новости
18 июня 2015 15:42
Сергей Шаргунов: «Пришли писатели, которые по-хозяйски осматривают жизнь…»
Встреча с интересным человеком всегда становится поводом открыть для себя новые горизонты. Лично я до последнего времени считала, что классическая литература должна быть в приоритете читательских предпочтений, а современные авторы и их творения могут и подождать. Но творческая встреча с писателем и журналистом Сергеем Шаргуновым, состоявшаяся в рамках традиционного губернаторского форума СМИ, заставила во многом пересмотреть свою позицию.
От отрицания к пониманию
Интерес к личности Сергея Шаргунова вызвал не только тот факт, что он с завидной регулярностью получает награды за свои произведения (не так давно его роман «1993» был удостоен литературной премии имени Горького в номинации «Семейно-исторический роман»), но и его жизненная позиция. Родившийся в семье священника, он умеет видеть много положительного в советском прошлом страны и в то же время трезво оценивает современную власть, не скатываясь ни к полному осуждению, ни к урапатриотизму.
— Сергей, в одном из недавних интервью вас представили как политика, но при этом вы писатель и журналист. Кто же вы в первую очередь?
— Слово «журналист» мне кажется хорошим и благородным. Конечно, как политик я себя не воспринимаю, ни в каких партиях не состою. Другое дело, что литератор и журналист априори должны реагировать на окружающие события, так или иначе ими интересуясь. Смею надеяться, что литература для меня главное, по крайней мере, именно ей отдан внутренний приоритет. При этом от журналистики я не отказываюсь не только потому, что это заработок, но и из-за того, что это интересно.
— Ваш друг писатель Захар Прилепин сказал про вас: «Он словно вгоняет себя — в историю, в литературу, в политику, в жизнь. У него получается, и лишь потому он раздражает многих». Как все успеваете?
— Да ничего я не успеваю, отсюда и постоянное самоедство. Хочется, чтобы было больше времени на самое главное – на книги. Вот уже несколько лет пишу новое произведение, решил себя попробовать в другом жанре – жизнь замечательных людей – и рассказать о Валентине Катаеве. Никогда не выходило полнокровной книги об этом первоклассном писателе с совершенно головокружительной приключенческой судьбой. Человек прожил почти 90 лет, хочется подробно об этом рассказать, вглядеться в эпоху. Пока сюда ехал, изучил толстенную кипу бумаг под названием «Протокол президиума Союза писателей 1949 года».
— На вашем сайте «Свободная пресса» есть видео с интервью Феликса Кузнецова – фрондера, бунтаря и одного из главных представителей движения шестидесятников, в свое время возглавлявшего отдел критики в «Литературной газете», который описал трансформации и метаморфозы своего жизненного пути и вашего. Он двигался от любви к советской власти до критического отношения, в вашем же случае все наоборот. Расскажите о своей любви к советской действительности.
— Так получилось, что вырос я в семье достаточно несоветской, ведь мой отец был священником. При этом я застал и кусочек времени так называемой красной церкви, о чем, кстати, пишу в своем произведении «Книга без фотографий». Был такой митрополит Киприан — очень яркая личность. До сих пор помню его проповеди в честь советских праздников. Он как раз был сторонником сочетания религии и светских представлений.
У меня, как, наверное, у многих, отношение к советской действительности менялось под воздействием обстоятельств, возникших после краха СССР. Здесь имеется в виду варварская приватизация, ужасная криминализация жизни и понимание того, что огромное количество социальных достижений, в том числе культурных, все-таки присутствовали в советской жизни. В СССР у людей были высокие культурные запросы. Поэтому, на мой взгляд, современный антисоветизм становится похож на метание самых разнообразных предметов в сторону самой страны, а не строя как такового, на расправу с ней. Между тем для будущего важно относиться с уважением к тому, что было в жизни наших отцов и дедов.
— Во многих произведениях современных авторов речь идет о 90-х годах. Почему о них сейчас пишут книги?
— Мне кажется, что мы не в полной мере осмысливаем это время.
90-е – это огромный период с разными опытами, для кого-то опытами обнищания, для кого-то – обогащения. В общем и целом это было время идеалов. Во многом общество в ту пору существовало еще в советском контексте, и это не совсем отрицательно. Когда левые и правые выясняли отношения, то они были заинтересованы не столько финансовой стороной, сколько исповедовали разные идеи.
Если говорить о литературе того периода, то это было не совсем писательское время – книжный рынок разрушили, писатели старой закалки не очень понимали, для кого им писать.
— Наверняка, в перспективе многие авторы обратятся к теме гражданской войны – окружающая реальность диктует такое направление?
— Опыт литературы показывает, все лучшее в ней – про людей. Вспомните тот же «Тихий Дон». Сила произведений о гражданской войне в том, что они могут читаться всеми – кто здесь, кто там и кто посередине. И я уверен, что литература, которая возникнет из нынешнего конфликта на Донбассе, также будет прежде всего о людях – о их противоречивых характерах и поступках.
— Вас часто можно видеть в качестве участника различных политических передач и ток-шоу…
— Если я соглашаюсь куда-то пойти, то обсуждаемая тема меня волнует и интересует. Как раз вчера написал статью о бедах в стране, которые как бы не заметны, потому что дым войны застилает многое. Я регулярно получаю письма, в которых люди жалуются на то, что происходит там, где они живут. Например, на сокращение штата врачей скорой помощи в Питере и прочие проблемы.
Последовательно критикуя существующую несправедливость, стараюсь обойтись без навешивания ярлыков. Просто каждый должен делать свое дело.
О «блаженных библиотекарях» и не только
— Какие произведения вы бы порекомендовали прочесть, и как читателю выбрать что-то стоящее из большого количества графоманской литературы?
— Из самой читающей страны мы превратились в самую пишущую. Последний нюанс не так уж плох, ведь он означает, что страсть к слову осталась, и ее нынешнюю трансформацию необходимо принять с точки зрения литературной цикличности. Для меня это показатель, что у людей есть стремление к поиску смысла, идеи. Интересные произведения появляются постоянно, и информацию о них я получаю в том числе от своих знакомых. «Жених и невеста» Алисы Ганиевой, «Зона затопления» Романа Сенчина, «Вера» Александра Снегирева, «Госпиталь» Михаила Елизарова, «Обитель» Захара Прилепина, «Воля вольная» Виктора Ремизова, «Каменный мост» Александра Терехова – эти и ряд других произведений вызывают неподдельный интерес.
В современной литературе многое привлекает. В частности, в произведении Виктора Ремизова рассказывается о жизни на Дальнем Востоке, контрабандистах. Здесь очень сильно с эмоциональной точки зрения описываются природа и человеческие отношения.
Вообще мне кажется, что сейчас в литературу вернулся интерес к достоверности. Пришли писатели, которые стали по-хозяйски цепко осматривать окружающую жизнь, поэтому в произведениях возник психологизм, краски мира.
Читатели не должны оставлять попыток найти для себя что-то стоящее. В этом плане можно посоветовать пользоваться короткими списками таких литературных премий, как «Большая книга», «Нацбест», «Букер». Здесь практически всегда можно найти достойные произведения.
— Сейчас имеет место тенденция закрытия книжных магазинов. Как вы думаете, у бумажных изданий есть будущее?
— Лично я обожаю бумагу. Думаю, что никуда бумажные книги не денутся. А вот закрытие книжных магазинов и туманные перспективы библиотек – это реалии нашего времени. Об этом говорится и в одной из недавних моих статей «Блаженны библиотекарши, ибо их есть царство небесное». И эту актуальную тему я готов поднимать на просторах «Свободной прессы» вновь.
Не буду оригинальным, если скажу, что стране необходима сильная культурная политика, которая затрагивала бы все сферы – от книгоиздания до информирования людей о тех или иных произведениях. Пока данный вопрос остается открытым.
