Темы 1 мая 2022 10:00

Молога живет в воспоминаниях

В апреле – День памяти Мологи. Публикуем рассказы мологжан и их потомков

Молога. Печаль многих поколений. Память о предках и малой родине. Так случилось, что древний город ушел под воду. О причинах сегодня нет смысла спорить. Рыбинское водохранилище обеспечивает страну не только электроэнергией, но и стабильным судоходством по Волге. А город живет в архивных документах, в музеях Рыбинска. А главное — в памяти потомков мологжан.

«Грязи мы не знали»

Род Николая Новотельнова жил в Мологе с XVII века. Еще мальчишкой вместе с матерью мологжанин перебрался из затопляемого края в Рыбинск. Отца с ними уже не было – его, представителя купечества, участника Первой мировой войны, по наговору арестовали за агитацию против советской власти. Николаю пришлось быстро повзрослеть. Образ родной Мологи всегда был с ним до конца его дней. Новотельнов ушел в 2019-м.

«Конечно, для постороннего человека – это какой-то заштатный городишко, который не находился ни в центре промышленности, ни науки. Молога оказалась как-то в стороне от цивилизации и оставалась такой, какой была лет 100-300 назад».

Новотельнов вспоминал, что тяжелой промышленности и машиностроения в городе не было, не ходили туда и поезда, но заводики имелись – экстрактный завод перерабатывал плоды и ягоды, кирпичный завод обеспечивал округу стройматериалом, были швейная, обувная, гужевая артели, элеватор по очистке семян луговых трав. Машинно-тракторная станция обслуживала 13 районных колхозов. Ребята учились в трех городских школах, молодежь – в молочно-индустриальном и дошкольном техникумах, работало ремесленное училище.

«Молога была очень уютной и чистой, стояла на возвышенном песчаном месте на стрелке двух рек – Мологи и Волги. Позади города – сосновый бор. Грязи мы не знали. Летом сюда приезжали на отдых дачники из Москвы, Петербурга и других городов.

Детство было счастливым и проходило в активном отдыхе. Помню, в 1930-х годах устраивались ярмарки. Здесь и музыка, и карусели. Приезжали китайцы – продавали детские мячики, надувные петушки, длинные конфеты, намотанные соломкой.

Наш дом был деревянным, но считался купеческим. Держали корову, кур, поросят.

Впервые о переселении я узнал в десятилетнем возрасте, поэтому особых эмоций у меня не было. Но когда непосредственно переселялись, мне было четырнадцать. Рыбинск мы воспринимали как какую-то столицу, поэтому чувствовали, что едем даже в лучшее место, чем Молога».

«Ценность – трудовой человек»

Мария Кувшинникова, ее не стало в 2018-м, была потомственной мологжанкой, старожилом среди коренных мологжан, после переселения заботилась о культурном досуге рыбинцев свыше 30 лет.

«В Мологу мы переехали из деревни Подмонастырская слобода. В последнее время перед затоплением в городе оставались пять улиц: Набережная, Республиканская, Коммунистическая, 1-я Советская и 2-я Советская. За последней сразу начинался строевой лес с высокими тридцатиметровыми соснами. И чего там только не было! Можжухи с черными ягодами, которую редко где встретишь, было полно. Земляника, черника, брусника, ежевика, морошка, клюква, малина и черная смородина.

Был Долгий ручей, который отделял от остальной Мологи четыре квартала, и через него – большой деревянный мост. В этом ручье было столько черемухи – ужас! Когда ягоды поспевали, мы ели их до оскомины. Особенно хорошим было животноводство из-за заливных лугов с прекрасными травами. За сливочным маслом и сыром в Мологу приезжали из далеких городов.

В реке Мологе водилась осетровая рыба. Всем была богата Молога, но главная ее ценность – трудовой человек. Урожаи богатые всегда, мельницы с огромными крылами. В 1935-м дошел до народа слух о переселении. У всех – слезы на глазах. Через год начали рушить церкви. Если в доме были мужчины, то они старались переселиться сами. Как мой дед из деревни Чернятино. Сорок с лишним километров добирался на плоту до Рыбинска. Тяжело было. Сколько слез пролито…».

«Жизнь прожить – не поле перейти»

«Моя семья тоже связана с Мологой. Бабушка моей жены родом из затопленных краев», — говорит и.о. главы Рыбинска Дмитрий Рудаков. Он встретился с мологжанами в традиционный День памяти Мологи. Почтил вместе со всеми память древнего города, посмотрел документальный фильм, посвященный исчезнувшим территориям.

«Бабушка Поля была сильным человеком с очень трудной судьбой, — рассказывает Светлана Рудакова. — «Жизнь прожить – не поле перейти» – ее любимая пословица. Но ее жизнь больше походила на марафон по пересеченной местности, чем на поле».

Поля родилась в Мологе, семья жила в деревне, когда вышел указ о затоплении территории. Дом разобрали, построили из бревен плот, взяли, что смогли, и сплавились вниз по Волге. Так тогда спасались от затопления большинство мологжан.

Обосновались в Рыбинском районе. Затем – учеба и распределение в Ленинградскую область. Там Поля встретила будущего мужа. Они поженились, родилась дочка, рождения второго ребенка муж не дождался – ушел на фронт. А Поля с лихвой хватила военной жизни. Территорию оккупировали финны. Она с двумя маленькими детьми попала в финский концлагерь.

Светлана, супруга Дмитрия Рудакова, вспоминает рассказы бабушки. Как голодали, ели картофельные очистки, как дети умирали десятками, как их заставляли работать. Однажды во время работы 25-летняя Поля наступила на мину. Поврежденная нога болела, рана плохо зарастала… Еле дожили до освобождения.

В Ленинграде, куда семью отправили после концлагеря, Полю определили в госпиталь долечивать ногу. А девочек — в детдом. К концу войны появилась возможность поехать домой в Ленинградскую область – а дом разрушен, жить негде. Скиталась с детьми по чужим домам, ждала мужа с войны.

Муж вернулся только в 1946-м. С нуля поставили хозяйство, начали жить, родился сын. Но тут о войне напомнила поврежденная нога. Ее так и не смогли долечить и отняли по колено.

Уже после операции Поля родила мужу двойню. На костылях, в деревне, подняла детей, и в 50-е наконец вернулись на родину в Рыбинск.

Свою квартиру Поля получила только накануне выхода на пенсию. Светлана рассказывает, что бабушка дожила до 90 лет. Рядом с ней были семь внуков, 15 правнуков.

Трудное детство, потеря малой родины, концлагерь, лишения, тревога за детей, страх, ужас, голод, холод, смерть близких, ранение, беспомощность…

«Но ни разу я не слышала от бабушки жалоб на судьбу, обвинения кого-то в трудностях», вспоминает Светлана Рудакова.

…Сильные люди, пережившие потерю малой родины, войну, голод, лишения. Но не сломившиеся под ударами судьбы. И передавшие память об ушедшей под воду Мологе своим детям, внукам, правнукам.