новости 22 июня 2011 9:43

День-предостережение

«Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами!» — этими словами, ставшими впоследствии крылатыми, в полдень 22 июня 1941 года закончил свое радиовыступление нарком иностранных дел Вячеслав Молотов. Так для граждан Страны Советов началась война. Тогда еще никто не догадывался, каким горем и лишениями обернется долгая 4-летняя военная страда

22 июня 2011 года исполняется 70 лет с начала Великой Отечественной войны. 1941-й, пожалуй, из всех огненных лет оказался самым трагическим и самым суровым периодом в истории страны. Между тем с течением времени в сознании современных поколений война все больше ассоциируется с Победой, торжественными военными парадами, залпами орудий, блеском орденов на груди ветеранов. Постепенно забывается, что за триумфальной стороной стоит повседневный страх, ужас массовой смерти, нищета, голод, изнурительный труд… Понять и сопереживать событиям войны возможно, только если поставить себя на место человека из сороковых. И попробовать взглянуть на мир и войну его глазами.
С черно-белой фотографии начала 1950-х на нас смотрит симпатичный молодой моряк. Взгляд твердый, решительный и очень взрослый. Это Евгений Молотов — наш земляк, здесь ему не больше двадцати. Окончив школу № 25, которая раньше находилась в Зачеремушном районе, он поступил в Ленинградское морское училище. Впереди у него долгие плавания и моря, а позади… война. 22 июня 41-го раскололо жизнь всего русского народа. Своими воспоминаниями о том, как вместе с другими тыловиками он одержал победу над проклятой войной — голодом, холодом, бомбежками и самое главное — отчаянием, Евгений Молотов делится с потомками.
«22 июня 1941 года был теплый солнечный день, воскресенье. Сообщение о начале войны было передано по радиотрансляции в 12 часов и оказалось неожиданным, — начинает свой рассказ очевидец.- Вначале большинство людей верило пропаганде об огромном превосходстве Красной Армии и солидарности с СССР трудящихся всего мира — значит, победа будет скорой и легкой». Но все-таки народ был подавлен известием о нападении Германии на СССР, вспоминают старожилы. А еще многие недоумевали, почему по радио с обращением к населению выступил Молотов, а не Сталин. Может, поэтому до конца и не верилось, что «вот она, война, пришла». Люди ждали, когда же наконец прозвучит голос самого вождя. Ожидание растянулось на полмесяца. Впервые Сталин появился в радиоэфире только 3 июля 1941 года. Судя по всему, отец народов тоже долго не мог поверить в реальность происходящего, и хотя немцы уже вовсю бомбили Киев, Житомир, Севастополь и Каунас, а финны и румыны производили артобстрелы наших пограничных территорий, для вождя «общая политическая обстановка оставалась ещё до конца неясной» — так уж он верил Гитлеру, а вместе с тем и в силу договора о ненападении. Вероятно, именно поэтому спустя две недели с момента вероломного вторжения гитлеровцев Сталин всенародно «предсказал», что война продлится «полгодика-годик».
«В первые дни войны у всех были отобраны радиоприемники, остались лишь черные тарелки репродукторов, — тревожное время «начала конца» Евгений Молотов запомнил во всех подробностях. — По мере продвижения немцев к Москве Рыбинск стали готовить к налетам авиации: на окна крестообразно наклеены бумажные полосы, повешены светомаскировочные шторы. Во дворах жители вырыли щели и блиндажи, которые с началом осенних дождей заливало так, что они стали обваливаться, и ими так и не удалось воспользоваться. На городском стадионе (у Сенного рынка) провели показательные учения по тушению зажигательных бомб. На чердаках домов приготовили ящики с песком и бочки с водой для тушения зажигалок (город на 80% был деревянный). Жильцы должны были по тревоге дежурить на крышах.
Первая бомбежка Рыбинска случилась уже в августе 41-го. Самолет сбросил бомбу у железной дороги. Тревогу не объявили, зенитки не стреляли — прозевали, хотя дело было днем. В последующие разы были и тревоги, и стрельба зениток. А налеты, как правило, проводились по ночам.
Осенью 41-го началась эвакуация авиамоторного завода. Оборудование и людей грузили на баржи и отправляли долгим речным путем в Уфу. Оставшиеся заводы перешли на военное производство, где работали в основном женщины, старики и подростки. Смены по 12 часов и больше, часто без выходных и всегда без отпусков. Лучшие здания в городе, школы отданы под госпитали. Раненые, беспомощные люди с травмированной психикой очень боялись бомбежек. Полную панику пришлось наблюдать, когда бомба попала в школу на Пилотской площади (ныне парк на ул. Димитрова) — там был госпиталь. Оставшиеся школы так уплотнили, что занятия велись в 2-3 смены. При этом никакой еды учащимся, никаких школьных завтраков не полагалось.
Помимо неотступного страха смерти, у рыбинцев всю войну были два главных врага — голод и холод. В магазинах было пусто. На карточки выдавали хлеб (600 граммов работающим и 400 — иждивенцам). Самый сильный голод мы пережили зимой 1941-42 года. Поэтому весной 42-го дворы и придорожные канавы сплошь вскопали под огороды, в основном сажали картошку. И потом все военные годы жители поголовно занимались огородничеством. Кстати, несмотря на тяжелые времена, о краже урожая никто не слышал. У Сенного рынка образовалась «толкучка» — черный рынок с огромными ценами и на продукты, и на промтовары. В это тяжелое время появились так называемые мешочники, которые ходили менять свое барахлишко в окрестных деревнях на продукты. Для этого совершались порой далекие пешие «марш-броски» — общественного транспорта в те годы попросту не существовало. Улицы в городе были вымощены булыжником, и лишь на проспекте Ленина были асфальтовые тротуары. Легковых машин на рыбинских улицах было не видно совсем, а грузовые из-за недостатка бензина переоборудованы «под дрова». Топливом для таких газогенераторных автомобилей (газогенератор — это колонка, которая крепилась между кабиной и кузовом) и соответственно источником газа служили опилки и чурки.
В городе в те времена и не мечтали о горячем водоснабжении и газе. Отопление было печное. Но поскольку дрова сильно подорожали, в домах ставили железные печки-буржуйки и ютились в одной, самой маленькой, комнате. Правда, бани работали хорошо и за чисто символическую плату».
Жизнь в тылу представляла собой некое смешение «войны и мира» и проистекала в странном измерении между бомбежками, работой на износ, жестокой борьбой за существование и… жизнью мирной, духовной. Это хорошо иллюстрируют газетные материалы, опубликованные «Рыбинской правдой». Рабочие городских предприятий (Дормашины, Полиграфзавода), железнодорожники, пишется в номере от 6 июля 1943 года, взяли на себя новые повышенные обязательства. В вечернем сообщении совинформбюро извещает об упорных боях на Орловско-Курском и Белгородском направлениях, о сильных потерях со стороны врага: «За день боев подбито и уничтожено 586 немецких танков, в воздушных боях и земной артиллерией сбито 203 самолета противника. Бои продолжаются». Чуть ниже — о том, как фашисты продолжают свои «кровавые злодеяния над мирными жителями оккупированных районов» — расстреливают стариков и детей, заживо сжигают колхозников, насилуют и убивают женщин. Ярость благородная, надо понимать, кипела! С одной стороны, народный гнев против врага отражали, а с другой — распаляли кино и спектакли, которые шли в городе. К слову, кинотеатры «Центральный», «Артек», а также клубы авиаторов работали постоянно, без перебоев и за мизерную плату, как отмечает Е. Молотов в своих воспоминаниях. Исполненные высокого пафоса народной борьбы фильмы «Она защищает Родину», «Богдан Хмельницкий», грозные спектакли «Нашествие», «Русские люди» — вот репертуар июля 43-го. И вместе с тем в летнем саду открываются курсы современных танцев (фокстрот, танго). Где-то на пожелтевших газетных страницах даже встретилась жалоба горожанина, который был недоволен шатким дырявым полом танцплощадки. Война войной, но среди черного марева людям нужна была отдушина… С этого времени заметно всеобщее оживление и поднятие духа — началось контрнаступление советских войск, первые большие успехи на южном направлении, прорыв блокады Ленинграда; затем Курская битва и битва за Днепр, забрезжили перспективы открытия американцами и англичанами второго фронта… К 44-му году, когда коренной перелом в войне стал очевиден, повеселели и афиши. 22 июня 1944 года волковцы, приехавшие в Рыбинск на гастроли, анонсировали итальянскую комедию «Дама-невидимка», в «Центральном» крутили «Веселых ребят», в «Артеке» — искрометный «Цирк». В воздухе запахло победой.
«О долгожданной победе объявили по радио в ночь с 8 на 9 мая 45 года. 9-е число объявили выходным. Был ясный, солнечный день, но с сильным северным ветром, — в подробностях воспроизводит наш земляк. -В парках и на площадях играла музыка, собирались толпы людей, все шло стихийно. Никакой торговли с лотков, как сейчас, не было — карточная система. Все очень скудно и бедно, и даже не чувствовалось величия этого дня, одни радужные надежды…
Эшелон воинов-победителей встречали на городском вокзале летом. Запомнились выцветшие солдатские гимнастерки и блеск многочисленных наград. Оркестр, небольшой митинг, а главное — много цветов, радости и слез».
И если 9 Мая — это праздник со слезами на глазах, то 22 июня, первый день войны — безусловно, день скорби и памяти. И еще это горькое предостережение для нынешних и грядущих поколений.