новости
29 августа 2014
Загадка актрисы
В День города в здании Рыбинского драматического театра откроется мемориальная доска, посвященная выдающейся театральной актрисе Пелагее Стрепетовой. Ее дебют состоялся на рыбинской сцене.
Полина (Пелагея) Стрепетова родилась в Нижнем Новгороде и была подкидышем, не знавшим ни своей настоящей фамилии, ни даты рождения.
Приемная мать Елизавета Ивановна слыла даровитой провинциальной актрисой. В семье культивировали любовь к сцене, поэтому Пелагея уже в детстве решила, что станет актрисой. Хотя приемные родители не поддерживали ее устремлений. Неуклюжую девочку с запущенным искривлением позвоночника трудно было представить в ролях трагических героинь, о которых она уже тогда мечтала. Впрочем, сцена — один из немногих честных способов, с помощью которых девушка из небогатой семьи могла заработать себе на жизнь, и уже с 7 лет Пелагея выходила на сцену нижегородского театра в детских ролях.
Собственная внешность не радовала будущую актрису: нескладная фигура, длинные руки, острый профиль, неправильные черты лица. Кто бы мог подумать, что скоро ее будут рисовать лучшие художники, что завороженная публика станет следить за каждым ее жестом, забыв о ее физических недостатках? Никто, кроме самой Поли. Она упорно тренировалась, занималась танцами и драматическим искусством. Наконец ее настойчивость и твердость победили. Этому способствовали и ухудшавшиеся семейные дела, отец пил, денег не хватало, а у Елизаветы Ивановны иных связей, кроме театральных, не было. И она пишет письмо антрепренеру рыбинского театра Смирнову, давнему знакомому по провинциальной сцене, с предложением своих услуг на роли старух, а также просит и за свою юную дочь — взять девочку на «что понадобится», а жалование, добавляет она, «вы назначите сами, если убедитесь в её полезности». Прельстившись предложением, освобождавшим его от всяких обязанностей, Смирнов отвечает согласием. И вот 1865 год, со сходней первого весеннего парохода, прибывшего из Нижнего Новгорода, на рыбинскую землю вступает никому еще не известная 15-летняя Пелагея Стрепетова.
В своих воспоминаниях Пелагея Антипьевна с большой теплотой вспоминает о рыбинских артистах: «Во время кочевой жизни много мне приходилось видеть всяких трупп — и дурных, и хороших, но нигде я не встречала более мирной, согласной, дружной труппы, как в этот мой первый рыбинский сезон у Смирнова, нигде не жилось так легко, спокойно и безмятежно: ни сплетен, ни зависти, ни интриг». С особым чувством отзывалась Стрепетова о приме рыбинского театра Е. Красовской: «Бывшая воспитанница Московской театральной школы, женщина чрезвычайно умная, даровитая, относительно образованная, она по праву занимала первое место в труппе. Она играла всё: и комические, и драматические роли, играла старух, светских кокеток и кухарок, играла даже водевильных гризеток и проказниц… Очень многие начинавшие при ней актрисы, в том числе и я, должны остаться ей искренне и горячо признательны за оказанную нам великую помощь в пору наших первых робких шагов на подмостках несчастной, заброшенной, лишённой почвы и света, обездоленной русской сцены».
А начинала актриса, чьё имя через несколько лет прогремит по всей России, с ролей маленьких, даже не второго, а третьего и так далее плана, как, например, в водевиле «Зачем иные люди женятся», ставшем для нее боевым крещением на сцене. Первый же, пусть и довольно скромный успех, на ее долю выпал совсем скоро. Старый петербург-ский актёр Алексеев, игравший в водевиле Баженова «Бедовая бабушка» вместе со Стрепетовой, разглядел ее дарование и по окончании спектакля сказал Смирнову: «Из этой девочки будет толк. Посмотрите, она играет всего вторую роль, а как свободно держится, как просто и мило разговаривает, точно век была на сцене».
В те годы рыбинский и ярослав-ский театры представляли собой практически единое целое: летом труппа играла в Рыбинске, зимой — в Ярославле. В конце зимнего сезона Стрепетова по настоянию актера Докучаева, у которого близился бенефис, получает первую серьёзную работу — Софьи в пьесе Самарина «Перемелется — мука будет». Однако вся труппа и часть зрителей выступила против того, чтобы молодой неопытной актрисе поручалась столь сложная и ответственная роль. Но бенефициант настоял на своём, и она начала репетировать. Без всякой посторонней помощи, совершенно одна работает юная актриса. И наконец 5 февраля спектакль был сыгран. Вопреки неверию, в атмосфере недоброжелательства и косых взглядов Стрепетова создаёт великолепный образ и получает полное и единодушное признание ярославского зрителя: публика забросала её цветами, местная пресса откликнулась большой хвалебной статьёй, городская знать во главе с бароном Дризеном вручила ей подарок — золотое кольцо и 134 рубля денег, собранных по подписке, а антрепренер «щедро» увеличил ей оклад на 2 рубля.
Вскоре ее терпение и упорство были вознаграждены. В шестнадцать лет Стрепетова встретилась с ролью, которая стала для нее талисманом, к которой она будет возвращаться на протяжении всей жизни, обогащая ее новыми красками. В Ярославле она сыграла Лизавету в «Горькой судьбине» А.Ф. Писемского, срочно заменив заболевшую актрису, — еще одна судьбоносная, на сей раз счастливая случайность. Успех не прошел незамеченным — слух о Стрепетовой быстро распространился по России, ею заинтересовались антрепренеры. Она уже играла не во второсортных водевилях, а Лизу в «Горе от ума», Офелию в «Гамлете», Донну Анну в «Каменном госте», Беатриче в «Много шума из ничего»… Но не эти роли сделали Стрепетову кумиром. Именно в Лизавете Писемского она сама услышала собственную трагическую мелодию, обрела свою, ставшую практически единственной, тему. Исчерпав ее, Стрепетова закончится как актриса — таким символическим пророчеством станет для нее «Горькая судьбина».
Надо сказать, что конец 50-х- 60-е годы 19 века, несмотря на некоторые спады (например в сезоне 1864-1865 гг.), явились периодом наибольшего подъёма смирновской антрепризы. Любопытно то обстоятельство, что в 60-е и последующие годы театр в Рыбинске был ко всему прочему и театром балета — единственным тогда в провинциальной России, куда на гастроли приглашались известные артисты: Щепкин, Мартынов, Живокини, Олдридж, Федотова, Петипа… О театре писали известные историки и литераторы, одним из которых был писатель И.Ф. Горбунов, автор «Очерков по истории русского театра». В 1866 году он познакомился с поэтом Николаем Некрасовым и отдыхал в его имении Карабихе. Узнав, что Горбунов собирает материалы о русском театре, поэт советует ему побывать в Рыбинске. Три дня, проведённые писателем в нашем городе, дали ему возможность познакомиться с местным театром, где он смотрит два спектакля: «Проделки Скапена» Мольера и «Бедность не порок» Островского. «Рыбинские купцы и мещане, — отмечает Горбунов, — по-разному отнеслись к этим пьесам. Во время представления комедии Мольера они хохотали и щёлкали орехи. А комедианты лезли из кожи вон, чтобы угодить зрителям. Парадности не было и общее впечатление осталось хорошее. Через два дня картина резко изменилась. Ставили «Бедность не порок» Островского. Публика сидела тихо и важно, купцы то и дело гладили бороды, хмурились и улыбались. Оценивали каждое слово, сказанное артистами, следили за походкой, движениями, рассматривали костюмы. Каждый видел себя на сцене, но не признавался в этом. Спектакль прошёл блестяще… Я отправился за кулисы. Антрепренер представил меня артистам… Я страстный поклонник театра, но нигде ещё не встречал столько простоты и естественности среди артистов, как в Рыбинске…»
