мушавер-саиба. «Я сначала не поверил, мол, как это убить? Вызвал того сержанта, налил нам обоим чаю и спрашиваю, правда ли задание такое? А он не скрывая говорит, да, дескать, я член исламской партии, и мне специально выдали пистолет, чтобы, когда поступит команда, я тебя убил. «И что, ты убил бы меня?» — «Так да, убил бы» — «Ну ладно, иди». Вот так мы с ним и поговорили. Все открытым текстом, без тени смущения. Более того, он потом еще три месяца в моей части служил, пока я уж не возмутился и не попросил перевести его», — невесело шутит Николай Федорович.

Каждую пятницу в священный для афганцев день он писал домой. Там жена разрывалась на части между работой и двумя маленькими детьми. И вдруг письма перестали приходить. Нет неделю, другую, третью. В это время в Киров из Афганистана приехал офицер и пришел к Наталье с расспросами, давно ли не было вестей? Проведя «подготовительную работу», он вдруг сказал, что советник погиб. Вероятно, услышав, что Малеваный в провинции Кунар, офицер перепутал его с убитым предшественником. Но Наталья не поверила. Вскоре пришли письма. Оказалось, что на горы плотно сели зимние дождевые облака, и вертолет не мог приземлиться, чтобы доставить почту.

Из 17 советников, одногруппников Николая Малеваного, не вернулся один, еще двое получили ранения. Сейчас, спустя почти тридцать лет, уже после заявления Горбачева об ошибочном введении советских войск в Афганистан, после развала той страны, интересы которой он представлял в пекле субтропиков, когда невозможно было дотронуться до раскаленной бронемашины, мушавер Николай, считает, что он был там нужен. И нужны были советские войска, и нужна была помощь, и нужен был порядок.

В 1988 году он с семьей переехал в Рыбинск. Николай Малеваный принял огромный батальон внутренних войск Рыбинского гарнизона, которым командовал до 1995 года, пока не принял бесповоротное решение уйти. Спустя месяц после увольнения ему дали звание полковника.

Три года Николай Малеваный пек дома хлеб и готовил ужины. Потом почувствовал: чего-то не хватает. Пошел на судостроительный завод, дослужился до замдиректора. Ушел в банк, где до сих пор работает в службе без-опасности. Супруги купили домик в деревне, завели двух собак и трех мордастых котов, живут там круглый год и выращивают цветы. В политику, частью которой когда-то был сам, Николай Малеваный старается не вникать, но он уверен, любые потрясения всегда бьют по простому народу . Что такое разруха, он знает чуть лучше других. Наверно, поэтому и засаживает сотки розами вместо традиционной картошки. Прошедший одну войну, на вторую не стремись.