Причинить добро

Надежда Максимова

От телефона доверия до многопрофильного центра – центр «Наставник» празднует 25-летие. Рассказывает Геннадий Савин

В 93-м в Рыбинске психолог Геннадий Савин с коллегами занялись спасением детей и подростков. От телефона доверия до многопрофильного центра – социально-реабилитационный центр «Наставник» празднует юбилей. Неофициально ему 30, официально 25. Но цифры здесь совсем не главное.

Савин, как он сам шутит, – яркий пример пути простого советского человека. Мама – крестьянка, отец – невьянский рабочий, у обоих — начальное образование церковно-приходской школы. После 10 класса Геннадий Савин год проучился в ПТУ, не оставляя при этом мечты стать психологом. Факультет психологии Ленинградского университета он штурмовал шесть лет. И еще столько же учился.

— Это был выбор профессии по призванию, хотя тогда она была неактуальна, даже в списках профессий ее не значилось, — вспоминает Савин.

После защиты диплома он планировал работать в Целинограде, даже контейнер заказали для переезда, но в один момент все переигралось.

Однокурсница из Рыбинска сказала: «Ну что ты в Казахстан поедешь – степь да степь кругом, приезжай лучше на Волгу!» Так они оказались в совершенно чужом городе.

Активный комсомолец, молодой коммунист, начальник штаба комсомольского прожектора на стройке, Савин накопил внушительный опыт общения с людьми самого разного уровня. В Рыбинске он поработал в КБ приборостроения, в горкоме, в идеологическом отделе райкома партии.

— Имел представление об изнанке города – это очень помогло в 90-е. Когда советская власть рухнула, я занялся частной практикой, открыл центр «Человек». В это время происходила ломка идеологии, многим было непросто все это преодолеть. Людей потянуло на мистику, что-то потустороннее, поэтому в центре работали не только психологи, но и экстрасенсы, — рассказывает он сегодня.

Однажды к Савину обратился руководитель городского комитета по делам молодежи: давай проведем опрос, что сейчас хочет молодежь. Специалисты опросили тысячу школьников и студентов и выяснили, что основная проблема подростков в том, что их никто не слышит и поделиться переживаниями им не с кем. У многих родители начали прикладываться к бутылке, махнув рукой на детей.

По договору с администрацией Рыбинска психологи открыли телефон доверия. Три человека, в том числе Савин, сели дежурить за аппарат. Звонки посыпались сразу. Звонили дети и взрослые. Анонимность раскрепощала их, они охотно делились переживаниями.

Что беспокоило ребят тогда? Двойка, о которой страшно рассказать маме, безответная любовь, из-за которой не хочется жить, редко – нежелание учиться – сейчас это звучит гораздо чаще, говорит Савин.

Выслушав тысячи горьких историй, он с коллегами решил открыть один из первых в области социально-реабилитационных центров.

— Ох и попало мне тогда за название «Убежище», но отстоял, — улыбается он сегодня. – Убежище – это место, где ребенок может укрыться от проблем, получить защиту. Мы намеренно избегаем слово «приют», потому что оно вызывает стойкие ассоциации с ущербностью. И слава богу, термин не прижился, — говорит Геннадий Ильич.

Непринципиальным для него было наличие педобразования у соискателей, куда важнее он считал, чтобы человек был добрым и отзывчивым.

Под центр Савину выделили на Слипе деревянное здание, перевезенное из Мологи. В домашней обстановке на полном гособеспечении размещались до десяти детей. Некоторых родители приводили сами не в силах прокормить. Других на улице подбирала полиция. Однажды в центр привезли мальчика Маугли, который жил в собачьей будке. Расцвело попрошайничество – в городе существовала целая система для подготовки таких «специалистов». С ними пришлось работать отдельно.

Следующим шагом стала организация медико-психологической школы для молодежи. Ребята могли получить помощь нарколога, девочки – гинеколога, мальчики – андролога. С ними открыто говорили врачи и психологи – о здоровье, безопасности, проводили уроки секспросвета. Не всем взрослым это нравилось – на Савина строчили жалобы, мол, он растлевает детей. Но он был уверен – действует правильно.

В центре ребята сыты, одеты, ухожены, а на улицах становится все больше беспризорников. Для сравнения: после войны, в 47-м году, в Рыбинске было два детских дома. В 96-м их было уже шесть. Причем почти 80% детей – социальные сироты при живых родителях.

Савину пришлось открывать Дом социальной помощи в Волжском. Позже – отделение профилактики безнадзорности детей и подростков, отделение помощи семье – потому что одно без другого представить невозможно.

В центре появилось первое и до сих пор единственное отделение семейно-воспитательных групп – ребят стали брать в семьи на период реабилитации, в то время это была спасительная соломинка для многих людей, испытывающих материальные трудности. С тех пор за центром сохраняется статус инновационного экспериментального учреждения, который методисты защищают каждую пятилетку.

Из деревянного домика юные подопечные переехали в двухэтажное кирпичное здание бывшей школы на ул. Пятилетки, построенное рыбинским купцом в 1886 году. Стационарное отделение отремонтировали в соответствии с современными требованиями, сегодня здесь живут до 20 ребят.

На ул. Ухтомского бывший детсад переоборудовали в приемное отделение «Свеча». Сейчас в области таких центров двенадцать.

— В расцвете лет мы многое сделали. Начинали работать втроем и увеличили численность сотрудников до 256 человек, — говорит Геннадий Савин. — Сейчас нас 126 – оптимизация. Но вот детей, оказавшихся в трудной жизненной ситуации, увы, меньше не становится, поэтому нагрузка на специалистов большая.

Трудная жизненная ситуация – понятие, как говорит Савин, достаточно резиновое. В нее может попасть ребенок из неблагополучной семьи, подросток, поссорившийся с родителями, юный воришка, стащивший в магазине шоколадку. И двойки в школе для некоторых – настоящая трагедия. «Наставник» работает с детьми в возрасте от 3 до 18 лет. Многие приходят сюда уже по проторенной дорожке. Потому что знают, здесь, пусть и в казенных стенах, для них всегда найдется доброе слово и кров.

За год через «Наставник» проходят больше двухсот воспитанников и полторы тысячи семей. Со взрослыми работать сложнее, говорит Савин. Не так часто, как хотелось бы, удается достучаться до родителей, которые находятся в шаге от лишения родительских прав. Сотрудники центра выходят в семьи, проводят беседы с мамами и папами, помогают им пройти лечение от алкогольной зависимости, устроиться на работу. Истории со счастливым концом есть. Но бывают ситуации, когда ребенку будет лучше в детском доме, как бы грустно это ни звучало.

Как изменились дети с тех пор, как начал работу центр? Какими стали запросы подопечных центра?

— Сегодня у детей снижена мотивация к обучению. Они не хотят учиться, а родители не умеют мотивировать на учебу, — рассказывает Савин. — Лихие 90-е наложили огромный отпечаток на родителей. Общей идеологии, что такое хорошо, что такое плохо, у нас нет. Чувство коллективизма потеснил культ индивидуализма. Проще говоря, одиночество.

Дети гораздо более информированы, но это не значит, что они больше знают. По-настоящему знающего, эрудированного подростка встретить трудно. У нынешнего поколения клиповое мышление, соответственно, обедняется словарный запас. Хотя источников информации много – интернет, семья, школа, подростки не знают, что же выбрать и кого слушать. И в этом их трудность сегодня. Телефон – современный аналог пустышки – его дают малышу, чтобы не мешал, не капризничал.

В век высоких технологий детям по-прежнему, как и раньше, не хватает внимания и заботы взрослых. Не в смысле одеть и накормить. А услышать и почувствовать.

— До сих пор мы учим психологически неграмотных родителей, — говорит Геннадий Ильич. — Не ленитесь говорить со своими детьми, выделите на разговор хотя бы 15 минут, но каждый день, и помните, дети – самое ценное.

Комментарии Отправляя комментарий, я даю согласие на обработку персональных данных. Новости по теме